Когда боги спят

С высоких стен крепости было видно далеко вокруг, и часовые бдительно осматривали окрестности: ведь тот, кто был вчера царевичем, сегодня стал владыкой многочисленных народов и племен Азии, и жизнь его теперь ценилась во много раз дороже!

Уже трое суток находился в Сикайтавати Гаумата вместе со своей супругой, и за это время бдительные стражники не заметили внизу ни одной живой души. Но на четвертый день часовой, карауливший на самой высокой башне, возвышающейся над крепостными стенами чуть ли не на десять локтей, первым заметил небольшой отряд всадников, и тут же послал вниз своего напарника предупредить Артембара о приближающемся отряде.

Артембар предупредил в свою очередь стража дверей.

Как только Интафрен, Гобрий, Отан, Мегабиз, Аспафин, Дарий и Гидарн подъехали к окованным железом воротам, оба тяжелых створа с тягучим скрипом раскрылись перед ними - оросангов узнали издалека. Всадники спешились во дворе, вручили своих скакунов подбежавшим воинам и стояли под солнечными лучами в ожидании, когда страж дверей доложит о них владыке, и тот соизволит принять знатных персов, прибывших издалека.

Они просили передать владыке, что их привели в Сикайтавати важные и не терпящие промедления обстоятельства.

Прошло уже более получаса, как страж дверей скрылся за окованной медью высокой дверью, ведущей в прохладные покои солнцеликого владыки и его супруги, и Гобрий начинал сомневаться в целесообразности и выполнимости всего того, что они задумали и обговорили в доме Отана, услаждая себя золотистой хаомой. Он видел, как яркий румянец сменялся мертвенной бледностью на мужественном лице Дария, как сильно волнуется тот кто вызвался убить Гаумату. Полководец уже не верил Дарию, сомневался в его решимости исполнить обещанное. Но, решив, что возьмет инициативу в свои руки, если Дарий струсит в решающую минуту, Гобрий, успокоился. Однако Дарий вовсе не трусил, название его состоянию было совсем иное. Если он чего и боялся, то не за свою жизнь, - она в руках богов, - он боялся стать слепым орудием в руках Анхра-Майнью, страшился стать убийцей истинного Бардии.

"А вдруг все мои умозаключения неверны, обманчивы, ложны? Все то, не что я опирался, когда делал свои далеко идущие выводы, случайное стечение обстоятельств? Разве не могло быть такое, что Губар решил навестить престарелого отца, по дороге к нему заехал к уединившемуся в глуши брату, и они вдвоем отправились в Пишияувади? - думал Дарий в волнении сжимая и разжимая пальцы. - Нет, нет, мои сомнения напрасны! Ведь иначе трудно объяснить, каким образом оказался там и в то же время царевич, в отдаленной крепости, в которой, насколько мне известно он никогда до этого не был! И еще: куда мог исчезнуть Гаумата, более чем на полгода покинувший храм огня?"

"Гаумату могли растерзать хищные звери, когда он один возвращался безлюдными тропами в храм огня! - слышал он чей-то голос рядом с собою. На троне Бардия, а Губар как был смотрителем царского дворца, так им и остался. Ведь для него ничего не изменилось!"

- Еще изменится! - произнес вслух Дарий, и, встретившись с недоуменным взглядом Гидарна, улыбнулся ему виновато. "Губар не настолько глуп, чтобы спешить, если в этом нет необходимости, - шептал опять ему тот же голос. - Хитрый маг еще возьмет свое! Прежде чем приблизиться к приклеившейся птице, опытный птицелов выжидает, пока высохнет клей, чтобы последний, отчаянный взмах крыльев не принес ей утраченную свободу!"

Как во сне увидел Дарий вернувшегося стража дверей, как во сне шел он вместе с остальными персами длинными коридорами и поднимался на верхние этажи по винтовой лестнице. Но когда он вошел в просторную и светлую залу, предназначенную для приема послов и гостей владыки, спокойствие и решимость вернулись к нему, словно все его волнение, расслабляюшее мышцы, не посмело проникнуть в залу и осталось в прохладе коридора.

Владыка сидел на троне в другом конце залы; шесть бактрийских воинов с короткими копьями стояли за его спиной, устремив взгляд поверх голов персов. Приблизившись к трону на расстояние в пять шагов, вошедшие остановились.

- Владыка! - произнес Гобрий, оказавшийся впереди остальных. - Дарий просил нас сопровождать его до Сикайтавати. Оросанг утверждает, что ему удалось раскрыть преступный заговор, направленный против персидской знати. Он не открыл нам имена заговорщиков, он опасался нападения в дороге, поэтому просил нас сопровождать его до этой отдаленной крепости.

- Говори! - повел глазами Гаумата в сторону Дария.

- Владыка! - молодой вельможа сделал шаг вперед. - Имя предводителя заговорщиков поразит и удивит тебя. Может быть, ты казнишь его при истечении народа, а может быть, помилуешь - все в твоей воле! Поэтому имя его не должны слышать чужие уши. Позволь мне, владыка, приблизиться к тебе, чтобы только ты один мог слышать имя, произнесенное моими устами. Твой раб ждет, владыка.

Гаумата внимательно оглядел Дария, затем сделал мягкий жест правой рукой, позволяя ему приблизиться.

- Подойди к своему господину! - ровным голосом, без тени волнения, произнес он.

Гаумата верил и не верил услышанному. "В руках оросанга нет оружия, размышлял он перед тем, как подпустить к себе Дария. - Быть может, остроотточенный кинжал спрятался у него под складками одежды. Если я велю обыскать его, то этим самым громогласно объявлю на всю Персиду, что боюсь, страшусь покушения. Но если перс рискнет выхватить кинжал, находясь в отдалении от меня, то копьеносцы, стоящие за моей спиной, пронзят его раньше, чем он успеет поднять руку. Если же оросанг полезет за пазуху, находясь рядом со мной, то я смогу опередить его удар, повалив на ковер ударом кулака в висок".

Дарий приблизился. Гаумата насторожился, словно приготовился спрыгнуть с трона.

Тысячу раз Дарий представлял мысленно эту решительную минуту, миг, когда он окажется один на один с самозванцем, посягнувшим на престол Персиды. Тысячу раз пытался он предугадать все неожиданности, но пока все шло именно так, как рисовалась в его воображении эта встреча со смелым и умным врагом. Опустив руки, стараясь держаться как можно увереннее, приблизился он к трону, поднявшись по ступенькам возвышения.