Древний Египет. Храмы, гробницы, иероглифы

Другим очевидным результатом было влияние громадных богатств, притекавших в Египет с севера и с юга. Нувориши приобрели дорогостоящие вкусы, и их аппетиты все более возрастали. Ни один состоятельный дом не обходился без парочки рабов-азиатов, и утонченные египтяне пересыпали свою речь иностранными словечками и даже обращались к поклонению новым богам.

Новые люди и новые идеи часто оказывают благоприятное влияние на культуру, в которую они вторгаются; в оптимальных случаях брак старого и нового дает рождение цивилизации, которая выше цивилизации любого из родителей. Но одно из следствий вторжения иностранных идей в Египет было не столь привлекательным. Речь идет о влиянии на египетское искусство. Ремесленники и художники рано развили свое искусство, и каноны вкуса были полны прекрасной гармонии. Лавина новых приемов, пришедших из завоеванных стран и других империй, не всегда ассимилировалась с легкостью. Содержание гробницы Тутанхамона показывает окончательную деградацию чистого классического стиля; многие объекты исключительно изящны, прекрасно выполнены, но один или два ужасающе вульгарны в отношении вкуса. Есть одна лампа, в частности, которая всегда вызывает у меня зубовный скрежет. Ремесленная работа весьма изобретательна: алебастровый сосуд, образующий центральную часть лампы, двойной, и на одной из внутренних поверхностей нарисована яркими красками сценка. Когда зажигают масло, притекающее в сосуд, сквозь прозрачный камень становятся видны фигурки. Центральный сосуд в форме вазы весьма привлекателен сам по себе, хотя его линии уже не имеют грации более ранних ваз. Но на обеих сторонах сосуда добавлены декоративные элементы (коленопреклоненные фигурки, растения, картуши), образующие очень неуклюжую композицию, которая в целом слишком тяжела для размеров центральной вазы.

Мы могли бы продолжать описание того, что изменилось в империи с ее расширением, но одно необходимо подчеркнуть особо. Это фантастическое богатство и власть, которые начали притекать великому государственному богу Амону. Среди множества богов Египта было около дюжины более великих, чем остальные: Ра из Гелиополя, очень древний солнечный бог; Птах из Мемфиса, покровитель ремесленников и художников, которому (среди других богов) приписывалось сотворение мира; Осирис, Исида и их сын Гор; другой Гор, сокол и солнечный бог; Тот, божественный писец с головой ибиса, и прочие. Все они были древнее по достоинству, чем «выскочка» Амон; но ни один из них, за исключением, может быть, Ра, никогда не пользовался таким преобладанием, как фиванский бог. Через удобный процесс, называемый синкретизмом, Амон смог поглотить потенциальных соперников по пантеону; среди других богов он поглотил самого Ра и стал известен как Амон-Ра. Это не означает, что храмы Ра были закрыты. Его древний культ сохранялся, как и прежде, но Амон смог теперь присвоить атрибуты и качества почитаемого бога солнца. Поскольку фараоны-завоеватели шли в битву под эгидой Амона-Ра, они соответственно приписывали свои победы его помощи и считали вполне уместным, что он должен быть вознагражден. Так возник порочный круг: чем могущественнее становился Амон, тем больше возрастал размер его награды; чем богаче он становился, тем больше возрастала его власть, то есть власть высшего жречества. Было бы ошибкой рассматривать египетскую историю с этого момента как конфликт между светской властью, воплощенной в царе, и духовной мощью Амона-Ра и его жрецов. С египетской точки зрения такого разделения не могло существовать, и сюда входило множество других факторов. Однако Амон с соколиной головой, держащий инсигнии власти в человеческих руках, начал отбрасывать длинную тень на плодородную зеленую долину Нила. Тутмос III взрастил ряд невиданных чудовищ, нарушавших нерушимость божественной царской власти; и это было, быть может, наиболее угрожающим знаком из всех.

Тутмос как царь, конечно, не сомневался в будущем. Верхушки его грандиозных обелисков, покрытые золотом, каждое утро ловили лучи восходящего солнца и посылали сверкающие искры через долину Нила. Рабы в странных цветных одеждах, говорящие на смеси чуждых языков, заботились о делах земли и трудились рядом с изящными гладколицыми египтянами. Даже с престолонаследием было все в порядке, ибо Тутмос имел сына.

