Войны Роз

Эти почти миниатюрные кампании не выносят никакого сравнения с масштабом войн в остальной части Европы. С некоторым преувеличением первое сражение при Сент-Олбенсе было описано как короткая стычка на улице ^{11}.

Только в битве при Тоутоне (1461 г.), самом большом сражении этого периода, участвовало, возможно, около 50 000 человек. Военная подготовка и тактика были одинаково примитивны. Закон предписывал каждому свободному англичанину в возрасте от шестнадцати до шестидесяти лет встать под ружье, однако подобная практика не позволяла создать настоящую армию. За исключением гарнизона Кале (который в любом случае не являлся действующей армией) и с 1468 г. личной гвардии короля, состоящей из двухсот стрелков, в стране не существовало никаких постоянных вооруженных сил, регулярно проходящих военную подготовку. Отряды, которые участвовали в сражениях Войны Роз, формировались наспех перед каждым конкретным решающим сражением и зачастую наперекор большому нежеланию будущих вояк и расформировывались сразу же по окончании битвы. Ни одна из сторон не могла позволить себе расходов на что-то более основательное ^{12}. Стратегия тоже была элементарна. При втором сражении у Сент-Олбенса Уорик просто не знал о подходе войск королевы Маргариты. Тоутон был захвачен в разгар снежной бури, Барнет — в тумане апреля, и даже прославленное преследование Эдуардом армии Ланкастера до Тьюксбери в 1471 г. отличалось скорее чрезвычайным упорством, чем талантливой стратегией.

Тем не менее несколько английских городов были разграблены в периоде 1459 по 1461 г., ни один не перенес длительной осады. Никто не жег своих предместий, чтобы облегчить их защиту от осаждающих, что в ходе Столетней войны были вынуждены сделать несколько французских городов. Подобная беспечность горожан тем более знаменательна, если вспомнить, что английские города по сравнению с европейскими были легкой добычей для нападающих. Вследствие раннего объединения Англии и мощи центральной власти необходимость в оборонительных сооружениях была меньше, чем где-либо еще. Небольшие укрепленные торговые городки, характерные для Франции, были почти неизвестны в Англии. Даже крупные города, такие как Рединг и Оксфорд, были недостаточно укреплены ^{13}. Возможно, ветхое состояние стен Лондона в известной степени объясняет готовность отцов города к переговорам как с Йорками, так и с Ланкастерами в 1450-х и 1460-х гг. Если это действительно так, значит, они продолжали чувствовать себя в достаточной безопасности. Несколькими годами позже они остались безучастными и отнеслись пренебрежительно к усилиям энергичного мэра по восстановлению укреплений.

Ретроспектива тех дней показывает несколько попустительское отношение к войне. К концу царствования Ричарда II фортификационная наука была почти неизвестна в Англии, пока Генрих VIII между 1538 и 1540 г. не построил цепь прибрежных артиллерийских фортов в новаторском иностранном стиле. Эпоха Войн Роз не создала ничего сопоставимого с фортификационными сооружениями и земляными укреплениями, возведенными в течение большой гражданской войны в семнадцатом столетии. Замки, подобные Таттершелу, Кайстеру, Эшби-де-ла-Зучу и Хейсменси (первые два имеют высоту, характерную для более поздних замков французского или рейнского стилей), были, несмотря на их обманчивый воинственный вид, скорее великолепными дворцами, чем крепостями.

Частные замки, построенные в течение пятнадцатого столетия, никак не могли иметь того значения в Войне Роз, которое им приписывалось. В действительности это были небольшие здания абсолютно невоенного характера. Когда Джон Норрей (Norreys) в период одной из наиболее острых стадий гражданской войны возводил Оквеллз (Ockwells) — к его смерти в 1465 г. строительство еще не было завершено, — он хотел построить дом, примечательный числом и размером окон, по проекту, основанному на простых, но гармоничных математических пропорциях; все это должно было служить эстетическому восприятию и было весьма далеко от оборонных задач ^{14}. Из старинных королевских замков только Харлеч (Harlech), в силу ряда причин ныне весьма неприметный, выдержал продолжительную блокаду. Остальная часть уэльских замков и известных цитаделей Северной Англии, которые играли заметную роль в борьбе начала 1460-х гг., никогда не противостояла осаде долее нескольких недель, а зачастую это вовсе был вопрос считанных дней.

Грабежи не были редкостью — без этого не может обойтись ни одна война. Однако жалобы на мародерство были единичны. Война имела очень ограниченное распространение. Любой причиненный ущерб был невелик по сравнению с разрушением, вызванным опустошительными набегами шотландцев и примкнувших к ним английских «мусорщиков» в начале четырнадцатого столетия, когда за годы между сражением при Баннокбуре и смертью Роберта I, короля Шотландии, доход от церквей, принадлежащих монастырю Дарем (Durham), упал с 412 фунтов до 10 фунтов в год ^{15}. В XV в. беспорядков в Англии было, конечно, меньше, чем на территории ее более бедного соседа, Шотландии. На фоне событий в северном королевстве, где два короля неистовствовали в течение двадцати лет и тянулась бесконечная кровавая вражда Черного и Красного Дугласов, Кричтонов и Ливингстонов, Война Роз кажется менее варварской. В то же время Англия кажется тихой обителью по сравнению с Богемией того времени с ее битвами кланов.

Советник Людовика XI, Филипп де Коммин, однажды заметил: «Англии более других королевств была ниспослана особая благостыня, что ни деревни, ни люди, ни жилища не были разорены, разрушены или уничтожены; но бремя войны легло только на воинов, и, особенно, на знать» ^{16}. Хотя сам Коммин и признавал, что он был не вполне осведомлен о деталях английской политики, его сопоставления обстановки в различных странах представляются чрезвычайно разумными.

Ущерб англичан не кажется большим по сравнению с тем ущербом, который они причинили многим провинциям Франции в ходе Столетней войны. Укрепленные церкви, почти неизвестные в Англии, снова, как и в более ранние времена, стали во Франции распространенным явлением. Хронист Молине (Molinet) полностью посвятил свою длинную поэму разрушению французских аббатств. Они достигли такого оскудения, какого не знали с Темных веков: монастыри во Франции так и не оправились после разрушения англичанами ^{17}. Когда наконец англичан выгнали из Гаскони в 1453 г., тридцать процентов деревень было полностью разорено или сильно разрушено ^{18}. Ничто в английской истории не могло сравниться с судьбой Лиможа (Limoges), где, согласно свидетельствам, в 1435 г. в городе осталось в живых лишь пять человек. Восстановление заняло более двадцати лет. Даже в 1480-х гг. некоторые районы все еще страдали из-за нехватки скота, отобранного во время войны: мужчины, женщины и дети вынуждены были впрягаться в плуги ^{19}. Разрушения вокруг Амьена были настолько велики, что церкви всего города и большинство культовых сооружений в округе необходимо было отстраивать заново — они были восстановлены приблизительно между 1470 и 1490 г. ^{20} Потребовалось примерно столько же времени, чтобы ликвидировать другое, более серьезное последствие войны — путаницу и противоречия в правах собственности: во время войны обеим сторонам дарились одни и те же поместья, часто по нескольку раз, что вызвало юридические проблемы и общественные конфликты гораздо более острые, чем любые конфискации и акты лишения прав, наложенные на представителей противоборствующих сторон в течение гражданских войн в Англии ^{21}.