Богатство и бедность царской России (СИ)

Второго мая Марина торжественно въехала в Москву. Впереди шло 300 гайдуков с музыкантами, а позади ехали 13 карет и много всадников. Звонили колокола, стреляли из пушек, играли на трубах. По обеим сторонам улиц стояли московские стрельцы, дворяне, казаки, иностранные наем-ники, которые сдерживали напор толпы зевак. Народ без-молствовал и радости не выражал. Говорят, что в этот день было предзнаменование, подобное тому, которое явилось и в день вступления в Москву самозванца, т.е. разразился ураган.

При въезде в Спасские ворота польские музыканты играли свою национальную музыку. Большое недоумение вызвало у москвичей наличие многочисленного оружия у поляков, будто они готовились к захвату Москвы. Невесту разместили в Вознесенском монастыре, отцу Марины отве-ли дом Годуновых. Для того чтобы разместить многочис-ленных гостей, пришлось занять лучшие дома, для чего вы-гоняли хозяев, не только купцов, дворян, дьяков, людей духовного сана, но и первых вельмож.

Будущей царице не понравились "дурно обставлен-ные", "зловещие" помещения обители с "грубыми монахи-нями" и "отвратительной едой", о чем она не замедлила пожаловаться своему возлюбленному. Тот поспешил ее утешить. Марине был послан ларец с драгоценностями стоимостью 500 тысяч рублей и польский повар, а чтобы паненкам было не скучно, им разрешили наслаждаться иг-рой польских музыкантов и песельников. В монастыре на-чались кощунственные игрища, оскорбляющие чувства православных верующих.

Расточительность Лжедмитрия

Всех поражала неслыханная расточительность Лже-дмитрия и траты на иноземцев. Иностранные музыканты во дворце получали жалованье, которого не видели даже высшие государственные сановники. Сам Лжедмитрий об-завелся троном из чистого золота со львами, украшенный бриллиантовыми и жемчужными кистями. Только за три месяца он потратил более семи миллионов на свое роскош-ное содержание. Такую расточительность народ осуждал.

Ежи Мнишек, отец Марины, был поражен, когда уви-дел его на троне. Самозванца окружали бояре и духовенст-во: патриарх сидел по правую руку, вельможи - по левую. Мнишек обедал в новом дворце Лжедмитрия, который удивил даже спесивых поляков вкусом и богатством укра-шений. Лжедмитрий сидел за отдельным серебряном сто-лом, а в знак уважения подавал Мнишеку, его сыну и кня-зю Вишневецкому еду на золотых тарелках. Почти неделю Мнишека угощали бесконечными обедами, ужинами, раз-влекали охотой. У самозванца было множество колесниц и саней, окованных серебром, обитых бархатом и соболями. На его статных азиатских конях седла и уздечки были ук-рашены золотом, изумрудами и яхонтами. Конюхи одева-лись как вельможи.

В дни, когда Лжедмитрий оставил все дела и занимался только невестой, во дворце шли нескончаемые пиры. Жених дарил невесте и ее родным дорогие подарки. Он покупал луч-шие товары у иноземных купцов, которые понаехали в Москву из Литвы, Италии и Германии. За два дня до свадьбы Марине преподнесли шкатулку стоимостью в 50 000 рублей, а Мнише-ку выдали 100 000 в уплату оставшихся у него долгов, так что казна уменьшилась только от подарков на 800 000 рублей, не считая миллионов, потраченных на путешествие и угощение Марины с ее свитой. Знатные поляки ничего не жалели для внешнего лоска, они заводили богатые кареты, хороших коней, наряжали слуг в бархат и хотели так же жить в Москве. Мни-шек даже привез в российскую столицу 30 бочек одного толь-ко венгерского вина. Лжедмитрий же хотел царской роскошью затмить польскую.

Непрекращающиеся пиршества во дворце, роскошь и не-померные траты на угощения, платье и украшения вызывали возмущение москвичей. Народ считал, что царская казна рас-хищается, а деньги тратятся на обогащение иноземцев.

Свадьба Лжедмитрия и Марины Мнишек

Выйти замуж за неизвестного бывшего холопа краса-вица Марина согласилась только потому, что появилась перспектива стать царицей, к тому же к этому ее склоняло католическое духовенство, которое хотело, чтобы в России было католичество.

