И дух наш молод

И дальше прямой призыв: "Солдаты! Помогите объединению и вооружению всех рабочих и всех крестьян!"

Единство? Да, Но на классовой основе: "Солдаты! Объединяйтесь сами крепче и теснее сливайтесь с рабочими и крестьянами! Не давайте вооруженной силы отнять из ваших рук!

Тогда и только тогда, - заключает В. И. Ленин, - народ получит всю землю, народ избавится от кабалы у помещиков"{68}.

Ленин особенно оживился, когда я стал приводить пожелания фронтовиков, солдат из тыловых частей. Обрадовало его письмо солдата, которое вместе с Георгиевским крестом передал нам делегат Юго-Западного фронта. В нем говорилось, что "Солдатская правда" раскрыла свои объятия для всех трудящихся и разоблачила все потоки зла и грязи капитала. Не имея средств помочь газете "Солдатская правда", он, солдат с фронта, жертвует ей Георгиевский крест. Пусть живет, процветает, борется.

Зачитали мы и другие солдатские письма. Фронтовики отдавали рубли, кресты, медали, еще недавно добытые в бою потом и кровью, в "железный фонд "Правды", в кассу "Солдатской правды".

Владимир Ильич заметил Невскому, что хорошо бы такие отзывы, письма, сообщения о пожертвованиях почаще печатать на страницах "Солдатской правды". Помещать не только письменные, но и устные отзывы в популярном пересказе с упоминанием фамилий, номеров частей.

- Сколько уполномоченных является за газетами? - спросил Владимир Ильич.

Мы ответили, что день на день не приходится. Когда триста, когда и больше. Кто - за газетами, а кто - за новостями, установками. Третьи сами делятся новостями, порой сообщают интересные сведения. Так мы узнаем, что делается в частях, флотских экипажах, и всегда в курсе солдатских настроений.

- Нельзя ли, - обратился Владимир Ильич к Невскому, - каким-то образом записать подобные беседы, информации, сообщения, хотя бы те из них, что представляют для нас особый интерес?

Невский ответил, что уже подумывал об этом, что есть у него на примете один грамотный, толковый товарищ.

Прощаясь, Владимир Ильич попросил в ближайшие дни, при первой возможности, пригласить к нему на беседу группу солдат-фронтовиков.

Случай такой вскоре представился.

Ходоки-солдаты

Земной и близкий. На конференции фронтовиков. Унтер-офицер Полухин. "А Ленина увидим?.." Гвоздь вопроса. Первое знакомство с биографией Ильича. В каменной беседке. Царский ужин. Умение убеждать (Поручик Григорьев и подполковник Якимов). "Теперь мы зрячие и злые".

Не так давно по приглашению ЦК СЕПГ я побывал в ГДР. Встречался с молодыми рабочими, воинами, активистами молодежных организаций, ветеранами партии. В Лейпциге побывал в типографии, где печатались первые номера "Искры". Там все, как было в те далекие годы. Среди многих замечательных экспонатов запомнился бюст Ленина. Из очень светлой, даже словно бы светящейся, но не блестящей, не сверкающей бронзы.

Поверхность скульптуры была неровная, шероховатая. Все в этом бюсте явственно хранило следы лепки, неостывшего волнения, незавершенности, что придавало облику Ильича особую живость, подлинную трогательность.

Я видел на своем веку немало скульптурных, живописных, графических портретов Ленина. Работы знаменитых мастеров и новичков. Одни похожи, другие - при всем внешнем сходстве - совсем не похожи на того Ленина, которого я знал. В изображении Ильича, особенно скульптурном, порой встречается то, что уже примелькалось, смахивает на штамп: рука, вытянутая вперед, и непреклонное монументальное лицо вождя.

А тут был Ленин - очень земной и близкий.

Из-под небрежно надвинутой кепки глянуло на меня озаренное хитроватой, почти озорной улыбкой лицо пролетария Революции, неутомимого труженика, бесстрашного первопроходца.

И вспомнилось...

