«Мягкая сила», «цветные революции» и технологии смены политических режимов в начале XXI века

В данном контексте уместно привести выдержку из новой концепции внешней политики Российской Федерации: «…усиление глобальной конкуренции и накопление кризисного потенциала ведут к рискам подчас деструктивного и противоправного использования “мягкой силы” и правозащитных концепций в целях оказания политического давления на суверенные государства, вмешательства в их внутренние дела, дестабилизации там обстановки, манипулирование общественным мнением и сознанием, в том числе в рамках финансирования гуманитарных проектов и проектов, связанных с защитой прав человека, за рубежом» [38].

На протяжении последних десятилетий безоговорочным лидером в реализации политики «мягкой силы» являлись Соединенные Штаты Америки. Сегодня в Китае, России и ряде других «поднимающихся» держав формируются собственные подходы и форматы использования «мягкой силы», которые заметно отличаются от классических американских и в целом англосаксонских концепций и воззрений. Однако США все еще самым активным образом продолжают использовать превосходство в технологиях «мягкой силы» для проведения в жизнь собственных национальных интересов и реализации проектов в рамках геополитической инженерии. Особое значение в этой связи имеет стратегия ненасильственной смены политических режимов, которая с начала XXI века активно реализуется официальным Вашингтоном и его союзниками.

Считаем целесообразным более подробно остановиться на этой проблеме, но прежде имеет смысл обратиться к изучению потенциала «мягкой силы» ведущего на данный момент игрока на этом поле — Соединенных Штатов Америки.

Глава 2

«Мягкая сила»: внешнеполитический опыт США

Наибольшим совокупным потенциалом «мягкой силы» в современном мире обладают США. Вашингтон является безусловным лидером по использованию технологий и инструментов «мягкой силы» на внешнеполитической арене. При этом исторически Америка не являлась пионером в данной области. Можно вспомнить, например, неоспоримое культурное влияние Франции в Европе в XVII–XVIII веках или блистательный XIX век Британской империи. Но XX век, особенно его вторая половина, стал веком доминирования американской «мягкой силы». В этот период культурный экспорт США приобрел гигантский масштаб.

Тем более удивительным выглядит тот факт, что изначально Вашингтон практически не проявлял интерес к организованной внешней культурной политике и экспорту культуры. В Соединенных Штатах популярная культура длительное время рассматривалась скорее в качестве средства развлечения, нежели инструмента внешней политики. Американские политические деятели никогда даже серьезно не задумывались о создании культурного ведомства в федеральном правительстве. Тем не менее, уже в начале XX века культурные достижения США, как и их успехи в научно-технической сфере, становились широко известными. После Первой мировой войны программы обмена и распространение американских товаров народного потребления, кинокартин, литературы привели к формированию «международного американского культурного климата» [39].

Современный подход к реализации политики «мягкой силы» США был сформирован по завершению Второй мировой войны с началом биполярной конфронтации. Дипломаты в Соединенных Штатах осознали необходимость для страны экспорта американского образа жизни как части идеологической борьбы в рамках «холодной войны». Общественные деятели наряду с политиками стали призывать власти к масштабному распространению американской культуры за рубежом для усиления влияния Америки в мире. В годы «холодной войны» появились такие понятия, как «культурный империализм США» и «американизация». Вашингтоном был создан масштабный механизм, состоявший из институтов культуры, информации, образования с целью осуществления долгосрочного и краткосрочного влияния на политические ориентиры зарубежных обществ. Его предназначение заключалось в распространении в зарубежных обществах американской политической культуры, идеологии, системы ценностей в целях реализации внешнеполитических задач. Таким образом, именно «холодная война» способствовала созданию уникальных обстоятельств, которые обусловили политическую необходимость установления идеологического контроля США над определенными государствами для сохранения их ориентации на демократическое устройство общества и ликвидацию распространения идей коммунизма [40].

Нельзя не отметить, что уже на заре «холодной войны», в декабре 1946 года, правительство США дало указание о ведении «психологической войны» в мирное время. Для координации действий разрозненных до того структур, работавших на этом направлении, в 1947 году было создано Центральное разведывательное управление (ЦРУ). 14 декабря 1947 года ведение «психологической войны» было закреплено именно за ЦРУ. Согласно директиве, операции «психологической войны» определялись следующим образом: «Ведение пропаганды, в том числе с использованием анонимных, фальсифицированных или негласно субсидируемых публикаций; политические действия с привлечением лиц без гражданства, изменников и поддержка политических партий; квазивоенные методы, включая помощь повстанцам и саботаж; экономические действия, связанные с валютными операциями» [41]. В ходе «холодной войны» многие проекты «мягкой силы» США реализовывались в тесном контакте с американской разведкой [42].

Новый этап политики «мягкой силы» США начался после окончания биполярной конфронтации и развала социалистического лагеря во главе с СССР. Идеологическое противостояние с коммунизмом ушло в прошлое, однако чисто пропагандистские инструменты внешней политики Соединенных Штатов — пропаганда идей демократии, свободы, рыночной экономики — по-прежнему продолжали использоваться Вашингтоном в своей международной деятельности. Перед Америкой уже не стояла задача борьбы с советской идеологией, но сформированный ими имидж борца за свободу и справедливость, так же как и образ ведущей военной державы, мирового экономического и технологического лидера, много раз помогал США собирать международные коалиции, укреплять свои позиции в других регионах мира, формировать мировую повестку дня, реализовывать лидерство во многих мировых делах [43].

В конце 1990-х годов известный американский политолог Зб. Бжезинский в работе «Великая шахматная доска» писал: «Культурное превосходство является недооцененным аспектом американской глобальной мощи. Что бы ни думали некоторые о своих эстетических ценностях, американская массовая культура излучает магнитное притяжение, особенно для молодежи во всем мире. Ее привлекательность, вероятно, берет свое начало в жизнелюбивом качестве жизни, которое она проповедует, но ее притягательность во всем мире неоспорима. Американские телевизионные программы и фильмы занимают почти три четверти мирового рынка. Американская популярная музыка также занимает господствующее положение, и увлечениям американцев, привычкам в еде и даже одежде все больше подражают во всем мире. Язык Internet — английский, и подавляющая часть глобальной компьютерной «болтовни» — также из Америки и влияет на содержание глобальных разговоров. Наконец, Америка превратилась в Мекку для тех, кто стремится получить современное образование; приблизительно полмиллиона иностранных студентов стекаются в Соединенные Штаты, причем многие из самых способных так и не возвращаются домой. Выпускников американских университетов можно найти почти в каждом правительстве на каждом континенте» [44].

В своих работах основоположник концепции «мягкой силы» Дж. Най-мл. выделял две основные составляющие ресурсной базы «мягкой силы» современных США. Первый ее столп — это привлекательность американской культуры и образа жизни. Сюда же политолог относил такие показатели, как количество принимаемых эмигрантов, объем выпускаемой телепродукции, численность иностранных студентов в США и количество американцев среди нобелевских лауреатов в области физики, химии и экономики. Вторая основа — американская политическая идеология, которая пользуется поддержкой среди большинства населения зарубежных стран. В основе «мягкого» могущества США, по мнению политолога, лежат демократические ценности в западном понимании, мобильность, открытость и динамичность общества, личная свобода, признаваемое во всем мире высшее образование, массовая культура, проникшая в той или иной степени в большинство стран мира, а также институты, предложенные США миру в XX веке и ставшие основой мировой экономической и финансовой системы, — МВФ и ВТО [45].