Путешествия по Центральной Азии. Путешествия по Сибири

В миссии Сяочао я провел опять шесть дней, так как нужно было переснаряжать караван. Мои верблюды после трехмесячного перехода из Сучжоу сильно устали. Впереди предстоял длинный путь по лёссовому плато и через хребет Цзиньлиншань в Южный Китай и обратно в Ланьчжоу – путь, мало подходящий для верблюдов из-за гористости. Более целесообразно было оставить верблюдов на отдых в Ордосе с тем, чтобы их весной прислали мне в Ланьчжоу с собранными в Центральной Монголии коллекциями и лишним багажом. Для путешествия на юг нужно было нанять вьючных лошадей и китайцев, с тем чтобы отпустить их в Ланьчжоу. Я нанял двух китайцев, имевших шесть вьючных лошадей, за поденную плату, а не на срок, чтобы они не имели расчета торопить меня и делать большие переезды в ущерб тщательности наблюдений. Верблюды были отправлены в миссию Боробалгасун на трехмесячный отдых.

24 декабря караван в новом составе направился на запад по знакомой уже дороге через городки Нинтяолян, Анбянь и Цзуандин на южной окраине Ордоса; 26-го из последнего города мы круто повернули на юг и поднялись на лёссовое плато, ограничивающее Ордос и достигающее 360 м над последним и 1620 м абсолютной высоты. Плато расчленено глубокими логами и оврагами, на склонах которых вскрыт только лёсс; в его обрывах местами видны китайские подземные жилища. Мы ночевали в подземном постоялом дворе; нам предоставили пещеру, у окна которой на кане расположился я с Цоктоевым, а в глубине ее – все наши лошади. Омолон и два китайца приютились в соседней пещере, где жила семья хозяина. После трехмесячной жизни в палатке в пещере показалось душно, а близко стоявшие лошади мешали спокойно спать.

На следующий день дорога поднялась на высшую часть плато, достигающую 1800 м, с которой можно было хорошо обозреть местность. Она представляла в сущности не плато или плоскогорье, которым казалась с равнины Ордоса, а настоящую горную страну, так как толща лёсса, достигающая не менее 300 м мощности и прежде составлявшая одно целое, расчленена многочисленными глубокими логами и долинами на плоско– и крутокуполообразные и плоскоконические, местами столовые, горы, склоны которых изборождены оврагами и исполосованы обрывами террас, словно ступенями исполинской лестницы. Все эти горы достигают примерно той же абсолютной высоты, что, в связи с их составом, доказывает их прежнее соединение в виде плоскогорья.

Дорога по этой расчлененной местности шла по верхним частям склонов и водоразделам между логами, переходя с одного на другой, обходя верховья оврагов, врезанных в склоны, и попеременно то опускаясь, то поднимаясь, нередко очень круто, или извиваясь над вертикальными обрывами. Часто попадались места, где прежняя дорога (т. е. вьючная тропа – колесных дорог здесь нет) была уже прорезана оврагом, в обход верховий которого проложена новая; или же с одной стороны зиял глубокий овраг, а с другой – провал, сообщающийся с этим оврагом под дорогой и угрожающий ей размывом в недалеком будущем. При виде этой дороги я понял, почему в Сяочао мне советовали заменить верблюдов лошадьми: для первых дорога по карнизу в лёссе местами была бы слишком узка, а частые подъемы и спуски – утомительны.

Местность была безлюдная, но довольно часто попадались развалины отдельных фанз и небольших селений, старые жилые пещеры и следы пашен. Вблизи развалин виднелись и деревья: ива, ильм, абрикос, росшие иногда на крутом склоне; вообще же местность безлесная, степная. Из животных были замечены только песчаные крысы, а вблизи развалин летали сороки.

К концу перехода дорога спустилась на дно глубокой долины, 500 м ниже перевала, к р. Лохэ, где мы ночевали в пещерном селении. Только нижние 4–5 м береговых обрывов представляли выходы коренных пород в виде пестрых песчаников – таких же, которые попадались на южной окраине Ордоса; поэтому можно думать, что толща лёсса достигает даже 500 м мощности.

