Трагедия адмирала Колчака. Книга 2

Уже на основании внешней формы этой телеграммы можно было бы сказать, что она не могла воспроизводить целиком распоряжение Верховного правителя. Перепечатывая эту телеграмму с сокращением, Гуревич выпустил, между прочим, весьма важные строки: «Я считаю, что способ действия должен быть приблизительно таков» и т. д. Приведенная фраза, очевидно, должна была принадлежать уже ген. Артемьеву. Сама по себе телеграмма пор. Толкачеву способна вызывать недоумение. Дело в том, что с назначением ген. Розанова «уполномоченным командующего войсками Иркутского воен. округа по охранению госуд. порядка и общественного спокойствия по Енисейской губ.» еще 18 марта приказом ген. Артемьева начальник красноярского гарнизона был освобожден от тех обязанностей уполномоченного, которые были на него возложены 24 февраля. Вместе с тем начальник енисейского карательного отряда ген.-майор Афанасьев поступил в распоряжение Розанова. Почему командующему Иркутского военного округа надо было посылать специальную телеграмму начальнику красноярского гарнизона?⁶⁵ Колосов, а за ним Гуревич совершенно ошибочно ставят Розанова на равное положение с Артемьевым. Розанов, бывший на правах командира отдельного корпуса, непосредственно ему подчинялся⁶⁶. Вся официальная переписка в силу этого шла через Артемьева. И тот самый приказ, который приводит Колосов, был Артемьевым адресован непосредственно Розанову. От имени Артемьева в нем определенно стоит «приказываю» — после введения об общем распоряжении Верховного правителя. Если в телеграмме штаба Розанову стояло «приказываю», а в телеграмме пор. Толкачеву — «я считаю, что способ действия должен быть приблизительно таков», то можно заключить, что Толкачеву было послано для осведомления циркулярное распоряжение Верховного правителя, а Розанову — уже приказ, который буквально повторял проект Верховного правителя. Можно было бы сделать еще несколько предположений, и прежде всего то, что для Колосова была снята не совсем верная копия. В ней имеются разноречия с документом, который воспроизведен из бумаг иркутского штаба в книге «Партизанское Движение» [с. 115]. Но ларчик открывается проще: заложничество, расстрел всех способных к бою мужчин в случае измены и предательства, — в сущности, творчество уже штаба Иркутского военного округа. Такого распоряжения не отдавал Колчак. Вот точный текст того, что Артемьев получил из Омска от военного министра Степанова:

«Верховный правитель приказал вам передать:

1) Его настоятельное желание — возможно скорее покончить с енисейским восстанием, не останавливаясь перед самыми строгими, даже жестокими мерами в отношении не только восставших, но и населения, поддерживающего их. В этом отношении пример японцев Амурской области, объявивших об уничтожении селений, скрывающих большевиков, вызван, по-видимому, самой необходимостью добиться успеха в трудной партизанской борьбе в лесистой местности. Во всяком случае, в отношении селений Кияйского и Копского должна быть применена строгая кара...» [Партиз. движение. С. 113].

«Верховный правитель приказал»... Совершенно ясно, что Верховным правителем была дана самая общая директива, которую от себя несколько конкретизировал военный министр и значительно расширила местная власть, чем и вызвала контрраспоряжение Верховного правителя о недопущении над мирным населением насилий, жестокостей, нарушения имущественных прав и недопущении в виде кары сжигать деревни, хотя бы в них были причастные к восстанию ⁶⁷ .

Неужели всякое распоряжение, которое формально делалось именем Верховного правителя, всегда непосредственно исходило от адмирала? В таком случае, пожалуй, придется каждый консисторский указ старого времени признать «Указом Государя Императора». Для всего имеются трафаретные формы.

