Душа и слава Порт-Артура

Не встречая поддержки в своих начинаниях со стороны командования крепости, Кондратенко в то же время с удовольствием замечал, как ширится круг его помощников, которые из простых исполнителей превращаются в единомышленников, способных вносить дельные предложения, разрешать их в сложных условиях нехватки людей и материалов. Но генерал понимал, что одних помощников мало. Необходимо, чтобы его взгляды разделял человек, наделенный большими полномочиями. Он нашел его в лице нового командующего эскадрой и не хотел скрывать этого.

Совещание затянулось до темноты.

Когда Макаров вернулся на крейсер, ему доложили, что миноносцы вышли в море.

Они шли малым ходом в кильватерной колонне, приближаясь к острову Кеп. Внезапно из легкого тумана стали вырисовываться контуры большого корабля. Боссе решил, что это японский пароход-заградитель и подал сигнал атаки. Миноносцы увеличили ход и вышли на боевой курс, когда справа по борту засветились сигнальные огни. Около десятка японских миноносцев шли им наперерез. Японцы вели плановую разведку малыми силами, и русским кораблям оставалось только укрыться в небольшой бухте. Но оставлять в покое заградитель они и не думали, так как считали, что тот идет к Артуру для постановки мин. Через час, когда тоновые огни японских кораблей пропали, «Решительный» и «Стерегущий» вновь бросились в поиск. Японец, однако, исчез, и с рассветом миноносцы взяли курс на Артур.

Поход заканчивался. Впереди под первыми лучами солнца заблестели вершины Ляотешаня, но тут «Решительный», шедший впереди, едва не натолкнулся на четыре японских миноносца. Бой начался сразу. Японцы, видимо, обнаружили русских раньше и теперь поджидали их в засаде, на выгодных позициях. Завязавшаяся артиллерийская дуэль складывалась в пользу японцев, и хотя, прорываясь в Порт-Артур, «Решительный» и «Стерегущий» вели сосредоточенный огонь, сами они пострадали серьезно. В особенно тяжелом положении оказался «Стерегущий», у которого, за исключением носовой пушки и кормового торпедного аппарата, была разбита вся артиллерия и не работала машина. Первым же залпом был убит командир — лейтенант Сергеев, его заменил лейтенант Н. С. Головизнин, но и он вскоре был убит, значительные потери понесла команда верхней палубы. Миноносец стал терять ход. На «Решительном» повреждения были незначительны, и хотя командира контузило, огонь его оставался мощным. Два японских истребителя задымили и отошли от «Стерегущего». Передышки морякам хватило, чтобы кое-как починить машину. Отстреливаясь, постоянно меняя курс, чтобы спастись от непрерывных разрывов, израненные миноносцы отходили к Артуру.

Но бой не закончился. Из-под Ляотешаня наперерез им выскочили два японских минных крейсера, обрушившие новый град снарядов на русские корабли. С трудом двигающийся «Стерегущий» скоро отстал и был отрезан крейсерами. «Решительный», оторвавшийся от преследователей, на полных парах уходил в Артур. Японцы всеми силами набросились на продолжавший вести огонь «Стерегущий». Офицеры на миноносце погибли, машинисты заменили верхнюю команду. Когда на корабле было разбито последнее орудие и окончательно встала машина, в живых остались два человека: трюмный матрос Новиков и кочегар Осинин. Истерзанный «Стерегущий» безмолвно покачивался на волнах. Долго не решались японцы приблизиться к поверженному кораблю. Наконец от миноносца «Сазанами» отвалила шлюпка, чтобы взять «Стерегущий» на буксир. Моряки, увидев приближающуюся шлюпку, предпочли смерть позору. Простившись с пробитым осколками, полуобгоревшим Андреевским флагом, они спустились в машинное отделение, задраили за собой люки и открыли кингстоны. Когда японцы ступили на палубу и стали заводить буксирные концы, миноносец стремительно пошел ко дну. Пришлось победителям срочно спасаться бегством. В 10 часов утра, после четырехчасового боя, волны Желтого моря поглотили героический корабль, ставший с этого часа, как и «Варяг», гордостью русского флота, образцом стойкости и мужества.

