Тайны Смутного времени

Кроме того, в штабе Пугачева были польские офицеры, какие-то загадочные французы, а в его войсках — отряды, сформированные из поволжских немцев-колонистов. Менее всего пугачевская армия, обучаемая и руководимая профессионалами, управляемая Военной коллегией, походила на разинскую банду или казацкую вольницу. И если бы Пугачев не потратил столько сил на бесплодную осаду Оренбурга, эта армия могла и дойти до Москвы, где способных оказать ей сопротивление войск попросту не было…

Во все времена и во всех странах хватало «народных самородков», однако в истории Емельяна Пугачева все складывается очень уж гладко, подозрительно гладко. Две жизни Пугачева — казака и вождя — определенно не стыкуются. До некоторого момента перед нами — заурядный человек, ничем особенным себя не проявивший, на войне не поднявшийся выше хорунжего, а после то срывавшийся в бродяжничество, то устраивавший глупые авантюры. Совершенно бесцветная личность.

И вдруг все меняется — в считанные недели этот бродяга сумел обаять не столь уж доверчивых казацких старшин, подозрительно легко разбить довольно крупные воинские соединения, обрасти пленными офицерами, ссыльными иностранцами, немцами-волонтерами, создать эффективные органы управления вроде Военной коллегии…

Случаются, конечно, чудеса — но не до такой же степени! Человек, действовавший в одиночку, сам по себе, ни за что не добился бы подобного, даже десятой доли. Самозванцев на Руси хватало и до Пугачева — но мало-мальски серьёзных результатов добивались только те, за которыми кто-то стоял.

Кто же стоял за Пугачевым и был мозгом предприятия? Те самые казацкие старшины? Но и им вряд ли было бы по плечу такое дело, требовавшее не просто ума и воли, а определенных знаний и навыков. Версия о «самородках» выглядит чересчур наивной.

Тогда?

До сих пор в точности неизвестно, что делал Пугачев во время своего не столь уж короткого пребывания в Жечи Посполитой. Известно лишь, что он поддерживал связи с раскольниками, обитавшими во множестве в местности под названием Ветка на территории Литвы. По некоторым данным, именно староверы смогли похитить в Петербурге и переслать Пугачеву одно из четырех знамен, когда-то принадлежавших голштинской гвардии Петра III.

Любопытно, что первые манифесты «государя императора Петра Федоровича» отнюдь не предусматривали поголовного истребления дворянства. Пугачев обещал лишь отобрать у крепостников земли и крестьян, а взамен платить им «большое жалованье». Лишь позже, во времена крупных неудач, Пугачев призывает вырезать дворян поголовно…

Какое бы то ни было тщательное расследование осложняется тем, что материалы по пугачевскому бунту до сих пор, мягко говоря, малодоступны, а обширных работ, основанных на документах, в пределах досягаемости попросту нет. Даже пушкинская «История пугачевского бунта» малодоступна. Что таят архивы, остается лишь догадываться — вместо публикации документов историки до сих пор отделываются байками об особенно удачных каламбурах плененного Пугачева и тому подобных мелочах.

А ведь что-то должно сохраниться! Невозможно представить, что екатерининская Тайная экспедиция не допрашивала самым подробным и тщательным образом того же Падурова, других офицеров, служивших у самозванца, поляков, немцев, казацких атаманов. Все это просто обязано было фиксироваться на бумаге. Масса документов российской тайной полиции доекатерининских времен прекрасно сохранилась [27]. Значит, где-то лежат и пухлые папки с протоколами допросов пугачевцев…

Пока же, по недостатку информации, приходится лишь строить более-менее отражающие реальность версии. С высокой степенью вероятности можно предположить, что «государь Петр Федорович» был инструментом неких внешних сил, поддержанным и деньгами, и людьми.

