Zealot. Иисус: биография фанатика

У Иоанна Иисус сам разрешает все сомнения в том, кто является настоящим виновником его смерти. «Более греха на том, кто предал Меня тебе», — говорит он Пилату, лично снимая с него всякую вину и возлагая ее на иудейских священников. Затем Иоанн наносит последнее, непростительное оскорбление иудейскому народу, который в тот момент был на грани мощного восстания: он приписывает иудеям самые омерзительные, самые богохульные, самые еретические слова, которые можно было только придумать. На вопрос Пилата, что ему делать с их царем, иудеи отвечают: «Нет у нас царя, кроме кесаря» (Ин. 19. 1–16).

Таким образом, история, которую Марк изобрел для того, чтобы снять с римлян вину за смерть Иисуса, и тем самым облегчить проповедь евангелия, с течением времени доводится до абсурда, превращаясь в основу для двухтысячелетнего христианского антисемитизма.

Конечно, можно представить себе, что Иисус все же получил аудиенцию у римского наместника, но, повторим, только в том случае, если тяжесть его преступления требовала особого внимания. В конце концов, он был не простым смутьяном. Его провокационный въезд в Иерусалим в сопровождении множества последователей, величающих его царем, его действия в Храме, размер отряда, отправленного в Гефсиманский сад, — все это говорит о том, что власти видели в Иисусе из Назарета серьезную угрозу для порядка и стабильности в Иудее. Вполне вероятно, что такой «преступник» был признан заслуживающим внимания Пилата. Но если суд над Иисусом все же состоялся, он в любом случае был кратким и формальным, его единственной целью была официальная запись тех преступлений, за которые его приговорили к смерти. Поэтому, вопрос, заданный Пилатом Иисусу, одинаков во всех четырех евангелиях: «Ты Царь Иудейский?»

Если бы евангельская история была драмой, ответ Иисуса Пилату стал бы кульминацией, после которой наступает развязка сюжета — распятие. Это момент расплаты за все, что говорил и делал Иисус на протяжении предшествующих трех лет: за выступления против религиозных авторитетов, за осуждение римского господства, за претензии на царскую власть. Все это вело к неизбежному суду, о чем говорил и сам Иисус. После этого будет только крест и гробница.

И все же в короткой жизни Иисуса нет момента более трудного для понимания и исследования, чем этот. Это отчасти связано с многочисленностью преданий, на которых основан рассказ о суде над Иисусом и его казни. Вспомним о том, что первому записанному евангелию от Марка предшествовали целые группы устных и письменных преданий, сохраненные самыми первыми последователями Иисуса и переданные ими далее. Одна из таких групп нам уже встречалась: это материал, встречающийся только у Матфея и Луки и обозначенный исследователями буквой Q. Но есть основания считать, что до Марка существовали и другие «блоки» сюжетов, связанные исключительно со смертью и воскресением. Эти так называемые «повествования о страстях» задают базовую последовательность событий, которые, как считали первые христиане, произошли в конце жизни Иисуса. Тайная вечеря. Предательство Иуды Искариота. Взятие под стражу в Гефсиманском саду. Встреча с первосвященником и Пилатом. Распятие и погребение. Воскресение на третий день.

За этой последовательностью событий, на самом деле, не стоит повествования, она была создана исключительно для литургических целей. Для первых христиан это был способ заново пережить в ритуале последние дни их мессии, разделив с ним ту же трапезу, которую он делил с учениками, произнести те же молитвы, которые он произносил в Гефсиманском саду, и так далее. Вклад Марка в традицию «повествований о страстях» заключается в том, что он превратил эту ритуальную последовательность событий в цельную историю о смерти Иисуса, которую Матфей и Лука включили в свои евангелия, добавив к ней собственные литературные украшения (возможно, Иоанн использовал для своей книги другую группу преданий, поскольку практически ни одна из подробностей, которые он сообщает о последних днях Иисуса, не соответствует тому, что мы находим в синоптических евангелиях).

