Последняя ночь Титаника

В кубрике для членов команды стюард Роберт X. Воон проснулся от того, что кто-то стащил с него одеяло. Чей-то голос велел ему вставать и одеваться. Было темно, хоть глаз выколи, но Воон слышал, как его товарищи по кубрику натягивали на себя одежду. Он спросил, что стряслось, и тот же голос ответил ему, что "Карпатия" наскочила на айсберг.

Воон ощупью добрался до иллюминатора и выглянул наружу. Судно шло быстро, от его форштевня бежали белые буруны. Очевидно с "Карпатией" ничего худого не случилось. Воон и его товарищи одевались, продолжая оставаться в недоумении, которое усиливалось тем обстоятельством, что кто-то стянул единственную в их кубрике лампочку, так что им ничего не оставалось, как мириться с темнотой.

Когда они вышли на палубу, какой-то начальник заставил их собирать одеяла. Потом они направились в обеденный салон для пассажиров первого класса, где уже находился целый рой людей, снующих вокруг, передвигающих стулья, переставляющих столы, переносящих спиртные напитки из бара в буфет. Воон и его товарищи все еще не знали причины всей этой суеты. Разнеслась весть о том, что капитан Рострон приказал собрать 3000 одеял для "такого же количества дополнительных пассажиров", но никто не знал, чем подобный приказ вызван.

Они узнали это в час пятнадцать ночи. Всех стюардов собрали в обеденном салоне, и главный эконом судна Хьюз произнес небольшую речь. Он рассказал им о "Титанике", объяснил их обязанности в сложившейся обстановке, сделал небольшую паузу и завершил свое выступление следующими словами:

- Каждый человек должен находиться на своем посту и выполнять свой долг, как настоящий англичанин. Если обстоятельства потребуют этого, давайте впишем в британскую историю новую славную страницу.

Затем стюарды вернулись к своей работе, которая для большинства сводилась к переноске одеял из кладовых для постельного белья к входным портам: Это и были люди, которых увидел Луис Огден, когда он в первый раз выглянул из своей каюты. Теперь он решил выглянуть снова. Огден поймал проходившего по коридору доктора Макги, который ответил на его вопросы так:

- Пожалуйста, оставайтесь у себя в каюте - это приказ капитана.

- Хорошо, но в чем все-таки дело?

- Авария, но не с нашим судном. Не выходите из каюты.

Мистер Огден сообщил об этом своей жене. Он почему-то решил, что на "Карпатии" возник пожар, и теперь она мчится на всех парах искать помощи. Он стал одеваться, выскользнул на палубу, отыскал знакомого рулевого, и тот безо всяких экивоков ответил на его вопросы:

- С "Титаником" случилась авария.

- Вы бы придумали для меня что-нибудь поумнее!-чуть ли не с торжеством произнес Огден. - "Титаник" следует на север, а мы идем в южном направлении.

- Мы несемся на север, как дьяволы. Ступайте к себе в каюту.

Мистер Огден опять все рассказал жене, которая спросила у него:

- И ты этому веришь?

- Нет. Вставай и одевайся потеплее.

Теперь у него не осталось никаких сомнений: "Титаник" непотопляем, значит, рулевой все выдумал, чтобы скрыть настоящее положение дел. Ложь рулевого лишь подтверждает худшие опасения мистера Огдена: "Карпатия" находится в опасности. В конце концов супруги Огдены крадучись выскользнули на палубу.

Другие пассажиры поступали аналогичным образом. Прячась от членов экипажа, воровато сходясь на палубе небольшими группами, они обменивались своими наблюдениями. Постепенно до них начало доходить, что "Карпатии" ничто не угрожает. Но, несмотря на слухи об аварии на "Титанике", никто не мог с уверенностью назвать причину этого стремительного ночного броска "Карпатии" на север, а спросить у кого-нибудь из членов экипажа они не решались, боясь, что их загонят обратно в каюты. Поэтому они продолжали оставаться на палубе, прятаться в тени, напряженно вглядываться в темноту, не зная, что там можно высмотреть.

Фактически никто на "Карпатии" не знал, что следует искать в ночном океане. В крохотной радиорубке над курительным салоном второго класса Хэролд Коттэм больше не мог поймать ни единого сигнала с "Титаника". Единственным утешительным объяснением этому могли служить лишь скудные возможности его небольшой радиостанции, дальность действия которой в лучшем случае составляла 150 миль; поэтому он не мог наверняка сказать, что случилось. Возможно, "Титаник" все еще посылает радиосигналы, но они слишком слабы и их трудно "поймать".

С другой стороны, сообщения, до сих пор поступившие с "Титаника", не предвещали ничего хорошего. В час шесть минут ночи Коттэм принял сообщение, адресованное "Олимпику":

- Приготовьте шлюпки; носовая часть быстро погружается.

В час десять:

- Тонем с дифферентом на нос...

В час тридцать пять:

- Затопляется машинное отделение.

Один раз у Коттэма спросили с "Титаника", сколько потребуется "Карпатии" времени на то, чтобы прийти на помощь.

- Передайте, что примерно четыре часа, - велел Коттэму Рострон, который еще не мог знать, на что способен их лайнер.

Затем в час пятьдесят минут поступила последняя просьба с "Титаника":

- Старина, приходите как можно скорее; машинное отделение затоплено по самые котлы. После этого радиоустановка "Титаника" замолчала.

Времени уже было за два часа ночи, а Коттэм все еще сидел, напряженно склонившись над аппаратом. Один раз к нему в рубку заглянула украдкой мисс Питерсон и увидела, что Коттэм, несмотря на сильный холод, сидит в одной рубашке. Он начал было раздеваться, когда на "Карпатию" поступил первый радиосигнал бедствия, и с тех пор не удосужился снова надеть пиджак.

На мостике капитан Рострон тоже не знал, чего можно ждать. Он подготовил свой экипаж, сделал все, стараясь предусмотреть как можно больше, и теперь оставалось самое трудное - ожидание. Подле него стоял второй помощник капитана Джеймс Биссет, на носу - дополнительный наряд впередсмотрящих. Все напряженно смотрели вперед, стараясь увидеть хотя бы какой-нибудь признак близости льдов, хотя бы намек на близость "Титаника". Пока, однако, никто не мог ничего увидеть, кроме зеркально гладкого океана, сияющих звезд и резко очерченной, ясной линии пустынного горизонта.