На подводной лодке у берегов Англии (1914-1918)

Но тут гневное воинственное настроение сменяется неудержимым смехом. Тщательно наблюдая за неприятельским «перископом» через бинокли, мы обнаружили, что он принадлежав большой морской черепахе, которая, высунув голову на солнце, мирно плыла в нескольких сотнях метров от берега. Она оставляла позади себя небольшой след, который на большом расстоянии возможно было при первом взгляде принять за нечто другое.

Естественно, что это было большим событием! При мысли о черепаховом супе у нас уже потекли слюни изо рта. Но как ее достать? Для чего же у нас тогда двойка? Быстро была спущена на воду шлюпка. Двое расторопных матросов сели в нее и стали осторожно подкрадываться. Мы держались с подводной лодкой в расстоянии около 100 м; вся команда, разумеется, была на палубе и с напряженным вниманием следила за этой новой для нас охотой. Когда двойка отваливала, я успел еще спросить нашего ловкача Паульсена, как он рассчитывает «ее» поймать. «За лапу», - последовал лаконический и уверенный в победе ответ.

Ну, так черепаха тоже смекнула, в чем дело. Она была «стара и опытна» и позволила двойке спокойно приблизиться. Паульсен уже протянул руку далеко вперед, пристально глядя с правого борта на «кормовую» лапу черепахи, ясно различимую в синевато-чистой воде Атлантического океана. Вдруг она сделала резкое движение и исчезла, оставив позади себя большой пенящийся водоворот.

К сожалению, в жизни часто бывает, что злорадство является наиболее искренним чувством. Поэтому весь экипаж заорал: «Быстро на 20 м» (эта команда применяется, когда надо быстро скрыться под защиту глубины). Наши проворные охотники возвратились на борт немного разочарованные. На этот раз так ничего и не вышло! Но находчивый Паульсен нашел способ. Прежде всего с двойки были снята ремни. Затем смастерили большой крепкий сачок. На будущее время была установлена условная команда - «черепашья тревога»; двойку днем держали на палубе,

чтобы быть наготове и быстро ее спустить.

Около полудня, когда мы пили кофе, раздается долгожданная условная команда. Общее оживление. На этот раз охота удалась. Сачок работал блестяще, и первая черепаха, была доставлена на борт элегантным взмахом. Мы быстро и хорошо наловчились в этой охоте и в первый же день поймали три прекрасных экземпляра. Одна из них - очень старая черепаха, весом в 32 кг, на ее спинном панцире находились разные «безбилетные пассажиры» вроде ракушек и других паразитов. Наверное десятки лет эта черепаха плавала в синих водах Атлантического океана до того, как подводная лодка вступила с ней в конкуренцию.

Всем трем черепахам были даны имена: «Мафусаил», «Макс» и «Мориц», и они вместе с собаками «Моряком» и Джимми» образовали на борту группу «Г агенбек»1. К ним относились и четыре канарейки тоже из «потерпевших кораблекрушение». К сожалению, у них была неприятная привычка самые лучшие песни распевать большею частью в ночные часы. Так как в подводной лодке они только и видели электрический свет, то нельзя было очень обижаться, что они потеряли счет времени. Когда неприятеля не было видно и погода была хорошая, то по команде «Гагенбек на палубу!» все животные выводились из лодки на свежий воздух, что особенно нравилось собакам. Они совершенно не ценили прелестей подводного плавания и обыкновенно с грустным видом лежали по углам, погрузившись в глубокие размышления об этих сумасшедших людях, которые по собственной инициативе часами плавают под водой, тогда как наверху сияло прекрасное горячее солнце.

Так этот зверинец и плавал с нами по морю в течение трех недель.

Через восемь дней, по прибытии на родину черепахам пришел конец. Был устроен черепаший обед, и четвероногие конкуренты без долгих размышлений были съедены.

В августе 1918 г. мы снова были в чужих краях. В проходе около Фэр- самолет, с западной стороны Оркнейских островов небольшой фальшивый конвой. Два парохода в сопровождении истребителей, последние идут далеко впереди. Мы долго и напряженно наблюдаем за ними. Через несколько времени конвой изменяет курс. Мы приближаемся и теперь видим, что суда замаскированы под «пароходы», а на самом деле - это охотники за подводными лодками. Острый нос, отлогая, косая корма, высокий мостик и т. п. Осторожно! Мы бесшумно удаляемся.

