Западная Белоруссия и Западная Украина в 1939-1941 гг.: люди, события, документы

В связи с сокращением рыночных фондов СНК СССР установил «нормы отпуска товаров в одни руки». В 1936–1939 гг. покупатель мог приобрести сразу не более 2 кг хлеба, крупы, мяса, колбасы, сахара, 3 кг рыбы и 5 кг картофеля, а также 1 кг хозяйственного мыла, 200 штук папирос, 2–4 кг керосина. С апреля 1940 г. нормы продажи товаров стали еще более жесткими и составляли 0,05 кг чая, 0,2 кг сыра, масла, 1 л молока, 1 кг крупы, мяса, рыбы, сахара, овощей, 2 кг хлеба, 2 банки консервов, а также 0,8 кг хозяйственного мыла, 2 кг керосина и т. п. Осенью этого же года союзное правительство еще раз снизило нормы отпуска товаров, в частности хлеба, мяса, сахара, хозяйственного мыла, и ввело ограничение на продажу яиц и сметаны (выросла только норма продажи картофеля — до 5 кг) [299].

В 1939 г., учитывая растущий недостаток товаров, Политбюро ЦК ВКП(б) приняло решение о повышении цен на ткани, трикотаж, белье, стеклянную посуду. В январе 1940 г. были повышены цены на один из самых дефицитных товаров — сахар, еще через несколько месяцев — на мясо, рыбу, жиры, сыр, картофель, овощи, молочные продукты. Вместе с тем, политическое руководство СССР поддерживало неизменный уровень цен на продукты повышенного спроса — хлеб, муку, крупу, макароны, чтобы обеспечить, по крайней мере, минимальные потребности населения. Понятно, что обострение товарного дефицита неминуемо сопровождалось повышением цен на колхозных рынках, которые играли важную роль в снабжении горожан, особенно мясо-молочной продукцией, картофелем и овощами [300].

Во многих городах Советского Союза началось стихийное введение карточной системы. Политическая верхушка восстановила ведомственные распределители, но категорически запретила повсеместный переход на нормированное снабжение населения. Закрытые столовые и магазины обслуживали работников отдельных отраслей, но не распространялись на местную номенклатуру. Ведомственные буфеты и столы заказов находились непосредственно в организациях и учреждениях, обеспечивая товарами Наркомат внутренних дел, командный состав армии и флота, а также нефтепромыслы, торфоразработки, угольные шахты медные рудники, меднолитейные заводы и железнодорожный транспорт [301].

Такое же напряженное положение создалось в западных областях Украины. В декабре 1939 г. во Львове в очередях за хлебом и сахаром у некоторых магазинов стояли по 500-1500 человек. На протяжении этого месяца в Тернополе в торговой сети не было мыла, соли, спичек, зубного порошка, посуды и других хозяйственных товаров. В ряде сел Станиславской области в продаже не было соли, сахара, спичек и керосина. По данным НКВД УССР, в Сокальском и Турковском уездах Львовской области торговля этими товарами осуществлялась «с большими перебоями». Значительные трудности со снабжением населения были и в других областях региона, что вызывало недовольство людей.

Органы безопасности внимательно отслеживали всяческие проявления «негативной реакции» среди граждан. Крестьянин Кузько, который проживал в селе Згораны Любомльского уезда Волынской области, заявил «В кооперации ничего нет. Только говорят, что в Советском Союзе все есть, а уже два месяца как нам в село не привозили товаров, а раньше их было сколько угодно». Заведующий одним из кооперативов сказал покупателям: «Надо запасаться мануфактурой и одеждой, пока не поздно, так как в Советском Союзе вместо товаров и продуктов вырабатывают машины… В коммунистическую идею могут верить только сумасшедшие, в жизни она никогда проведена не будет» [302]. Такие разговоры спецслужбы считали вражескими и провокационными.

