Жизнь замечательных времен. 1975-1979 гг. Время, события, люди

«Как только Митта утвердил на роль стюардессы студентку Сашу Иванес, я поехал в училище просить разрешение на ее участие в съемках, приготовившись, конечно, к самому худшему. Вспоминал муторные переговоры в разных театральных училищах с ректорами, стоящими на страже «неокрепших организмов».

Только вошел в здание, как встретившийся мне преподаватель огорошил:

— Вы по поводу Иванес? Снимайте! Она свободна!

Впервые в моей практике училище «без боя» разрешило студентке сниматься. Чутье подсказывало мне: что-то здесь не то. Письмо «Мосфильма» оказалось ненужным. Два дня назад Иванес выгнали из училища. И я бросился к ректору на ее защиту.

— Бесчеловечно, негуманно, антипедагогично, — с ходу заявил я, — за что же вот так, на корню, губить молодой талант?

Ректор не сразу оправился от моей внезапной атаки, а когда пришел в себя и понял, о чем речь, объяснил, что приглашение в кино и исключение — просто совпадение.

— Эту студентку мы выкинули за бесконечные опоздания и срывы репетиций. И вам не советую с ней связываться. Попомните мое слово, хлебнете вы с ней лиха!

Я не очень-то поверил ректору, а зря…» В «роли» самолета снимался настоящий самолет, который до этого осуществлял перелеты по маршруту Москва — Киев. Некоторое время назад на его борту некий гражданин разлил ртуть, после чего самолет отправили на ремонтный завод во Внуково. Этим и решили воспользоваться киношники, которые буквально с ног сбились в поисках нужного объекта. Правда, для того чтобы им дали «добро» на это дело, им пришлось идти на прием к самому министру гражданской авиации Б. Бугаеву. Министр оказался в хорошем расположении духа и просьбу ходоков уважил. Более того, он даже согласился свозить их за счет «Аэрофлота» за границу, для съемок «забугорных» эпизодов. А на прощание Бугаев попросил: «Только сделайте такой же хороший фильм, как «Небесный тихоход».

В эти дни Михаил Горбачев и его супруга готовятся к отбытию в Москву, где Горбачеву предстояло работать на посту секретаря ЦК КПСС по сельскому хозяйству (их дочь Ирина и ее муж временно оставались в Ставрополе). Расставаться с городом, где они прожили 25 лет, было грустно. Вот как вспоминает об этом сам М. Горбачев:

«Проехав через весь город и вырвавшись за его пределы, машина остановилась у края леса. Это было 5 декабря. Зима. Мы с Раисой Максимовной вышли из автомобиля и пошли пешком. Лес не был таким нарядным, как осенью. Сгущавшиеся сумерки придавали ему печальный вид, словно и он прощался с нами. Защемило сердце.

На следующий день, оторвав шасси от ставропольской земли, самолет взял курс на Москву…»

А теперь перенесемся в «колыбель революции» город Ленинград. Там некоторое время назад появилась тайная молодежная организация СМОТ («Свободное межпрофсоюзное объединение трудящихся»). Инициатором создания этой группы был 19-летний Александр Скобов, который отдал свою комнату в коммуналке под штаб-квартиру СМОТа. Там коммунары дискутировали о прошлом и будущем, читали Кропоткина, Бакунина, Кон-Бендита и «Правду о Кронштадтском восстании». Там же была написана и программа СМОТа. В ней декларировалось следующее: «Группа молодежи вступает в политическую борьбу не ради игры в революцию или достижения эгоистических целей, но движимая единым желанием спасти страну от надвигающейся катастрофы и вывести ее из ужасающего положения, в котором она находилась последние 60 лет. Мы глубоко озабочены будущим как русского народа, так и других народов Советской империи. От судьбы народов России теперь зависит будущее народов всего мира…»

Члены СМОТа избрали ненасильственный путь свержения существующего режима: они собирались воздействовать на массы с помощью пропаганды. Объявили о всесоюзном слете своих сторонников. Чем и подписали себе приговор: КГБ моментально стало об этом известно. И последовали аресты руководителей СМОТа. Оставшиеся на свободе рядовые члены организации оказались не робкого десятка и 5 декабря решили провести митинг в защиту своих товарищей около Казанского собора. Эту акцию от КГБ удалось скрыть, и в назначенный час к месту событий пришли около 200 студентов и школьников. Однако уже спустя десять минут к собору подкатили милицейские «воронки», и участников митинга загрузили в них, что называется, под самую крышу. Руководителей СМОТа, естественно, на свободу никто не выпустил.

