У государевых дел быть указано...

К началу XVII в. Посольский приказ прошел значительный путь в своем развитии. Происходившие в нём изменения отражали общий процесс становления и укрепления Русского централизованного государства. В XVII в. эволюция протекала в рамках трансформации форм государственного правления от сословно-представительной монархии к абсолютизму. Применительно к приказам в целом и приказу Посольскому в частности в этом направлении прослеживались несколько ключевых и переломных периодов, хотя чёткая периодизация в этом случае достаточно условна:

- годы Смутного времени до 1613 г.; [16]

- период восстановления государственности до 30-х гг.;

- в 40-е – 50-е гг. в рамках сословно-представительного государства создавалось общее законодательство. В это время определились основные стороны функционирования штатов государственных учреждений, утвердившие приказное начало, которое ограничило социальную среду комплектования, ввело «указное число» служащих для каждого учреждения и размеры отпускаемого им содержания, а также установило внутренний распорядок работы центральных учреждений;

- в 70-е гг. под воздействием новых явлений в жизни страны перед государственными учреждениями и их штатами встали сложные задачи, что привело к резкому возрастанию числа приказных служащих, созданию особой приказной среды, в значительной мере себя воспроизводившей. [17]

Посольский приказ относился к центральным учреждениям с общегосударственной компетенцией, поэтому все значительные изменения в приказной системе в той или иной форме оставляли следы в его архивах. Соответствующие документы сосредоточены в следующих фондах-коллекциях РГАДА: Ф. 137. Боярские и городовые книги; Ф. 138. Дела о Посольском приказе и служивших в нем; Ф. 141. Приказные дела старых лет; Ф. 159. Приказные дела новой разборки и Ф. 210. Разрядный приказ.

В XVII в. внешнеполитический курс России ориентировался в большей степени на Западную Европу, что убедительно подтверждается делопроизводством Посольского приказа. Напряженная работа дьяков и подьячих Посольского приказа в течение всего столетия предопределила успехи отечественной международной политики.

Самая активная динамика международных контактов в XVII в. была у России с Речью Посполитой. На протяжении столетий Россия и Польша, являясь соседями, поддерживали между собой оживленные контакты. Отношения между этими двумя державами зачастую были напряженными: постоянные пограничные споры, выливавшиеся в кровопролитные войны, разница в вероисповедании – всё это препятствовало сближению государств. Тем не менее именно Польша была наиболее активным дипломатическим партнёром России. [18]

Отношения между Россией и Польшей в начале XVII в. имели свою специфику: периоды, когда державы были близки к заключению военного союза и даже унии, сменялись конфронтацией и боевыми действиями. Столь тесные связи с Польшей привели к тому, что в годы Смуты, когда устои Российского государства подверглись серьёзным испытаниям, именно из «латинствующей» Польши в силу её географической, этнической и языковой близости Москва заимствовала отдельные элементы европейской культуры.

Смутное время, принесшее русскому народу огромные бедствия, поставившее под вопрос сам факт существования независимого Российского государства, имело тем не менее одно позитивное следствие. Потрясения Смуты доказали верхушке московского общества, что для выхода из социально-политического кризиса, охватившего Россию на рубеже XVI–XVII вв., необходимо отказаться от господствовавшей в умах идеи полной самодостаточности и исключительности «Третьего Рима». [19] Рост политического самосознания общества выразился в создании большого числа сочинений о Смуте. Это летописи и хронографы, истории и повести, сказания и жития, плачи, ведения и т. д. На их страницах современники описали происходившие события, высказали к ним своё отношение, попытались вскрыть причины и дать оценку. Именно Смута создала поколение русских людей, «которое нужда впервые заставила заботливо и тревожно посматривать на еретический Запад в чаянии найти там средство для выхода из домашних затруднений, не отрекаясь от понятий, привычек и верований благочестивой старины». В ходе Смуты произошел буквально переворот в общественном сознании русских людей. «Они сами назвали преступным своё вечное желание отмолчаться. Но, почувствовав себя ответственными за политический порядок, они не могли не почувствовать себя и хозяевами его». [20]

Смутное время положило начало постепенной «европеизации» Российского государства. Однако в начале XVII в. попытки заимствований были ещё крайне редкими и зачастую воспринимались как проступки против православного благочестия. Подражание польским обычаям долгое время встречало настороженность и подозрительность со стороны московского правительства, стремившегося жить, «как при прежних великих государях бывало». Вследствие этого обнаружить в жизни русского общества начала XVII в. значительные следы польского влияния довольно сложно. Практически все случаи заимствований могут быть отнесены к жизни и быту московских вельмож. Качественно иную картину представляет анализ изменений, произошедших в начале XVII в. в дипломатической практике и деятельности Посольского приказа под влиянием Смуты в целом и под влиянием Польши в частности.

Специфика деятельности Посольского приказа и его служащих, подразумевавшая постоянное общение с иностранцами, подготовку и участие в посольствах за границу, сделала персонал этого учреждения наиболее восприимчивым к западному влиянию. Сам Посольский приказ выступал при этом в роли своеобразного центра распространения в России элементов европейской культуры. Однако, несмотря на то, что Посольский приказ являлся своего рода промежуточным звеном в диалоге между Россией и Европой, его собственная деятельность, структура и церемониал на протяжении длительного времени не испытывали изменений и не воспринимали европейских образцов. Лишь в годы Смуты, и в большей степени под влиянием Речи Посполитой московский «посольский обычай» претерпел серьезные трансформации. Последствия некоторых из них имели положительное значение для Российского государства, другие нанесли ему серьезный вред. Одни изменения в дипломатической практике существовали лишь до завершения Смутного времени, другие новации пережили породившую их эпоху и стали прообразом внешнеполитических реформ конца XVII – начала XVIII вв.

Например, особенностью российской дипломатии эпохи Смуты было одновременное существование нескольких «альтернативных» внешнеполитических ведомств. Каждый новый претендент на престол, всякая более или менее серьёзная политическая сила стремились наладить самостоятельные контакты с зарубежными дворами. Так, уже в конце 1604 г. Лжедмитрий, достигнув первых успехов в борьбе за трон, отправил в Польшу своего посла – князя Б.П. Татева, задачей которого было противодействовать послу Бориса Годунова – Постнику Огарёву. [21] Спустя год, когда Лжедмитрий уже утвердился на московском престоле, попытка вести свою тайную дипломатию была предпринята боярами князьями Голицыными и Шуйскими: в январе 1606 г. в Краков к Сигизмунду III прибыл царский гонец И. Безобразов и от лица бояр просил содействия в свержении самозванца, которого предполагалось заменить королевичем Владиславом. [22]

Позднее, в 1608–1610 гг., параллельно с Посольским приказом свою внешнюю политику пытались проводить сторонники «Тушинского вора»: в 1608 г. перешедший на сторону Лжедмитрия II астраханский воевода И.А. Хворостинин отправил грамоту к ногайскому князю Иштереку, предлагая ему присягнуть «царю Димитрию»; [23] в 1609 г. из тушинского лагеря в Польшу выехали послы (о чём сообщала в особом письме Ю. Мнишку его дочь Марина); [24] наконец, в начале 1610 г. в лагерь короля Сигизмунда III под Смоленск по приглашению польской стороны прибыло тушинское посольство, в результате переговоров с которым был заключён известный договор 4 февраля 1610 г. Обе стороны оговорили условия избрания королевича Владислава русским царём. [25] Подобное положение, когда помимо Посольского приказа действовали дипломатические службы оппозиционных Москве сил, сохранялось вплоть до 1615 г.