Показательно, что продовольственный кризис охватил даже Львов, хотя этому городу власть уделяла особое внимание. В декабре 1939 г. запасы муки и хлеба здесь резко уменьшились, продажа сахара, молока и масла — значительно сократились. Выявился недостаток даже таких товаров, которых раньше всегда хватало, — соли и спичек. Январь 1940 г. стал самым тяжелым для жителей города, длинные очереди выстраивались даже за хлебом. Из воспоминаний известно, что в январе Львов «в течение одной недели вообще не видел хлеба». В этих условиях львовяне горько шутили: из алфавита можно выкинуть букву «м», потому что нет молока, масла, мяса, муки, моркови, мамалыги, а оставлять эту букву ради махорки — не стоит [303].

В этот период стали резко дорожать продукты питания. Цена черного хлеба на рынке достигала 3–4 руб. за килограмм (государственная цена составляла 65 коп.). Стоимость яиц выросла в пять раз, картофеля — в семь. Цена пшеничной муки поднялась с 2,5 до 10 руб., крупы — с 2 до 10 руб. за килограмм. Значительно подорожало мясо, особенно говядина — с 4 до 24 руб., свинина — с 10 до 45 руб. за килограмм. Резко подскочили цены на мясо птицы: курица стоила 50–70, индюк — 80–90, гусь — 100–150 руб. Основным дефицитом оставался сахар, стоимость которого на рынке достигала 80 руб. за килограмм [304]. Отметим, что средняя зарплата рабочих и служащих СССР составила в 1940 г. 339, а в 1941-м — 357 руб. [305].

Тем не менее, на рынках продавалось немало промышленных товаров, изготовленных польскими и западными фирмами. На многих местных предприятиях выпускалась продукция, которая в социалистическом хозяйстве оставалась крайне дефицитной. Все эти товары имели высокое качество и привлекали многочисленных советских чиновников, которые приезжали в западные области Украины. Повсеместно практиковались служебные командировки с целью закупки вещей, которые потом становились предметом спекуляции. Особый интерес вызывали часы, ковры, пишущие машинки, а также хрусталь, антиквариат и т. п.

В январе 1940 г., обращаясь к главе СНК УССР Л. Корнийцу, заместитель наркома внутренних дел УССР М. Горлинский доложил о чиновничьих злоупотреблениях. Он писал о том, что «за последнее время все более возрастает количество представителей различных хозяйственных организаций, которые выезжают в западные области Украины». По его словам, в ряде ведомств «деловые соображения отодвинуты на задний план…», а поездки «используются в целях спекуляции и личной наживы». В докладной записке говорилось о неоднократных нарушениях, допущенных украинскими конторами «Союзутиль», «Союззаготкож», республиканскими организациями «Укрнефтестрой» и «Укрлегснаб».

Заместитель наркома внутренних дел УССР сообщал: «Так, несмотря на двадцатидневное пребывание в Западной Украине бригады Наркомтекстиля и Наркомлегпрома во главе с зам. наркома Райко, длительные командировки большого количества работников — до сих пор в этих наркоматах нет ясного представления о промышленности, ее нуждах и проч. Выезжающие туда лица большую часть времени посвятили личным закупкам и не привезли данных о промышленности, что было основной задачей их поездки». В документе указывалось «Преступное использование служебных командировок работниками Наркомлегпрома, в отличие от работников других организаций, усугубляется тем, что они товары не покупают на рынке, а берут… на предприятиях легкой промышленности по твердым ценам» [306].

В январе 1940 г. Политбюро ЦК ВКП(б) утвердило постановление СНК СССР об организации государственной и кооперативной торговли и цены в западных областях УССР и БССР. Это постановление обязывало Наркомат торговли СССР создать на присоединенных территориях торги и тресты столовых, а Центросоюз — потребительские товарищества (областные и районные союзы, сельские и городские товарищества, рабочие кооперативы). Наркоматы торговли и пищевой промышленности СССР обязаны были открыть в наиболее крупных городах региона специализированные магазины, в том числе во Львове восемь, Станиславе — три, Дрогобыче — два, а в Луцке, Ровно и Тернополе — по одной [307].