Поздно вечером 6 декабря Москву посетила очередная заграничная знаменитость: ансамбль из ФРГ «Бони М». Надеюсь, сегодняшняя молодежь тоже знает этот коллектив, а в те годы он был на самом пике популярности. Группа выходцев с Ямайки в лице трех женщин (Лиз Митчелл, Мейзи Вильяме, Марши Барет) и одного мужчины (Бобби Фаррел) вот уже два года взрыдала Европу своими хитами. В Советский Союз песни ансамбля проникли более года назад, а первый показ по ТВ состоялся только в этом году — в начале февраля в «Мелодиях и ритмах зарубежной эстрады». Короче, «Бони М» в Москве обожали не меньше, чем «АББА» или «Смочков». Перед прилетом в столицу СССР ансамбль три недели гастролировал в ФРГ, два дня выступал с концертами в столице Ирландии Дублине, затем посетил Англию и только потом завернул в Москву.

На следующий день после приезда гости отправились гулять по столице. Причем в самом начале вышел конфуз: Фаррел собрался гулять в одном костюме, видимо, запамятовав, что находится не на родной Ямайке, где круглый год стоит жара. Пришлось срочно подыскивать ему шубу. Гости сначала посетили Ленинские горы, после чего поехали в Кремль, на Красную площадь. В этой прогулке их сопровождала творческая группа с Центрального телевидения во главе с режиссером Евгением Гинзбургом и диктором ЦТ Татьяной Коршиловой. Вся прогулка снималась на видеопленку, чтобы в будущем из этого получился фильм.

В съемках блокбастера «Москва слезам не верит» наступил вынужденный простой. 7–8 декабря, в 8-м павильоне, в декорации «квартира профессора» должны были снимать один из самых крамольных эпизодов — соблазнение Рачковым Катерины. Однако съемки были сорваны по вине художника Меньшикова, который не сумел к сроку подготовить декорацию. Два дня Меньшов ждал, что все будет «тип-топ», но когда утром 8 декабря ему сообщили, что декорация все еще не готова, нервы его не выдержали. Режиссер взял в руки перо и бумагу и накатал на художника «телегу». Художника на первый раз предупредили.

А Москва тем временем стоит на ушах от приезда «Бони М». Все хотят попасть на концерты в ГЦКЗ «Россия», но всех желающих, естественно, зал вместить не может. Поэтому попадают туда только избранные. Например, композитор и певец Евгений Мартынов. Правда, поначалу он хотел отказаться от этого похода. Дело в том, что человек, которого он попросил достать три билета (себе, брату и молодой жене), затребовал за них астрономическую сумму — по 250 рублей за штуку. У Мартынова аж челюсть отвисла. И было от чего: на билетах черным по белому стояла госцена в 5 рублей, а «доставала» требовал за них сумму в 50 раз больше. Поэтому Мартынов взревел: «Да ты что, белены объелся?! Сам-то ты идешь на концерт?» «Конечно, иду, с женой», — последовал ответ. «И что, за два своих билета ты тоже пятьсот рублей выложил?» «Доставала» потупил очи долу. Мартынов сразу все понял. «Значит так, — вынес он свой вердикт. — Мартынов, возможно, дурак, но не до такой степени. За такие деньги нужно три месяца грузчиком вкалывать или полгода — дворником. Вы хотите, чтобы вся Москва меня на смех подняла?» И дальше — нецензурная лексика. «Доставала» понял, что переборщил, и сразу снизил цену чуть ли не вдвое — попросил за один билет 150 рублей. На том и сговорились.

А вот как вспоминает о своем посещении концерта «Бони М» морозным вечером 8 декабря Татьяна Друбич: «Бони М» в Москве — это шок, сенсация. Москву трясло. Билеты распространялись через профкомы и партийные организации. Началась спекуляция и обмен билетами. В нашей институтской компании я тянула жребий и вытащила билет. Он стоил 4 рубля. В Москве стояли жуткие холода. У концертного зала «Россия» парень, специально приехавший из Краснодара, чтобы увидеть «Бони М», упал Передо мной на колени, держа в одной руке стольник, а в другой полтинник, и слезно умолял отдать ему билет. Искушение забрать сто пятьдесят рублей и уйти греться в другое место, конечно, было страшное, но я была делегирована от компании и пошла на концерт, о чем не жалею.