* * *

В борьбе с повстанческими бандами жестокость в смысле физического уничтожения врага была и самозащитой. Все-таки и это надо признать. В своем июньском объявлении Розанов заявлял, что енисейское восстание подавлено армией, чехословаками и итальянцами. Действуют также румынские, а позже польские отряды. Всех их обвиняют в жестокостях и насилиях. Жестокости были в действительности, что легко подтвердить фактами, столь же несомненными, как факты, касающиеся деятельности русских отрядов⁶⁸. Иностранным обвинителям сибирского режима не следует об этом забывать. Неизбежно ответственность становится общая. Сам Жанен 16 августа записывал:

«Д. пришел поговорить со мною о приказе полковника Крейчи (командира чешского батальона в Томске) по поводу охраны жел. дороги. Я еще не записал этой истории. Охраняющий неприкосновенность Сибирской магистрали на вверенном ему участке Крейчи, оберегая свои полки, уже давно издал приказ, оповещающий окрестное население о том, что оно ответственно как за охрану дороги при попытках ее разрушить, так и за непредотвращение таковых. Всякие происшествия сразу прекратились, уже давно ничего не было. Чтобы лучше нести эту охрану, деревни просили даже дать им оружие. Приказ этот удивил русские власти, когда они о нем узнали; я получил от министра Тельберга извещение о том, что «Комитет законности» (у этого учреждения должна таки быть работа, если представить себе те жестокости, которые повсюду совершаются) отменил приказ и уведомил об этом Крейчи.

Я ответил через посредство Министерства иностранных дел, что Крейчи подчинен мне, а не им, что отмена приказа недействительна и что я извещаю об этом полковника. После этого они просили, чтобы я сам отменил приказ. Я не захотел ответить резко, по-атамански; эти люди, по утверждению подозрительного лотарингца Пуаро⁶⁹, может быть, расставляли мне капкан. С другой стороны, я не люблю, чтобы мною вертели. Чехи хорошо относятся к населению, охрана же магистрали — для них тяжелое бремя. Я спросил Крейчи, сможет ли он вывернуться без этих мер, на что он ответил отрицательно. Я указал тогда русским, что 16 марта ген. Розанов издал в Красноярске приказ, объявляющий, что за всякое нападение на железную дорогу в качестве ответчиков будет браться из тюрем известное количество политических заключенных и вешаться на месте преступления. Трупы их будут оставляться на виселицах. Я добавлял, что приказ этот был приведен в исполнение, наделал много шуму в области и что раньше, чем отменять приказ Крейчи, я, чтобы предотвратить всякое моральное противодействие со стороны чехов, должен знать, отменен ли розановский. Сукин ответил мне, что приказ этот отменен. Я был готов поклясться головой, что это сущий вздор; поэтому я запросил о датах и потребовал подтверждения, чтобы привести их в своем приказе. На этом дело стало... Крейчи, по крайней мере, никого не повесил»... [«М. Sl.» XII, р. 237-238].

Крейчи никого не повесил. Допустим, что это так, но расстреливали и вешали другие. Приказы чешских военных властей, изданные самостоятельно, мало чем отличались от приказов русских военных властей на территории восстаний. Разница только в том, что чехословаки выступали решительно тогда, когда дело касалось их зоны, когда нападение происходило на чешские эшелоны и касалось железнодорожных путей. Вот общий приказ ген. Сырового:

«...Опустошение ж. дороги группами бунтовщиков в районе Тудун — Тайга делает невозможным правильное сообщение между частями чехословацких войск, задерживает перевозку войск и их продовольствия; террор, применяемый бунтовщиками против ж.-д. служащих и местного населения, принуждает взять этих жителей под защиту. Приказываю: очистить полотно ж.д. и район 10 верст севернее и 10 верст южнее полотна ж.д. от бунтовщиков, отобрать у жителей военное оружие и прокламации и дать знать населению твердое решение чехословацких и других союзных войск, что не будет допущено никакого насилия над беззащитным населением, порчи коммуникационных средств и повторяющихся убийств чешских солдат. Сообщить всем населенным пунктам в этой 20-верстной полосе, что эта зона нейтральная, и привлечь к ответственности представителей населенных пунктов в означенной полосе, если они заблаговременно не сообщат о каждом волнении в деревнях»... [Партиз. движение. С. 175].