Ричард I Львиное Сердце

Бросим взгляд на фигуру самозванного «императора Кипра». Исаак из рода Комнинов, внучатый племянник императора Мануила, был послан тем в еще довольно юном возрасте в конце 70-х годов наместником в Киликию, где он попадает в плен к своему зятю, Рупенсу III. Затем в порядке обмена его передали Боэмунду III Антиохийскому, который держал Исаака в заточении еще несколько лет. И только при императоре Андронике, оставив своих детей заложниками, он выходит на свободу благодаря вмешательству тамплиеров, но в Константинополь не возвращается, а захватывает в 1184 году власть на Кипре, отторгнув его от Византийской империи. Став императором-узурпатором, он в 1186 году выступает против пришедшего к власти Исаака Ангела, пытавшегося снова присоединить Кипр к Византии. Греческий флот, посланный с этой целью к острову, был разбит поспешившим на помощь сицилийским адмиралом Маргаритой. Исаак мог рассчитывать на политическую поддержку не только норманнского короля Сицилии, проводившего антивизантийскую политику, но и на помощь Салах ад-Дина.

Со всеобщим осуждением «тирана» Исаака соглашается и его современник святой Неофит в своих сообщениях с Кипра, а Никита Хониат в один голос с другими латинскими авторами, называет этого представителя боковой ветви династии Комнинов «чудовищем». Не зная греческих обычаев, Говден считает вопиющим кощунством Исаака то, что было самым обычным делом при императорском дворе; кроме того, необходимо признать, что жестоким угнетением подданных Исаак как раз меньше всего отличался от прочих византийских императоров того времени. Как бы там ни было, но даже французские источники не оспаривают права Ричарда напасть на него. В отличие от других удобных случаев, французская партия вначале даже не вменяет это Ричарду в вину и не пытается в своих целях исказить события, очевидно, ввиду того, что жертва Ричарда на этот раз действительно заслуживала не только морального осуждения, но и военного поражения. И только задним числом, после того как английский король попал в германский плен, из политических и финансовых соображений его открыто обвиняют в лишении власти христианского короля. В лагере же под Аккой подобная точка зрения, конечно, не получила бы широкой поддержки. Христианской солидарности между католиками и православными не существовало.

Обратимся к непосредственной предыстории завоевания Кипра. Во всех источниках сообщается о том, что выбравшиеся на берег моряки Ричарда были ограблены Исааком и посажены в тюрьму. В письме Ричарда говорится еще о том, что их морили голодом; согласно же Эраклу, их собирались обезглавить. Но поскольку пленникам удалось освободиться, то и намерения Исаака недоказуемы. Если обратиться к нашему самому точному и серьезному источнику, Itinerarium, — у Амбруаза в этом отношении обнаруживается пробел, — обстоятельства дела могут показаться довольно любопытными. Сам Исаак появляется на побережье лишь спустя восемь дней после кораблекрушения, а местные жители оправдывают свои действия по отношению к потерпевшим кораблекрушение страхом перед императором. У крестоносцев были отобраны оружие и личные вещи, и их заточили в одном из близлежащих замков. И это представляется вполне оправданной мерой предосторожности, если учесть, что, согласно Баха ад-Дину, той же весной и, вероятно, незадолго до описываемого кораблекрушения на Кипре высадились дезертиры из лагеря стоявших под Акхой крестоносцев, чтобы напасть на церковь, похитить людей и продать их как рабов.