Свадьба Лжедмитрия и Марины Мнишек состоялась 8 мая 1606 г.

Ночью 7 Мая Марина Мнишек покинула монастырь и при свете двухсот факелов, в колеснице, окруженной тело-хранителями и Детьми Боярскими, переехала во дворец. На следующее утро состоялось ее обручение с "Дмитрием".

Невесту для обручения ввели в столовую палату. В Грановитой палате стояли два трона, один для Самозванца, другой для Марины. После обращения к ней Василия Шуй-ского как к цесаревне, Марина села на свой трон. Михаил Нагой держал перед ней корону Мономаха и диадему, ко-торые понесли в Успенский собор. Следом в собор по сук-нам и бархатам повели и жениха с невестой. Впереди шли сквозь строй телохранителей и стрельцов стольники, стряпчие, все знатные поляки, а также Василий Голицын со скипетром и Басманов с державой , позади - думные бояре, дворяне, дьяки. Народу было много. Патриарх с молитвой возложил на Марину диадему и корону. Таким образом, дочь Мнишекова, еще не будучи супругою царя, уже была венчанной царицей. Когда царь и царица вышли из храма, их приветствовали трубами и литаврами, пушечными залпами и колокольным звоном. Князь Мстиславский осыпал новобрачных золотыми червонцами медалями , а оставшиеся бросил в толпу. Праздновали и шумели ночью одни поляки, предвкушая продолжение царских пиров и новых почестей.

Во время свадебного пира новобрачные обедали на троне, за ними стояли телохранители с секирами, а знатные бояре прислуживали, что поразило поляков, которые виде-ли в этом унижение. Играла музыка, поляки удивлялись несметному богатству, видя горы золота и серебра. Царь был одет в гусарскую одежду, а царица в польское платье, что приводило россиян в негодование.

Третий пир был еще более пышным. Царь и царица были в коронах и в великолепном польском наряде. Здесь же обедали и женщины. Лжедмитрий пил за здоровье ко-роля. Много пили поляки, хвалили царское вино, но ругали русские яства, которые им пришлись не по вкусу.

Через день царица угощала в своих комнатах только поляков, кормила их польскими блюдами, так что паны были довольны. Веселились и пели до утра. Еще через день Марина угощала русских, теперь она была одета в русскую одежду, соблюдала наши обычаи, казалась приветливой, но русские уже не верили в ее искренность.

В Москве не умолкала музыка, стреляли из пушек, и це-лую неделю днем и ночью ходили по Москве пьяные поляки.

Поляки в России

После того как в Москву прибыл Мнишек с дочерью, а с ним более 2000 человек гостей, а кроме того, в Москву приехали от Сигизмунда паны Олесницкий и Гонсевский со своими свитами, начались роскошные обеды, балы, празднества. Дмитрий чуть было не поссорился с польски-ми послами, требуя, чтобы Сигизмунд называл его не ина-че как цезарем. Пиры следовали за пирами. Марина никуда не выхолила, но ежедневно принимала Лжедмитрия, оста-ваясь с ним наедине, и они проводили время с музыкой и танцами. Во время Литургии на бракосочетании Марины Мнишек и Лжедмитрия поляки громко разговаривали, смеялись или дремали, прислонясь спиной к иконам. Царь предавался удовольствиям, танцевал не хуже поляков, раз-дражая русских. Поляки, расквартированные по домам мо-сковских жителей, вели себя нагло и высокомерно. На сва-дебных пирах, во дворце, пьяные поляки упрекали наших воевод в трусости и хвастались, что они дали русским царя. Пьяные польские воины и чиновники обнажали сабли и на улицах рубили московитян, вламывались в жилища и наси-ловали женщин и девиц, силой вытаскивали из карет даже самых благородных женщин.

Благочестивых москвичей, привыкших жить со зво-ном колоколов, замкнутой, однообразной жизнью, видеть нравственное достоинство в одном монашестве, соблазняло то, что в Кремле, между соборами, по целым дням играли 68 музыкантов, а пришельцы скакали по улицам на лоша-дях, стреляли из ружей в воздух, пели песни, танцевали и безмерно хвастались своим превосходством над москвича-ми.