Известие о том, что недалеко от Ляотешаня идет бой, принес в Артур «Решительный». Оглохший от контузии, едва держащийся на ногах Боссе так и не успел докончить доклада. Упал и потерял сознание.

— Врача! — крикнул Макаров. — И катер для меня. «Баян» и «Новик» — в море! Я иду на «Новике»…

Самые быстроходные крейсера артурской эскадры — «Новик» и «Баян» — вышли на выручку «Стерегущему». Первым под флагом командующего шел «Новик». Помощь не успела, но подвиг «Стерегущего», как и личная храбрость Макарова, произвели на моряков неизгладимое впечатление. В Артуре еще не было такого, чтобы командующий на легком, слабо бронированном крейсере первым бросился на выручку своего корабля. Макаров окончательно завоевал авторитет и доверие не только флота, но и крепости.

Трагедия «Стерегущего» не снизила, а, наоборот, усилила активность русского флота. В этот же день Макаров приказал начать траление мин на внешнем рейде. Вечером с наблюдательного поста Ляотешаня были замечены японские корабли, навстречу которым немедленно вышли миноносцы «Внимательный», «Выносливый», «Бесстрашный». Навязав противнику бой, они отогнали японцев. Утром 27 февраля впервые после почти месячного стояния эскадра в полном составе вышла на внешний рейд. Первыми шли крейсеры, за ними тяжеловесные громады броненосцев. Используя, кроме буксиров, самостоятельный ход, Макаров за три часа, то есть в один прилив, вывел все тяжелые корабли из гавани. Так был развеян миф о приливах, якобы не дающих оперативно выходить эскадре на большую воду. После траления рейда корабли вышли в открытое море. Противник обнаружен не был, и Макаров решил провести учение по совместному плаванию. Вечером флот благополучно вернулся на базу.

Выход в море вдохнул жизнь в эскадру. Моряки заметно повеселели. Макаров же, как он и предполагал, увидел множество недостатков: слабую морскую и боевую подготовку, неумелые перестроения, особенно при большом ходе, отсутствие слаженности при совместных эволюциях, неумение некоторых командиров управлять боем.

Вечером адмирал поставил перед своим штабом задачу — в кратчайший срок создать необходимые для боя тактические инструкции и приказал готовить эскадру к новому походу. Сам же писал Алексееву:

«Несмотря на всякие несовершенства и недостаток в исправных миноносцах, я нахожу, что мы могли бы рискнуть теперь же попробовать взять море в свои руки, и, преднаметив постепенно увеличивать район действия эскадры, я предусматриваю генеральное сражение, хотя благоразумие подсказывает, что теперь еще рано ставить все на карту, а в обладании морем полумеры невозможны».

Но у главнокомандующего всеми вооруженными силами на Дальнем Востоке взгляды на использование флота были прямо противоположные. Алексеев требовал пассивного выжидания. Степан Осипович знал точку зрения наместника и, не дожидаясь ответа, продолжал готовиться к активным действиям.

Через неделю штаб закончил работу. Основной документ — «Инструкция для похода и боя», большую часть которой написал сам Макаров, — был объявлен приказом № 21 по флоту. В приказе адмирал повторял мысли, изложенные им в вышедшем семь лет назад труде «Рассуждения по вопросам морской тактики». По-уставному четко и кратко сформулировал он задачи миноносцев и крейсеров, правила маневрирования и ведения огня, средств управления и команды. Но Макаров не был бы самим собой, если бы не затронул в приказе морального фактора. Любивший повторять известные слова Петра Великого: «Храброе сердце и исправное оружие — лучшая зашита государства», он в 50-м пункте записал:

«Дело офицеров — руководить артиллерийским и минным огнем, но они же должны ободрять команду. Команда видит свои потери и не видит потерь неприятеля, надо все время ей напоминать, чтобы команда чувствовала, что ее артиллерийский огонь производит опустошения на неприятельских кораблях».

Заканчивался приказ словами:

«Флот, на котором личный состав сохранит в бою все свое хладнокровие, будет стрелять метко, а потому непременно разобьет неприятеля, если бы даже находился в невыгодных тактических условиях.