Трагическая история острова Пасхи (СИ)

- Ты говоришь о них в прошедшем времени, будто Кане и Парэ уже нет на земле, - мрачно заметил Баира.

- На нашей земле их, конечно, уже нет, - и это к лучшему, - старуха осклабилась и отбросила с лица длинные пряди тонких волос, свисающие с полуголого черепа. - Они чужие в нашем мире, и ты сам это отлично знаешь. В ущелье, где они прятались, растут нежные цветы, которых больше нигде нет на нашем острове. Они могут жить только на мягкой земле, защищенные от жара и ветра, - ведь нежность так беззащитна и хрупка...

- Ты подслушивала? - Баира взглянул в лицо колдуньи.

- Я?! - изумилась Кахинали. - Да что ты, верховный жрец. Зачем мне подслушивать, когда я и без того слышу шорох травы на острове, шевеленье водорослей на дне океана и шум ветра в облаках? Тебе ли, верховный жрец, не знать, что весь мир находится в нас самих? Можно ли подслушать самого себя?

- Пропусти меня, Кахинали, - сказал Баира, - я устал, я иду домой.

- Так об этом-то я и собиралась с тобой потолковать! - колдунья даже взвизгнула от удовольствия. - Куда ты торопишься, верховный жрец? Зачем ты хочешь прервать свою жизнь раньше времени? Тебе ведь известно, что вождь Аравак не простит побега Сына Большой Птицы и девы, посвятившей себя богам. Вождь Аравак приготовил отличную казнь для них; какой урок для народа, какое зрелище для него! И вот ты, разрушивший планы вождя, явишься в Священный поселок с повинной, совсем как твоя дочь и твой зять! О, верховный жрец, как ты молод и наивен!

- Нашла мальчишку, - пробормотал Баира.

- Не обижайся. Я вдвое, а может быть, втрое старше тебя, но и я иногда ощущаю детские порывы, - а порой мне кажется, что я всё еще миленькая хорошенькая девочка, которой я была много десятков лет назад, - скрипуче рассмеялась старуха. - Не обижайся, верховный жрец, и послушай меня: не пытайся повторить поступок дочери и зятя. Как ты сам понимаешь, тебя не предадут всенародной казни, - тебя отравят или удавят тайно. Да, тебе надоела жизнь, тебе надоели люди, но надо ли кончать свое существование подобным образом, раньше срока? Не забывай, в загробном мире не будет многого из того, что есть в этом.

- Пропусти меня, Кахинали, я устал, - упрямо повторил Баира.

- Да, да, да, я так понимаю тебя! - торопливо проговорила старуха и зашлась в кашле. - Подожди, верховный жрец, не уходи, я еще кое-что скажу тебе, - Кахинали вцепилась своими корявыми пальцами в одежду Баиры.

- Хорошо, я выслушаю тебя, - со вздохом произнес он, видя, что от колдуньи не отвязаться. - Но не думай, что твои слова имеют для меня значение.

- Скажи вождю Араваку, что это я помогла бежать Сыну Большой Птицы и деве, посвятившей себя богам, - переведя дух, выпалила Кахинали.

Баира взглянул в глаза колдуньи - они горели, подобно углям, и в них нельзя было ничего прочесть.

- Зачем мне лгать? - спросил он. - Зачем возводить на тебя напраслину?

- Да уж не для того, чтобы спасти твою жизнь ценою моей! - заклокотала старуха, смеясь и сдерживая кашель. - Ты мудр, верховный жрец, и я не собираюсь хитрить с тобою. Все просто, - очень, очень просто! Многие вещи, которые сегодня нам кажутся сложными, очень просты, если посмотреть на них из завтрашнего дня. Ты вот упрекнул меня за то, что я сказала о твоей дочери и твоем зяте в прошедшем времени, - но они, действительно, уже прошлое для нашего острова. А что у нас в настоящем? Аравак и его сын Тлалок. Теперь-то они легко справятся со всеми своими врагами и установят безраздельную власть над людьми.

Ты слышал, конечно, о том, что лучшие мастера Священного поселка делают из камня большого идола, изображающего великого вождя? - Кахинали осклабилась, показав свой беззубый рот. - Вождь хочет быть подобен великим богам, а лучше бы даже превзойти их. Возможно, ему это удастся: Аравак давно правит, к нему привыкли, его боятся, и многие искренне уважают вождя. Но Тлалок никогда не добьется славы и могущества своего отца; сын вождя глуп, зол, мелочен, обидчив и болезненно честолюбив. Когда он станет вождем, люди вначале будут слушать и почитать его - из уважения к памяти Аравака, а также по привычке и под давлением власти - но скоро у Тлалока появится много-много сильных врагов. В конце концов, его свергнут, убьют или принесут в жертву богам, - и что тогда? Ни ты, ни я не можем этого предугадать... Может начаться страшная резня, после которой на острове никого не останется.

