Предания старины глубокой

– Кто ты такая? – сказала Сякку, – скажи спасибо, что сочли за человека и взяли с собой. А подарки эти дали нам, родственникам невесты.

Когда Жари уходила, Кулибутта подал ей немного грецких орехов для детей, но она, подойдя к собачьей конуре, бросила орехи собаке, и раздираемая злостью и обидой, пошла домой. Через некоторое время на одной свадьбе Жари разоблачила Сякку и Кулибутту, сложив саркастические стихи об их бессовестном поступке, алчности и подлости. Песня была очень интересная, все кругом хохотали и просили Жари повторить еще и еще раз.

Кулибутта пришел в ярость. Он служил чиновником царской охранки в качестве переводчика. С окрестных сел приходили к нему люди, чтобы написать заявление или письмо на русском языке, за ‘ что он с них сдирал шкуру. Разъяренный Кулибутта тут же написал жалобу в Темир-Хан-Шуру на Чакул Жари, якобы она сочиняет и исполняет аморальные песни против царя, пьет, гуляет и развращает кумухских женщин. Жалобу эту подписали несколько родственников и дружков. Из Шуры пришло решение шариатского суда – сослать Чакул Жари в Сибирь.

Это страшное известие поразило кумухцев. Люди стали просить, ходатайствовать за Жари – но тщетно. Настал день отправки Жари в ссылку. Все кумухцы собрались к табахлинскому озеру, где ожидали чиновники с повозкой, на которой должна была ехать осужденная. Через некоторое время привели Жари, одетую во все черное, а сверху одежды был накинут теплый шерстяной платок. Когда она поднялась на телегу, ее дети с ревом бросились к матери. Все заплакали. Исмаил, муж Жари, пытался успокоить детей, но те так прижались к матери, что невозможно было оторвать. Полицейские оторвали детей и отдали отцу. Поднявшись на телегу, Жари запела:

Завидую Абдулпатаху, у которого тысяча овец, Будь половина у меня, слылась бы я дочерью пророка…

Аробщик ударил плетью лошадей, и они понеслись, оборвав песню, которую пела Жари, обливаясь горькими слезами. Весть о том, что из Кумуха везут сосланную певицу, дошла до Цудахара раньше, чем полицейская повозка доехала туда. У цудахарцев и кумухцев были тесные связи. Приезжая на базар, цудахарцы останавливались у своих кунаков, и те, в свою очередь, тоже гостили у цудахарцев. Знали они и язык друг друга. Песни Чакул Жари были популярны и в Цудахаре, поэтому, услышав о несчастье, народ Цудахара, обливаясь слезами, пришел проститься с любимой певицей, которая, прощаясь с друзьями, спела им песню, строки из которой дошли и до наших дней:

Когда привезли Жари в Темир-Хан-Шуру, ее земляки, проживающие в Шуре, услышав о несчастье, постигшем певицу, стали хлопотать об облегчении ее участи, но все безуспешно. Еле добивались хотя бы встречи с ней.

Через несколько лет один кулинец, проездом остановившийся в Кумухе, на годекане ругал кумухских мужчин, что они допустили ссылку безвинной и талантливой женщины.

– Ваппабай, какой изумительной красоты была женщина! Как она пела! Никогда, сколько буду жить, не смогу забыть ее. И кулинец прочитал наизусть слова, что пела Чакул Жари в Темир-Хан-Шуре:

Из Шуры Жари отправили дальше, и больше никто не видел и ничего не слышал о ней. В Кумухе оставались дочь Чакул Жари Зулейхат и сын Сулейман. Зулейхат была красивой и обаятельной, как мать, но таким талантом не обладала. Она вышла замуж за односельчанина, проживающего в Харькове, куда и уехала с ним. В Кумух не приезжала, в послевоенные годы умерла и ее похоронили в Харькове.

Сын Чакул Жари, Сулейман, в возрасте восемнадцати лет уехал в Баку на заработки и больше не вернулся. Рассказывают, что он там принимал активное участие в революционных событиях и приезжал в Темир-Хан-Шуру по поручению ревкома, что с ним дальше стало никто не знает.

В наши дни по дагестанскому радио изредка передают изумительно красивые мелодии Чакул Жари – что является светлой памятью о талантливой женщине, загубленной жестокими людьми.

Саду Тутунова

Когда я училась в Кумухе в старших классах, приехал к нам новый учитель географии Татархан Константинович, по национальности осетин. Об этой новости я сообщила бабушке, добавив, что учитель молодой и похож на лакца.

– Осетин, говоришь, а как ты сказала его зовут? – оживилась бабушка.

– Татархан.

– А слышала ли ты про учителя Адильгерея, или его стихи?: “Ради бога, учитель, не задерживайся в Тифлисе…? – спросила бабушка, как-то многозначительно улыбаясь, а затем стала рассказывать: “Когда в Кумухе открыли русскую школу, а это было в 1881 году, приехал к нам новый учитель Адильгерей, татарин по национальности, фамилия его была Терекулов. Он тоже был молод и очень похож на лакца, невысокого роста с рябоватым лицом, знал аджам, молитвы, читал и писал по-арабски. Хоть на первый взгляд он казался не очень симпатичным, но какое-то обаяние было в нем. Адильгерей очень быстро сошелся с уважаемыми людьми села, здоровался только по-лакски, вся кумухская молодежь тянулась к нему.

Организовав школу, он сам ходил по домам, собирая детей. Лучше муллы читал молитвы, он, говорят, очень хорошо знал русский язык. Валлах, биллах от больших знаний человек сам возвышается и светится изнутри, как солнце, прикрытое сверху оболочкой.

Он приходил к горцам, уговаривая отпустить ребенка учиться в русскую школу, те задумывались: если бы не было пользы от русского учения, этот умный мусульманин не выучился бы русскому языку, ведь он и Коран читает, и по-русски знает, что тут плохого? И отпускали детей учиться.

Адильгерей близко сошелся с людьми, – быстро выучил лакский язык, его приглашали на свадьбы, на торжества, где он танцевал и пел.

Когда же в селе кто-нибудь умирал, тут же являлся к родственникам, читал алхам, ходил на похороны, честное слово, молодец был парень.

Со временем стал уговаривать людей, чтобы и девочек пускали в школу говорил, что они будут учиться отдельно от мальчиков, рассказывал о многих мусульманских известных женщинах, получивших русское образование. Кое-кто соглашался, но многие выступали против, поэтому в том году не удалось открыть школу для девочек.

Правда, через несколько лет в доме Ганапиевых все же открыли русскую шкоду для горянок, но тогда уже Адильтерея в Кумухе не было. Он бы не уехал из Кумуха, ведь его любили, ценили, да и учитель был доволен кумухцами, но случилось непредсказуемое.

Однажды Адильгерей был у Каталуевых на свадьбе своего друга Абдуллы. Когда есаул вывел Адильгерея танцевать, он пригласил девушку, но та не вышла с ним, пригласил вторую, третью, но и они тоже не вышли. И тут одна из девушек, Саду Тутунова, возмутившись поступком подруг, пошла танцевать с учителем, хоть он и не приглашал ее. По-моему, тогда ей было лет пятнадцать, очень красивая и озорная девушка. У нее были три неженатых брата и одна замужняя сестра. Родители Саду, состоятельные, добропорядочные, доброжелательные люди, были спокойны, зная с кем пошла танцевать их дочь, а мать только посмеивалась над ее поступком, разводила руками, другие родители за это убили бы дочь, так как она позволила себе пригласить молодого человека другой национальности.