Следующие десять дней на море стоит туман. Низко плывут облака. Ничего не видно, ни одного судна. Вода и небо. Серые испарения, словно завесы над волнами. Все влажное и хмурое. Десять длинных дпей.

Медленно подвигаемся мы дальше на юг в поисках лучшей погоды. Только в Бискайском заливе, хотя он и имеет дурную репутацию, небо проясняется и 6 августа в 6 часов пополудни мы замечаем на востоке облако дыма. Потом стеньга фокмачты с реей беспроволочного телеграфа.

Предполагая, что это истребитель, мы немедленно погружаемся.

Судно приближается. Это американец. Пятнистый, точно пестрая корова. Четыре трубы. Странно только, что истребитель держит курс прямо на запад и не идет полным ходом. Как будто он и не знал о нашем присутствии здесь, а преследовал какую-то другую, вполне определенную цель. Мы даем ему пройти мимо и всплываем, когда он скрывается из вида.

Что же дальше? Как это угадать, что он замышляет? Хорошо бы теперь заглянуть в его судовой журнал! Самое лучшее идти позади него, «прицепиться» к нему. В кильватере истребителя! Это уж нечто новое! Может быть, он вел на правильный путь. Не думает ли он встретить конвой или провести отдельный пароход с ценным грузом? Мы это увидим. Поэтому мы идем за ним полным ходом, пока над горизонтом опять не показывается маленькая рея беспроволочного телеграфа. Мы держим истребителя «на расстоянии», пока не становится темно.

Ночью мы подходим ближе, чтобы не потерять «вожатого», но скоро туман окутывает море, и мы должны быть осторожны, как рысь. Я спускаюсь на минуту в лодку, чтобы взглянуть на карту, на которую мы панесли возможный курс «воображаемого» конвоя. Вероятно, он шел в Брест или Сен-Назэр.

В 11 часов 30 минут пронзительный звук колокола тревоги. В то время как я бросаюсь наверх, наша большая рыба скользит уже под воду. В рубке я слышу от вахтенного офицера, что истребитель вдруг прошел очень близко перед носом лодкн. Он на время застопорил одну из своих машин или, может быть, уменьшил скорость вследствие плохой видимости. Поэтому мы его и нагнали, подойдя ближе, чем это нам было нужно. На борту американца позади была распахнута дверь, и в мерцающем свете показалась закутанная фигура, отражавшаяся призраком на следе, оставляемом судном. У вахтенных на мостике остановилось на мгновенье сердце. Быстро руку на колокол! Тревога! Потому что мы пропали, если заметят хоть малейшую тень от нас! Крутой поворот в темноте, прыжок тигра - и преследователь стал бы добычей!

Но истребитель остался спокойным. На нем, конечно, ничего не заметили. Мы не слышим никакого шума винтов и 10 минут спустя снова на поверхности потому что мы не имеем права упустить его, нашего тигра!

На западе мерцает свет. Мы идем дальше и скоро опять выходим иа верный след. Американец плохо затемнил огни на корме, и мы смело идем целую ночь вслед за огнями.

На рассвете мы позволяем себе опять уменьшить ход, увеличиваем расстояние, но, к сожалению, от испарений образуется туман, так что мы окончательно теряем всякий след. Но мы чувствуем, что какое-то «соприкосновение» уже установлено. Вокруг нас оживленные переговоры по радиотелеграфу. Судя по медленному темпу передачи и гудящему тону радиотелеграмм, переговоры идут между торговыми судами. Мы находимся посредине между ними, в тумане. Отвратительное чувство, когда все слышишь, но не можешь ничего увидеть. На одно мгновенье становится светлее, и мы тотчас замечаем пароход в дистанции около 5000 м, с правого борта.

Тревога, погружение и атака. Расстояние немного велико, потому что мы увидели пароход слишком поздно. Выстрел с 900 м не удается. Вследствие неблагоприятного освещения я преувеличил скорость хода противника, оценив ее в 9 миль в час. Торпеда проходит впереди его носа. Пароход с ужасом видит смертоносный след воздушных пузырей под своим носом и яростно стреляет из своей кормовой пушки по нашему перископу. Нам нужно скрыться от его взоров, потом мы снова всплываем и возобновляем наше преследование в тумане.