Сначала я был маленьким

Педагоги по теоретическим предметам тоже были лучшие: А. А. Пурцеладзе, Г. И. Кургаева. Обо всех надо писать отдельно - это была плеяда педагогических звезд института.

И все-таки основные хлопоты о нас были у Ирины Всеволодовны Мейерхольд и Василия Васильевича Меркурьева. Даже когда они из-за болезни не могли приходить в аудиторию, то проводили репетиции у себя дома.

Актерское мастерство. Что это такое?

Вот я и хочу рассказать о том, чему и как нас учили Василий Васильевич и Ирина Всеволодовна и как эта учеба начиналась.

Началось все с того, что на весь сентябрь мы уехали помогать труженикам села убирать турнепс и капусту.

Не стану перечислять всех событий нашей колхозной жизни. Были и радостные, были и не очень достойные, были - чего греха таить! - и, мягко говоря, нарушения распорядка дня. По простоте душевной мы думали, что, оторвавшись от дома, от глаз учителей, мы можем позволить себе некоторую фривольность. Но выяснилось, что наши мастера были в курсе абсолютно всех наших нарушений. И только благодарственное письмо хозяйства за проделанную нами работу несколько смягчило справедливый гнев мастера.

На курсе состоялся очень серьезный разговор на тему "Общественно-полезный труд". Многое мы тогда поняли. И еще мы почувствовали, что если стали называться "меркурьевцами" - это звание надо оправдывать постоянно.

Говоря об актерском труде, Меркурьев сказал, чтобы мы не настраивали себя на праздничное существование, что за всю жизнь праздников можно будет сосчитать на пальцах одной руки. И далее привел пример работы цирковых актеров. Действительно, в цирке немыслимо допустить небрежность, неточность - "иначе полетишь из-под купола цирка или тебя сожрет тигр".

Несколько позже Василий Васильевич договорился с дирекцией ленинградского цирка, чтобы мы посещали репетиции и представления. (Кстати, и Василий Васильевич, и Ирина Всеволодовна цирк очень любили и каждую программу обязательно смотрели. То есть не менее четырех-пяти представлений в сезон они посещали. А некоторые программы смотрели по нескольку раз). Теперь я очень сожалею, что по легкомыслию мы не так много посещали цирк, но и за тот небольшой срок, который мы цирку посвятили, мы успели многое увидеть, узнать, а некоторые приемы и позаимствовать. И, конечно же, прав был наш учитель в том, что принцип работы цирковых актеров должен быть предметом подражания для актеров других жанров. "Цирк - это сказка, где нет лжи, где рядом с праздником - преодоленный страх, много пота, азарт во имя победы над самим собой".

В первых числах октября состоялся, наконец, первый по расписанию урок актерского мастерства. На нем присутствовали Василий Васильевич, Ирина Всеволодовна, Людмила Владимировна Честнокова, Зинаида Васильевна Савкова и мы - двадцать шесть, немного уже отдохнувшие от сельхозработ. (Первое слово отныне и всегда - у Ирины Всеволодовны, но решающее - за Василием Васильевичем).

И вот нам рассказали о том, что ждет нас в нашей мастерской и как мы все это будем изучать. Мы узнали, что будут этюды по нескольким разделам, будем работать над отрывками из пьес, будем играть спектакли и т.д. Слушали мы, якобы поглощая каждое слово, а сами про себя думали, что все это ерунда, что мы уже готовы играть спектакли, только осталось узнать какие, так как мы уже готовые артисты, и не просто какие-нибудь, а уж по крайней мере - НАРОДНЫЕ.

В нашем институте студенты себя так и ощущают: первый курс - народные артисты, второй - артисты заслуженные, третий - просто артисты, а на четвертом думают: а туда ли мы попали...

И вот сидим мы полукругом, все из себя народные, и добросовестно слушаем. Услышали мы и серьезное, и интересное, и настораживающее, и, на наш взгляд, даже забавное: оказалось, нас разобьют на какие-то шестерки, и в этих группах будут командиры, отвечающие за своих "подчиненных", что урок будет начинаться с построения, на котором командиры будут сдавать рапорт старосте курса о наличии состава шестерок и о состоянии здоровья отсутствующих, и только потом староста докладывает Мастеру о комплектности курса, и происшедших ЧП.