Два дня мы шли вниз по долине р. Лохэ, которая мало-помалу расширялась, врезаясь глубже в пестрые песчаники, и в общем мало отличалась от ущелья, с более или менее отвесными обрывами этих песчаников в нижней части и крутыми склонами лёсса выше. Миновали развалины города Тапачен на террасе левого берега, внутри совершенно заросших стен которого видны были пашни, усеянные черепками глиняной и фарфоровой посуды; в стенках оврагов, врезанных в пашни, часто видны были те же черепки и человеческие кости. На вершине горы над городом виднелись развалины укрепления, а к югу от города – почерневшие остатки стен с зубцами, фанз и кумирен. Судя по состоянию развалин, этот город был разорен в давние времена. Многовековая история Китая насчитывает немало войн, при которых погибали многие города и селения.

Затем долина ушла в сторону, и дорога сделала два перевала через лёссовые горы между двумя притоками р. Лохэ, на которых мы опять поднимались до абсолютной высоты 1600 м и, наконец, с третьего перевала спустились в долину р. Дахэ, вниз по которой мы шли несколько дней. Она имела тот же характер, что и долина р. Лохэ, с обрывами песчаников внизу и лёссовыми косогорами выше: мощность лёсса здесь была примерно 200 м, т. е. уже значительно меньше, чем на севере. Местность, начиная с р. Лохэ, была уже населена, довольно часто попадались селения, особенно по р. Дахэ, и столь же часто развалины (между прочим двух небольших городов). Ночлеги большей частью были в пещерных жилищах.

В долине р. Дахэ находится большой уездный город Цзинань, но мы за целый переход до него свернули в горы правого склона и перевалили в долину другой реки Дахэ, где в сел. Саншилипу расположена бельгийская миссия. С перевала открылся великолепный вид на крутые склоны лёссовых гор и глубоко врезанные в них долины. Эти склоны были покрыты бесчисленными террасами, словно ступенями, сделанными человеком (см. рис. на стр 172); зрителю на высоте кажется, что он находится на верхней ступени исполинского амфитеатра, в котором могли бы разместиться сотни тысяч людей. Эти террасы отделены друг от друга небольшими обрывами различной высоты, имеют различную ширину и несколько покатую поверхность. Человек использовал свойство лёсса оседать на склонах отдельными массами по вертикальным трещинам и занял пашнями поверхность ступеней, уменьшив еще их наклоны и оградив небольшими валиками, задерживающими сток дождевой воды. Но лёсс легко размывается, в него быстро врезаются и углубляются овраги, и труд человека постоянно находится под угрозой.

В миссии Саншилипу я провел три дня, отдыхая от двухнедельного перехода и собирая сведения об этой малоизвестной части провинций Шэньси и Ганьсу, лежащей в стороне от больших дорог и впервые посещенной мною, о ее климате и сельском хозяйстве, которое является главным занятием населения. Оно иногда страдает от засухи, так как пашни на террасах не имеют искусственного орошения. На них сеют пшеницу, кукурузу, горох, гречиху и бобы, а на дне долин, где пашни орошают из речек, – просо и рис. Каменного угля по всей местности нет, и топят дровами, древесным углем, соломой и хворостом. Летние дожди обеспечивают большей частью два урожая. На пути из Ордоса нам опять пришлось видеть, как с севера надвигается без ветра густая пыль, окутывающая всю местность, и как потом начинается ветер. Нужно упомянуть, что зимой морозы слабые, воздух сухой, снегопад незначительный. В Центральной Монголии мы еще видели снег в виде несплошного и тонкого покрова преимущественно во впадинах и на подветренных склонах, но уже в долине Желтой реки, на всем пути по Ордосу и по лёссовому плато снега не было, хотя температура часто была ниже нуля и речки были покрыты льдом. Таким образом, ветер всюду вздымал пыль. На плато дороги по лёссу были совершенно сухие и пыльные, что облегчало проезд; летом во время дождей эти дороги были бы гораздо хуже.

В Саншилипу я рассчитал Цоктоева. За эти две недели я убедился, что Омолон вполне может заменить его. Цоктоев получил лошадь и отправился назад в Ордос с попутчиком из миссии, а два месяца спустя, как я узнал позднее, благополучно добрался через Монголию до Кяхты.