Возможно, здесь прослеживаются ниточки, ведущие к французской разведке. Предположение не столь уж и невероятное: французы еще с середины XVII в. поддерживали связи с Украиной. Там строил крепости французский инженер Боплан, и в XVIII в. там просто не могло не оказаться французских разведчиков. Где Украина, там и казаки. В первые годы царствования Екатерины II на черноморских верфях (факт, документально подтвержденный) русская контрразведка сцапала французских агентов, пытавшихся поджечь строящиеся корабли. Мотивы просты и лежат на поверхности: Россия воевала с Турцией, а Франция давно уже искала союза с Оттоманской Портой, препятствуя чрезмерной активности русских в том регионе.

Возможно, ниточки тянутся в Варшаву. Ослабление России было Жечи Посполитой необходимо даже более, чем Франции, а связи польской короны с частью казачества насчитывают не одно столетие.

Наконец, к операции «Емельян» определенно были подключены мощные центры старообрядческой эмиграции, располагавшие в России собственной «агентурной сетью» и пользовавшиеся в народе нешуточной поддержкой.

Быть может, сплелись все вышеперечисленные факторы. Увы, невозможно говорить о чем-то конкретном — для этого нужно с головой погрузиться в архивы [28].

В конце концов, до сих пор нет твердой уверенности, что так называемый «Емелька Пугачев», выдавший себя за Петра III, и в самом деле был казаком станицы Зимовейской Емельяном Пугачевым. Я не удивлюсь, если это — два разных человека. Почему несчастную законную супружницу «Емельки», ее дочерей и сына, а также вторую жену — «царицу Устинью» пожизненно заключили в крепость? Оттого ли только, что они были «членами семьи врага народа»? Или они могли еще и сболтнуть что-то такое, что безусловно противоречило официальной, высочайше утвержденной версии «пугачевского бунта»? Почему, наконец, Екатерина не раз именовала Пугачева «маркизом»? Что это, простая издевка или отголосок еще чего-то, нам неизвестного?

В одном я не сомневаюсь — настоящий Петр III Федорович был убит в 1762-м году…

ГЕСТАПО ПАВЛА ПЕСТЕЛЯ

Отрадно видеть, что в последние годы, похоже, перестали считаться «священными коровами» и так называемые декабристы. А это отраднейший факт, поскольку означает, что люди понемногу избавляются от навязанной радикалами привычки считать этаким Прометеем любого бунтовщика — только за то, что он, сокол и буревестник, выступил против существовавшего порядка вещей. Опыт человечества, увы, сплошь и рядом подсказывает нам, что «героические» инсургенты, за редчайшими исключениями, либо после своей победы заводят такие порядки, что «старый режим» начинает казаться раем земным, либо, даже будучи разогнаны, успевают нацедить кровушки, сколько и не снилось тем, кого «буревестники» намеревались отправить на свалку истории…

Меня многие годы занимал интересный вопрос: почему во время венгерской революции 1848 г. другие, столь же вроде бы угнетаемые австрийской короной народы тем не менее выступили против мадьяр в союзе с габсбургскими войсками? Тут явственно просматривалась некая нелогичность — что нашло на чехов, словаков и хорватов, какое затмение ума? Неужели они были столь реакционны и верноподданны?

Оказалось, причины предельно просты… Когда победившие в Венгрии революционеры очертили границы своей независимой отныне державы, в эту державу вошли и земли, населенные вышеупомянутыми хорватами, словаками и чехами. Поддавшись общему настроению («революции» гремели по всей почти Европе), сии народы, рассуждая логически, решили, что настала и их очередь создавать свободные национальные государства…

Тут-то из революционной Буды (в те годы Буда и Пешт еще не объединились в один город) и последовал резкий, недвусмысленный окрик. Всевозможным «нацменьшинствам» было заявлено, что подобные настроения — вовсе даже не стремление к свободе, а злокозненный сепаратизм, подрывающий устои революционной Венгрии, единой и неделимой. «Сепаратисты» резонно вопросили: отчего же венграм можно отделяться от австрийской империи и создавать свое государство, а всем прочим то же самое стремление категорически заказано? Буда ответила кратко и веско: «Потому что это — контрреволюция». Против тех, кто не внял предупреждению и продолжал болтать о независимых Словакии и Хорватии, были брошены войска. Славная революционная армия обстреливала из пушек мятежные деревни, после чего в дело вступали конница и пехота.