Партия эсеров. От мелкобуржуазного революционаризма к контрреволюции

Социалисты-революционеры утверждали, что в сельском хозяйстве доминирующую роль играет не капитал, а личный труд земледельца и производительные силы земли, которая, «не будучи продуктом человеческого труда, не есть капитал сама по себе, хотя при существовании частной собственности на землю может служить средством эксплуатации» ¹⁰⁰. Следовательно, ликвидация частной собственности на землю ведет к уничтожению эксплуатации в сельском хозяйстве. Однако практически тот, у кого нет ничего, кроме рабочих рук, остается рабом капитала, поскольку даже после полной ликвидации частной собственности на землю самостоятельное хозяйство можно вести, лишь обладая определенными денежными средствами и орудиями производства.

Поэтому «мысль о «социализации» земли без социализации капитала, мысль о возможности уравнительного землепользования при существовании капитала и товарного хозяйства есть заблуждение» ¹⁰¹. Эсеры провозглашали уравнительность во имя социализма, в то время как переход всей земли к крестьянам без выкупа лишь ускорил бы развитие капитализма в его наиболее демократической форме, которое пошло бы свободнее и менее мучительно для массы крестьянства.

Поравнение, которое предлагали эсеры, носило мелкобуржуазно-утопический характер. Это было, как определил его В. И. Ленин, «мечтание интеллигента-народника и крестьянина-трудовика о том, будто можно было бы новым и справедливым разделом всех земель устранить власть и господство капитала, устранить наемное рабство или будто можно было бы удержать «справедливый» «уравнительный» раздел земель при господстве капитала, при власти денег, при товарном производстве» ¹⁰².

Желание эсеров введением уравнительного землепользования уничтожить разницу между богатыми и бедными было вполне социалистическим, но на фоне благих намерений их расплывчато-демократические воззрения выступили еще резче. Идеологи эсеров не видели разницы между капиталистической и остатками феодальной эксплуатации, между демократическими и социалистическими преобразованиями. Резко осуждая и критикуя капитализм, но не понимая объективного хода экономического развития, они не видели, что «не может быть уравнительного пользования землей, пока есть на свете власть денег, власть капитала» ¹⁰³. Самый «справедливый» раздел земли при капитализме только способствовал бы дальнейшему развертыванию товарного производства, освобожденного от всех феодальных перегородок. Социализм, который пишет проекты о всеобщем уравнительном пользовании землей и полагает, что можно всех людей сделать «уравнительными» хозяйчиками, В. И. Ленин назвал мелкобуржуазным, мещанским социализмом.

Равенство, которое хотели ввести социалисты-революционеры, было не равенством изобилия, а равенством нищеты, поскольку рассчитано на мелкие и средние крестьянские хозяйства. «Социализация земли, — писали впоследствии сами эсеры, — когда принимает меры к охране и поддержанию мелкого единоличного крестьянского хозяйства путем дополнительного наделения их землей», приспособляется «к беспросветной мужицкой жизни» ¹⁰⁴.

Своими рассуждениями о «социализации земли» и «трудовых хозяйствах» эсеровские теоретики играли на руку буржуазии, затушевывая капиталистические отношения в деревне и тот факт, что большинство этих хозяйств либо покупали, либо продавали рабочую силу. «Интересы буржуазии (за которой слепо плетутся народники), — писал В. И. Ленин, — требуют смешения крестьянского пролетариата с крестьянской буржуазией.

Интересы пролетариата требуют борьбы с этим смешением, требуют ясной размежевки классов повсюду, в том числе и среди крестьян» ¹⁰⁵. В то время как рабочие разъясняли мелким крестьянам, что они сами полупролетарии и их спасение только в союзе с рабочим классом, капиталисты уверяли их, что они сами хозяйчики, их «трудовое хозяйство» может расти и при капитализме и поэтому их место в лагере буржуазии. Левонародники, указывал В. И. Ленин, на деле повторяли «учение буржуазии, развращая мелких крестьян «хозяйскими» иллюзиями» ¹⁰⁶.

Эсеры объясняли поддержку крестьянами требования уравнительного раздела земли их «социалистической» психологией и «социалистическим» характером крестьянского движения. Но причина заключалась совсем не в этом. В уравнении, как подчеркивал В. И. Ленин, крестьяне прежде всего видели уничтожение помещичьего землевладения. Они боролись не за социализм, а за «свободного фермера» на «свободной», очищенной от средневековых перегородок и пут земле, за условия, наиболее благоприятные для массы народа из всех возможных при капитализме ¹⁰⁷. Идея равенства, самая революционная в борьбе со старым порядком вообще и с крупнопоместным землевладением в особенности, была законной и прогрессивной у мелкого буржуа-крестьянина, поскольку она выражала стремление 10 млн. разоренных земледельцев к разделу помещичьих латифундий. «И плох был бы тот марксист, — делал заключение В. И. Ленин, — который, критикуя фальшь социалистического прикрытия буржуазных лозунгов, не сумел бы оценить исторически-прогрессивного значения их, как самых решительных буржуазных лозунгов в борьбе против крепостничества» ¹⁰⁸.

Социализмом эсеры называли уравнительные крестьянские требования, и вполне понятно, что в капиталистической стране в эпоху обостренного движения против крепостников эти требования пользовались поддержкой. Осуществление их, т.е. успех несомненно революционного, но не социалистического крестьянского движения, означал бы радикальный буржуазно-демократический, но никоим образом не социалистический переворот. А социалисты-революционеры видели в уравнительном землепользовании переход от крепостнического угнетения к свободе и равенству, стало быть, к социализму. В этом сказалась их мелкобуржуазная ограниченность. Они не замечали, что их «социализация» «из рамок капитализма выскочить не может, наемного рабства не уничтожит, но средневековье смести с лица русской земли может» ¹⁰⁹.

Демократизм эсеровской аграрной программы заключался именно в том, что она правильно отразила стремление крестьянской демократии к полному уничтожению остатков крепостничества, к ликвидации помещичьего землевладения. «Ложный в формально-экономическом смысле, народнический демократизм, — писал В. И. Ленин, — есть истина в историческом смысле; ложный в качестве социалистической утопии этот демократизм есть истина той своеобразной исторически-обусловленной демократической борьбы крестьянских масс, которая составляет неразрывный элемент буржуазного преобразования и условие его полной победы» ¹¹⁰.

В замечании В. И. Ленина: «…с.-р. потому носят свое двойное прозвище, что их социализм вовсе не революционен, а революционность не имеет ничего общего с социализмом» ¹¹¹ — содержится очень точная характеристика сущности эсеровской программы, особенно ее аграрной части. В ней ясно видно, что социализм эсеров мелкобуржуазный, утопический, а не революционный, а их революционность носит характер отнюдь не социалистический, а всего лишь демократический.

Сочетание этих двух сторон программы эсеров являлось для В. И. Ленина исходным моментом при выработке отношения к ней революционной социал-демократии. Он требовал от марксистов, не смешивая буржуазные меры с социализмом, поддерживать буржуазно-демократические преобразования против крепостников и крепостничества, «заботливо выделять из шелухи народнических утопий здоровое и ценное ядро искреннего, решительного, боевого демократизма крестьянских масс» ¹¹².