В середине июня состоялась конференция делегатов Северо-Западного фронта. Мы, члены "Военки", отлично понимали, чего, созывая конференцию, добивается Временное правительство: разжечь среди солдат шовинистические страсти, оборонческие настроения, получить поддержку от авторитетных в армии делегатов фронта на новую авантюру - назначенное на 18 июня наступление на германском фронте, которое сразу должно было убить двух зайцев: приостановить, заморозить революцию во имя войны до победного конца и заодно доказать союзникам дееспособность правительства Керенского.

Было решено, что активисты "Военки", георгиевские кавалеры, тоже отправятся на конференцию, чтобы, во-первых, быть в курсе дела, получить для ЦК информацию из первых уст, а во-вторых, вести индивидуальную работу с делегатами, беседуя с ними, снабжая большевистскими газетами - "Правдой", "Солдатской правдой" и др.

Мне, как недавнему фронтовику, без особого труда удалось установить контакт с группой делегатов. Среди них выделялся старший унтер-офицер Полухин Виктор Васильевич, сибиряк. На груди - три Георгия. А давали их нижним чинам и унтер-офицерам, как известно, не за красивые глаза.

Думается, не случайно именно из этой прослойки - сказывались военный опыт, личное бесстрашие, авторитет среди солдат - в гражданскую войну выросло немало красных командиров, прославленных полководцев. Достаточно назвать Буденного, Чапаева.

Полухин понравился мне своей рассудительностью, неторопливостью, основательностью, что ли. Уж если за что возьмется - в этом я впоследствии не раз убеждался - обязательно доведет до конца. Грамотный, на фронте читал "Окопную правду"; не большевик, но из сочувствующих.

Полухину - это было накануне июньской демонстрации - я предложил подобрать среди знакомых делегатов несколько человек для беседы-инструктажа в "Военке".

- А Ленина увидим? - спросил он деловито.

- Возможно...

Не прошло и часа, как делегация фронтовиков во главе с Полухиным подходила к бывшему особняку Кшесинской.

Солдаты остались в беседке во внутреннем дворе дома, где еще совсем недавно устраивались роскошные званые обеды, вечера, а сейчас помещался главный штаб, мозг нашей партии. Тут можно было встретить и приезжего товарища с Урала, старого партийца, "европейца" в котелке, только что возвратившегося из эмиграции, спокойного, сдержанного латыша и подпоясанного узким ремешком с узорчатой насечкой, страстно жестикулирующего кавказца.

Секретариаты ЦК, ПК и "Военки" были собраны в одном этом здании, что значительно облегчало деловые сношения. В особняке Кшесинской помещалась и редакция "Солдатской правды", где я почти всегда в те дни заставал над ворохом рукописей Мехоношина.

Тут же располагался книжный склад партии, откуда шла на заводы, в деревню, на фронт агитационная литература.

У Владимира Ильича было постоянное рабочее место в редакции "Правды". В маленькой полутемной комнате писал он свои статьи, беседовал с товарищами. Но первую половину дня обычно проводил в особняке Кшесинской. Работал, принимал посетителей, ходоков в большой светлой комнате на втором этаже с выходом на балкон.

...Я заглянул в секретариат "Военки" - к товарищу Кедрову. Доложил ему о фронтовиках, не преминув напомнить:

- Владимир Ильич просил пропускать к нему делегатов с фронта.

Я ждал не больше пяти-шести минут. Появился Кедров:

- Пошли.

Владимир Ильич поинтересовался: что за группа, как настроена. Спросил, как проходит конференция.

Я рассказал о шовинистически оборонческих настроениях среди определенной части солдат и унтер-офицеров. Добавил, что старший группы, унтер-офицер Полухин, из сочувствующих и что, на мой взгляд, на него можно положиться.

Ленин - весь внимание. Правый глаз чуть прищуре", левый сосредоточенно, изучающе всматривается в меня.

Около двух часов продолжалась беседа В. И. Ленина с делегатами фронта в присутствии Подвойского и Кедрова.

- Что, товарищ Полухин, говорят солдаты о мире? Как относятся к нашему призыву взять дело мира в свои руки?

- Есть, товарищ Ленин, которые за мир, за братание, но некоторые против.

- А вы лично?

- Я за немедленный мир без аннексий и контрибуций.