В жизни Тутмоса военные и административные подвиги настолько затмевают все остальное, что мы не упоминали о его семейной жизни. Кстати, о ней и известно немногое. Любивший жену Аменхотеп III имел царицу, которая была яркой личностью сама по себе. Ахенатон питал почти байроническую страсть к своей красавице жене, а старый развратник Рамзес II интересует нас исключительно из-за количества женщин, которых он приобрел. Но Тутмос III в отношении слабого пола оставляет впечатление аскета. Быть может, он пресытился женским обществом в лице Хатшепсут.

Довольно странно, однако, что две из его жен были, как полагают, дочерьми этой женщины. Одна из них, Нофрура, возможно, не дожила до брака со своим единокровным братом. Она была, несомненно, ребенком Хатшепсут, но она – только призрачная тень женщины. Царицей, которую Тутмос действительно чтил, была другая. Поразительно, что Тутмос позволил женщине, восседавшей рядом с ним на троне, зваться именем женщины, которую он ненавидел, – Хатшепсут. Мы не уверены, что она была дочерью своей тезки: единственное, что предполагает родство, – это ее имя. Однако в данных обстоятельствах это кажется весьма весомым подтверждением. Хатшепсут – не то имя, которое Тутмос хотел сохранить по сентиментальным причинам.

Хотя, возможно, он не находил женское общество особенно привлекательным, Тутмос был не более моногамен, чем любой другой фараон. Три женщины из его обширного гарема найдены похороненными в одной гробнице (факт, опубликованный Х.Ф. Уинлоком в 1948 г.). Эти дамы имеют иностранные имена, напоминая нам об Александре Великом; быть может, Тутмос предвосхитил македонянина, разглядев потенциал внешних завоеваний через брак. Три юные дамы были, однако, не более чем младшими членами царской семьи; ввиду этого факта богатство их похоронного убранства поразительно. В 1948 г. Уинлок оценил стоимость использованного золота и серебра в 6800 долларов. В древние времена его ценность была значительно выше, а драгоценные металлы составляли только часть убранства гробницы. Каково же было сокровище, похороненное с телом самого царя-завоевателя!

К концу жизни стареющий царь посадил сына рядом с собой на трон. Около года спустя, 17 марта 1447 г. до н. э., Тутмос III «поднялся к небесам; он присоединился к солнцу, божественный царь воссоединился с тем, кто зачал его».

Сегодня каждому туристу, посещающему Фивы, непременно покажут батальные рельефы Тутмоса III и попотчуют рассказами о подвигах великого воителя. Но когда, преисполнившись почтительного восхищения, он спросит имя могущественного полководца, ему сообщат, что воитель этот был не кто иной, как Рамзес II. Конечно, можно получить грамотного гида – в Египте их много. Но средний драгоман и гид все еще связывает слово «великий» с Рамзесом, единственная знаменитая битва которого была триумфом эгоизма и плохой стратегии. Тому есть веская причина – Рамзес ухитрился поставить свое имя на каждом пустом участке каждой стены в Египте. Но эпитет «великий», если уж применять его к кому-либо из царей Египта, без сомнения, принадлежит Тутмосу III, даже если судить о нем только по материальным результатам его кампаний. В век, привыкший к жестокости (хотя не таких масштабов, как в христианской Европе), он проявлял милосердие; в эпоху, когда смерть была обычным уделом побежденных, он щадил павших. Уж по меньшей мере он заслуживает возвращения престижа, отнятого напыщенным Рамзесом. Поэтому я предлагаю копию картушей Тутмоса III, чтобы читатель этой книги мог узнать их при первом визите в Страну красной и белой корон.

Способность идентифицировать парочку картушей небесполезна и порой может достаточно встревожить гида, заставив его контролировать свое воображение в будущем. Картуш может быть полезен и тогда, когда читателю-туристу захочется привезти домой скарабея на память о поездке в Египет. Царское имя, которое чаще всего начертано на этих маленьких амулетах, – это имя Тутмоса III, ибо его соотечественникам, и древним, и нынешним, известна очень хорошо магическая ценность такого имени. Только удостоверьтесь, что вы покупаете имитацию, а не настоящего скарабея. Разницы между ними в каирских антикварных лавках никакой, ни по виду, ни по происхождению. Разница только в цене.