Все переданное интернированным с корабля, на котором находились королевские дамы, «коварные» греки конфисковали, заверяя, что сами позаботятся обо всем необходимом для заключенных, но этого не произошло. Пленники доведались о намерении местных магнатов казнить их и, не желая к тому же больше терпеть голод, решили защищаться. «Коварству» греков они противопоставили английскую хитрость. Заключенным тайно были переданы несколько луков, и они совершили побег, причем отличились два названных по имени нормандских рыцаря. На помощь подоспела команда busciae, и беглецы укрылись на корабле. Из этого следует, что высаживающемуся на остров Ричарду уже не нужно было освобождать пленных — этому можно верить, поскольку автора Itinerarium нельзя упрекнуть в стремлении приуменьшить заслуги Ричарда. Более того, в совершенно независимом от этого источника сообщении Эракла, значительную роль в освобождении крестоносцев сыграл один нормандец: речь идет о наемнике Исаака. Но из этого также следует, что были убитые, в том числе убитые греки, прежде чем на место событий прибыл Исаак. Открытую борьбу начали, несомненно, люди Ричарда, хотя их едва ли можно за эго осуждать. Приехавший Исаак повел себя крайне обходительно и пообещал возместить ущерб, разумеется, «неискренне», после чего начал собирать на морском побережье войска. Тем временем он весьма любезно приглашает сестру и невесту Ричарда сойти на берег. Вежливо сославшись на отсутствие разрешения Ричарда, Иоанна отклонила приглашение. Эракл и «Эрнуль», что весьма показательно и следует особо отметить при дальнейшей оценке этих источников, идут дальше Амбруаза и Itinerarium, сообщая, что Исаак уже решил силой захватить Иоанну и Беренгарию, но тут появился Ричард, причем и у английских авторов можно найти опасения по поводу возможного нападения Исаака. Это lectio difficilior [71] к короткому сообщению Говдена, не знавшего деталей предыстории, о том, что Исаак запретил кораблю заходить в гавань. После всего того, что произошло, команде незачем было высаживаться на берег, а так как в этом не было и необходимости, то Исаак, вероятно, уже настроенный воинственно, стремился улучшить свои исходные позиции, захватив членов королевской семьи. И Роберт Торнхемский, капитан корабля, ставший впоследствии фаворитом Ричарда, оказал бесценную услугу своему королю, обеспечив ему при высадке на берег полную свободу действий и защиту его близких. Попади Иоанна и Беренгария в плен к Исааку, у Ричарда были бы связаны руки.

Но можно ли вообще говорить о злом умысле Комнина? Нельзя забывать, что в этом отдаленном уголке средневекового мира не только греки, но и латиняне считали себя вправе захватывать имущество потерпевших кораблекрушение, а о том, что на Запале в свое время это было лаже королевской привилегией, напоминает изданный Ричардом в Мессине указ, в котором он отказывался от этого права в пользу потерпевших. Не проще ли объяснить враждебность по отношению к крестоносцам в целом и к людям Ричарда в частности обычаями времени, которым следовали местные жители до вмешательства Исаака? Если в свидетельстве аль-Фадила о неприязни Исаака к католикам и есть доля правды, — хотя нет оснований полагать, чтобы он из-за этого был отвергнут всем восточным латинским миром и ни один пилигрим не смел бы ступить на остров, — это вовсе не означает, что он должен был сознательно стремиться к войне с Ричардом. Одно дело — привычные наскоки небольших отрядов крестоносцев, совсем другое — провокация великой державы. Поэтому не следует ли считать, что в возникновении вооруженного конфликта решающую роль сыграл именно анжуйский десант, а не какие-либо действия со стороны Исаака?

Однако утверждению о том, что Исаак старался избежать открытой конфронтации с Ричардом, противоречат следующие факты. С появлением Ричарда он сразу же отбрасывает в сторону дружескую любезность, с помощью которой он пытался выманить сестру и невесту английского короля на берег. Хотя тот просит лишь о разрешении сойти на берег и возместить ущерб, причиненный его людям, — сущий пустяк, — Исаак категорически отклоняет просьбу и выбирает тем самым немедленный бой. Ведь если бы он надеялся, что незваные гости вскоре покинут остров, разве бы он не попытался своей уступчивостью разрядить обстановку? И это его упрямство охотно толкуется как политическое безумие. Но это справедливо лишь в том случае, если рассматривать появление Ричарда у берегов Кипра, что чаще всего и делается, как чистую случайность. Опираясь же на противоречащие этому утверждению факты, можно предположить: Исаак с самого начала догадался, что могло означать появление у его острова анжуйских кораблей и что с прибытием самого Ричарда у него уже не останется шансов на переговоры. Не сумев взять заложников и не надеясь больше на хитрость и компромисс, он пытается силой воспрепятствовать высадке вражеской армии. Но тогда о намерениях Ричарда захватить остров он должен был знать заранее. И здесь возникает вопрос: а не был ли он предупрежден?