Как и все остальное в евангелиях, рассказ об аресте, суде и казни Иисуса был написан с одной и только одной целью: доказать, что именно он был обещанным мессией. Точность фактов не имела значения. Важна была христология, учение о жизни и миссии Иисуса, а не история. Евангелисты прекрасно осознавали, насколько существенной была смерть Иисуса для зарождающейся религиозной общины, но рассказ об этой смерти требовал более подробной проработки. Нужно было снизить темп и изменить фокус. Это требовало от евангелистов введения дополнительных деталей и сюжетных украшений. В результате этот финальный, самый важный эпизод биографии Иисуса из Назарета является одновременно наиболее туманным из-за богословских добавлений и явных фальсификаций. В распоряжении современного читателя имеется только один способ отыскать в повествованиях о страстях хотя бы какое-нибудь подобие исторической достоверности, и он состоит в том, чтобы постепенно снимать богословские наслоения, наложенные евангелистами на события последних дней жизни Иисуса, и возвращаться к самой ранней версии истории, которую можно извлечь из евангельского текста. И единственный путь сделать это — это начать с конца, с того момента, когда Иисус был пригвожден к кресту.

В древности распятие было широко распространенным видом казни, оно существовало у персов, индийцев, ассирийцев, скифов, римлян и греков. Даже иудеи практиковали распятие: такая казнь неоднократно упоминается в древнееврейских источниках. Причина популярности распятия заключалась в его простоте и дешевизне. Такую казнь можно было осуществить где угодно, единственным условием было наличие дерева. Мучения могли продолжаться несколько дней без участия палача. Процедура распятия — как именно вешать жертву — оставалась на усмотрение казнивших. Некоторых распинали вниз головой. Кому-то пронзали гениталии. Некоторым закрывали лицо капюшоном. Большинство раздевали догола.

Римляне превратили распятие в форму государственной казни, придав процессу определенное единообразие, особенно в том, что касалось прибивания ладоней и ступней к перекладине креста. В римской империи такая казнь применялась настолько часто, что Цицерон говорил о ней как об «эпидемии». В народе слово «крест» (crux) превратилось в популярное и весьма грубое ругательство, родственное нашему «убирайся ко всем чертям».

И все же не совсем корректно говорить о распятии как о смертной казни, поскольку часто бывало так, что преступника сначала казнили, а потом распинали. Цель распятия состояла не столько в том, чтобы лишить преступника жизни, сколько в том, чтобы превратить его в средство устрашения для всех, кто мог бросить вызов государству. По этой причине распятия всегда проводились публично: на перекрестках, в театрах, на холмах и других высоких местах — везде, где населению не оставалось ничего иного, кроме как смотреть на это ужасное зрелище. После смерти тело преступника оставалось на кресте еще долгое время; распятых почти никогда не хоронили. Поскольку смысл распятия состоял в унижении жертвы и устрашении свидетелей, тело оставляли на съедение собакам и хищным птицам. Кости впоследствии выбрасывали в общую кучу. Именно так получила свое название гора, на которой был распят Иисус — Голгофа, «лобное место», то есть место черепов. Попросту говоря, распятие у римлян — это больше, чем просто смертная казнь, это публичное напоминание о том, что происходит с теми, кто бросает вызов империи. Именно поэтому оно предназначалось только для обвиненных в самых тяжких политических преступлениях: измена, мятеж, подстрекательство к бунту, разбой.

Если бы мы не знали об Иисусе из Назарета вообще ничего, кроме того что он был распят римлянами, у нас уже было бы достаточно информации, чтобы понять, кем он был, чем он занимался и почему он так закончил свои дни. Его преступление, с точки зрения римлян, говорило само за себя. Оно было написано на табличке, прибитой над его головой для всеобщего обозрения: «Иисус Назорей, Царь Иудейский». Его преступление заключалось в том, что он осмелился претендовать на царский статус.