Вот зачем ты нужен живым, верховный жрец, - именно тебе нужно уберечь власть от неразумных и гибельных поступков, ведь на твоего молодого помощника нет никакой надежды - он поет под дудку Аравака и Тлалока. Живи долго, верховный жрец, и спаси свой народ от гибели!

- Ты обещала, что не будешь хитрить, но с каких это пор тебя беспокоит судьба народа нашего острова? - заметил Баира. - Разве ты отказалась от службы демонам, желающим зла людскому роду?

- У нас с тобой разные понятия о добре и зле, и нам не договориться, - возразила колдунья. - Но в одном мы с тобою схожи: мы не желаем, чтобы люди погибли, - ибо если их не станет, то кто будет служить богам, как бы этого хотелось тебе, или демонам, как этого хотела бы я?.. Поэтому ты должен вернуться в Священный поселок, - но не с повинной, а как человек, раскрывший преступление. Ты должен вновь стать настоящим верховным жрецом, - таким, чтобы твое влияние было не меньше влияния Аравака; ты должен направлять вождя и его сына, не давая им совершать ничего, что имело бы ужасные последствия для людей острова.

- Опять ты лукавишь, Кахинали, - не поддавался на ее уговоры Баира. - Если я спасу наш народ для того, чтобы демоны овладели им, то можно ли назвать это спасением? Люди отвернулись от богов, а значит, уже погибли; какая разница, когда они погибнут окончательно?

- Ты ли говоришь такие жестокие слова, о, верховный жрец? - воскликнула старуха. - Разве ты можешь вот так вот, запросто, отказаться от борьбы за спасение людских душ? Давай сразимся - твои боги против моих демонов - и посмотрим, кто победит. Во всяком случае, твоя совесть будет чиста: никто, на земле и на небе, не упрекнет тебя в том, что ты сдался на милость врага.

- И все-таки, я не пойму: тебе-то зачем это? Твои демоны и так уже почти победили, - сказал Баира, подозрительно глядя на колдунью.

- Ладно, выложу начистоту. С тобой, действительно, нельзя хитрить, - старуха выпрямилась, усмешка исчезла с ее лица, а глаза яростно сверкнули. - Всё дело в этом "почти", - видишь ли, верховный жрец, на нашем острове еще сохраняются остатки божественного, еще есть люди, для которых боги выше демонов. О чем говорить, когда сам Аравак не решился полностью предаться демонам и сохранил культ богов. Сильные мужчины часто бывают слабы, как дети. Да, да, слабы, как дети, - так я и сказала вождю!..

Впрочем, демоны не могли бы существовать в нашем мире, не будь на то позволения богов. Видимо, так и должно быть, чтобы люди выбирали между теми и другими, - и мне ли противиться предначертанному? Я не обманывала тебя, когда предлагала честную борьбу: пусть время решит, чей будет верх.

- Но у тебя времени не будет, - возразил Баира. - Ты скоро умрешь: мне страшно представить, что сделает с тобой Аравак в наказание за побег Кане и Парэ, если поверит в твою помощь им.

- Ну, ну, ну, верховный жрец! Теперь ты стал лукавить! - колдунья ехидно засмеялась, наклонившись и повернув голову набок. - Ты же понимаешь, что меня убить нельзя. Они будут думать, что это я горю на костре, а гореть будет старая коряга; они вообразят, что это меня скинули в пропасть, а полетит туда тяжелый камень; они увидят, как мое трепещущее сердце вынуто из груди, а это будет всего лишь сердце курицы! Моя смерть придет в свой срок, - и никто из людей не в силах приблизить его.

- Хорошо, я тоже стану говорить с тобой откровенно, - взгляд Баира вдруг сделался тяжелым, - тяжелее, чем бывал взгляд вождя, - и старуха пригнулась и съежилась под ним. - Ты предлагаешь мне честную борьбу. Но разве честную борьбу ведут нечестными способами? Прежде всего, я должен буду обмануть Аравака: сказать ему, что ты помогла бежать Кане и Парэ. Он примет, конечно, мой обман, потому что это выгодно вождю. Получается, что Сын Большой Птицы и дева, посвятившая себя богам, воспользовались помощью старой колдуньи, верной служительницы демонов. Значит, правы были вождь и все, кто встал на его сторону: Кане и Парэ действительно отдали демонам душу. И наконец, если я останусь верховным жрецом, то тем самым окажу поддержку власти Аравака и Тлалока, освящу ее именем богов.