Партия эсеров. От мелкобуржуазного революционаризма к контрреволюции

Причисление Пугачева и Разина к социалистам само по себе говорит о характере народнической программы, но ее утопичность выступает еще более рельефно, если принять во внимание данное тут же определение социализма как высшей формы всеобщего человеческого счастья, которая только когда-либо вырабатывалась человеческим разумом.

Созданная в 1879 г. «Народная воля» вынуждена была ходом событий выдвинуть более определенные политические лозунги. «Мы полагаем, — говорилось в ее программе, — что народная воля была бы достаточно хорошо высказана и проведена Учредительным собранием, избранным свободно, всеобщей подачей голосов при инструкции от избирателей. Это, конечно, далеко не идеальная форма проявления народной воли, но единственно возможная в настоящее время на практике, и мы считаем поэтому нужным остановиться именно на ней».

Далее в программе предлагалось ввести широкое областное самоуправление, обеспеченное выборностью всех должностей и экономической независимостью народа; сельская община (мир) должна была стать самостоятельной экономической и административной единицей; земля объявлялась принадлежащей всему народу; предполагалось осуществить систему мер в целях передачи заводов и фабрик в руки рабочих и заменить постоянную армию территориальной; провозглашались полная свобода совести, слова, печати, сходок, ассоциаций, предвыборной агитации и всеобщее избирательное право без сословных и имущественных ограничений ⁴⁷.

Конкретные политические требования, изложенные в этом документе, — по сути дела требования демократических преобразований. В то же время целью этих преобразований объявлялось достижение социализма. Таким образом, в программе народовольцев смешивались демократические и социалистические задачи. Источником этой ошибки являлась неразвитость в России классовых антагонизмов буржуазного общества, подавляемых антагонизмами крепостничества, которые порождали солидарный протест и создавали иллюзию об отсутствии большого различия между демократическими и социалистическими задачами. Народники еще не смогли увидеть, что ушло то время, «когда демократизм и социализм сливались в одно… целое» ⁴⁸.

Борьба крестьян против пережитков феодализма вызывала у идеологов народничества представление о революционно-демократическом крестьянском движении как движении прямо и непосредственно социалистическом. Они были убеждены, что его победа будет означать ликвидацию всякого угнетения вообще, и грезили призраком социализма, который бродит по России в крестьянской сермяге. Этот мираж толкнул их на провозглашение несбыточного курса на крестьянскую социалистическую революцию. При этом народники исходили из предпосылок о преимуществах отсталых стран и самобытности России, из которых вытекало, что народ Российской империи ближе к социализму, чем народы Западной Европы.

Народнический социализм — политическая утопия, т.е. такого рода пожелание, «которое осуществить никак нельзя, ни теперь, ни впоследствии, — пожелание, которое не опирается на общественные силы и которое не подкрепляется ростом, развитием политических, классовых сил» ⁴⁹.

Поскольку народничество выражало интересы мелкого производителя, а социальным слоем, в который уходили его корни, было крестьянство, В. И. Ленин квалифицировал мелкобуржуазный, утопический социализм революционных народников как «крестьянский социализм». «Вера в особый уклад, в общинный строй русской жизни; отсюда — вера в возможность крестьянской социалистической революции, — вот что одушевляло их, поднимало десятки и сотни людей на геройскую борьбу с правительством. И вы не сможете упрекнуть социал-демократов в том, чтобы они не умели ценить громадной исторической заслуги этих лучших людей своего времени, не умели глубоко уважать их памяти» ⁵⁰, — писал В. И. Ленин о революционных народниках. «Крестьянский социализм» был знаменем крестьянской демократии в борьбе за общедемократические требования и ликвидацию остатков феодализма, против самодержавия и крепостничества. Однако боевой, прогрессивный демократизм сочетался в нем с реакционной утопией о самобытности России и закреплении крестьянина в общине, со стремлением задержать развитие страны в капиталистическом направлении.

Утопической теории и «субъективному методу в социологии» соответствовала и тактика народовольцев. Их трагедия заключалась в том, что никто больше, чем они, не говорил о служении народу и в то же время никто так не принижал народных масс, отводя им роль толпы, следующей за героической личностью. Народовольцы считали, что не следует ждать, когда созреют условия для социалистической революции, ибо массы можно поднять на нее в любой момент. В качестве средства для осуществления своих идей народовольцы выдвигали террор и как высший его акт — убийство царя.

И теория и тактика народников были ошибочны и не могли привести к социалистической революции, но тем не менее В. И. Ленин высоко ценил их революционную деятельность. «Несмотря на то, что они шли под знаменем теории, которая была в сущности нереволюционна, — писал он, — их проповедь будила все же чувство недовольства и протеста в широких слоях образованной молодежи. Вопреки утопической теории, отрицавшей политическую борьбу, движение привело к отчаянной схватке с правительством горсти героев, к борьбе за политическую свободу» ⁵¹.

Казнь Александра II вопреки народническим теориям не вызвала революционного взрыва и не внесла никаких изменений в государственный и экономический строй империи. Не была преодолена отсталость ее общественных отношений, в экономическом и политическом строе России по-прежнему сохранялись многочисленные пережитки феодализма и крепостничества. Основную массу населения страны составляли промежуточные классы, колебавшиеся между буржуазией и пролетариатом, в первую очередь крестьянство — основная экономическая опора мелкобуржуазной идеологии. Таким образом, сохранялись условия, которые способствовали распространению народнических теорий и взглядов.

Распад революционного народничества после первомартовского выступления шел в трех направлениях. Одна его часть, в первую очередь ряд членов «Черного передела», начинала склоняться к марксизму и ориентировалась на пролетариат как движущую силу социалистической революции. Такую позицию, в частности, занимала созданная в 1891 г. «Группа народовольцев» во главе с М. С. Ольминским, которая близко стояла к «Петербургскому союзу борьбы за освобождение рабочего класса». В ее типографии на Лахте печатались прокламации и брошюры «Союза», а в собственных изданиях все ощутимее становился отход от народничества к марксизму. В 1896 г. группа была разгромлена полицией, а ее руководитель через два года вступил в РСДРП.

Другая, более многочисленная народническая группировка, ориентируясь на гегемонию буржуазии в революции, перешла на позиции либерализма. Либеральные, или, как их иначе называли, легальные, народники, сгруппировавшиеся вокруг журнала «Русское богатство», представляли собой господствующее направление в народничестве 80—90-х годов. Журнал не имел определенной программы, он пекся о благе «русского человека всех сословий и состояний». Редакция «Русского богатства» поддерживала связи с более радикальными народническими группами, однако главные усилия ее были направлены на сближение с либеральными кругами.

Народничество эпигонов уже не было народничеством в старом смысле слова, оно отличалось приспособленчеством, мелкотравчатостью. Политика либеральных народников дала полное право А. Блоку сказать в поэме «Возмездие», что «последний века час дневной» сменила