Нам показалась вся эта музыка довольно странной - ведь мы пришли не в армейскую казарму и не в кадетский корпус...

Далее мы узнали, что будем заниматься какой-то биомеханикой, хоровым пением, что должны будем создать свой оркестр, что в процессе занятий нас сначала "разденут", а затем медленно, планомерно будут "оде вать"... Мы изумились. Что это за "раздевание-одева ние"? Даже как-то неловко сделалось.

В деликатной форме нам пояснили, что мы ничего не умеем. Буквально! Говорить не умеем, двигаться не умеем, слышать не умеем, и даже видеть - и то не умеем! И что в свои молодые годы уже обросли толстым слоем шелухи. И вот мы будем всему учиться заново и постепенно от этой шелухи избавляться.

Позже, года через два, Честнокова раскрыла нам одну маленькую тайну. Оказывается, задолго до вступительных экзаменов Василий Васильевич отключал свой домашний телефон, дабы не выслушивать просьб, предложений, а иногда настоятельных "руководящих" рекомендаций о приеме в институт того или иного молодого дарования. Не вскрывал он до конца экзаменов и приходящих ему писем. В год нашего поступления в институт было подано 150 заявлений на одно место среди мужчин и 200 - среди женщин. Это ведь даже вообразить страшно! А после трех туров по актерскому мастерству и общеобразовательных экзаменов нас осталось тридцать душ, из которых зачислить следовало двадцать шесть. Что ни говори, но зачисленные чувствовали себя "самыми-самыми", огромная радость переполняла наши души, и мы были готовы на все! Даже наступить на горло собственному самолюбию. Но это чертово самолюбие порывалось иногда бунтовать. В такие моменты на помощь приходила наша заботливая "няня". Она проводила с нами беседы, успокаивая и вселяя надежды на лучшее. Нашу дорогую Людмилу Владимировну Честнокову няней мы не называли, но часто ей приходилось исполнять эту трудную роль с двадцатью шестью самолюбиями. Она была как буфер между нами и Мастерами. Сейчас многое понимаешь, но тогда...

На том же первом уроке были распределены обязанности каждого. Теперь у нас появились должности, как в настоящем театре. Тут были и ученый секретарь, и помощники режиссера, и реквизиторы, и костюмеры, и осветители, и руководитель оркестра, и хормейстер и т.д. и т.д. И сложилось такое положение, при котором без лишней суеты и нервотрепки в деловой атмосфере выполнялся учебный план.

Затем Ирина Всеволодовна посоветовала курильщикам прекратить это занятие (курящими были несколько парней) и рассказала, как это сделать (из собственного, между прочим, опыта): пусть в кармане будут и сигареты, и спички для собственного спокойствия - пусть себе там спокойненько лежат. Просто не надо делать первую затяжку - и потом сама собой отпадет необходимость носить в кармане эти предметы.

Василий Васильевич добавил свои соображения по поводу курения на сцене. Он назвал этот прием штампом, которого надо избегать, что сцена пройдет сильнее, если взволнованный персонаж (или раздумывающий) не сможет закурить, и тут есть масса вариантов игры с предметами. Все зависит от фантазии исполнителя. Рассказ, естественно, был подкреплен великолепным меркурьевским показом. Надо было видеть, как Меркурьев молниеносно включался в предполагаемые обстоятельства, что он вытворял с сигаретой и спичками!!! И нам стало казаться, что еще мгновение - и этот гигант, так и не закурив, пулей вырвется из аудитории, круша все на своем пути! За какую-то минуту мы увидели спектакль без единого слова, но где все было понятно до мелочей. Вместе с восхищением, наши сердца наполнились еще и гордостью от сознания того, какой Мастер нас будет учить!

На этом же уроке нас распределили на группы для изучения иностранных языков, независимо от того, какие мы изучали в школе.

Потом рассказали, чего нельзя:

опаздывать - нельзя;

прикасаться к кулисам - нельзя (отныне они для нас - чугунные);