Сталин: арктический щит

LZ-126 под управлением главы дирижаблестроительной фирмы доктора Эккенера после трехсуточного беспосадочного перелета из Центральной Европы через Атлантику прибыл в Лейкхёрст только 15 октября. Следовательно, направлять его в Арктику в текущем, 1924 году уже не представлялось возможным, а потому американскую экспедицию к Земле Гарриса пришлось отложить до следующего лета.

Такая отсрочка оказалась весьма выгодной Вальтеру Брунсу. Он давно уже разъезжал по европейским столицам. Выступал с лекциями, публиковал в местных газетах статьи¹¹. Словом, всячески пропагандировал свой проект. Надеялся привлечь к его осуществлению либо солидные финансовые круги, либо правительство любого государства, готового взять на себя материальную сторону претворения в жизнь своего дерзкого замысла. Надеялся, но не находил поддержки. Все изменило случайное знакомство в Кристиании с Фритьофом Нансеном.

К тому времени выдающийся полярный исследователь давно не посещал Арктику, перестал заниматься наукой. Всецело посвятил себя иному. Получив в 1920 году пост представителя Норвегии в только что созданной Лиге Наций, отдал всего себя без остатка решению чисто гуманитарных задач — защите прав и интересов миллионов людей, обездоленных Мировой войной. Организовал возвращение военнопленных на родину. Занимался, и весьма успешно, помощью голодающим России. Делал все возможное для расселения изгнанных из своих домов турецкими властями греков и армян. И действовал на новой для себя стезе столь успешно, что в декабре 1922 года его удостоили Нобелевской премии мира.

Тема доклада Брунса привлекла Нансена своим прямым отношением к когда-то столь близкой ему Арктике. Он пришел на него и внимательно выслушал. Сумел сразу же вникнуть в суть замысла и оценить важность его для науки, для экономики, для развития транспортных связей. Понял и иное. Из-за воистину полупланетарного размаха проект непременно нуждался в государственной поддержке, найти которую, как он знал, было не так легко. Почему-то не выражали желания оказать ее богатейшие страны-победительницы — Франция, Великобритания, Италия. Соединенные Штаты эгоистично пытались осуществить идею Брунса в одиночку. Германия, обескровленная репарациями, даже если бы и захотела, помочь ничем не могла.

Оставалась лишь одна страна, которой проект Брунса нес прямую выгоду. СССР с его огромными просторами, лишенный дорог, с гигантской территорией, вплотную примыкавшей к Арктике. Но и на таком пути таилось серьезнейшее, почти непреодолимое препятствие. Москва на международной арене все еще оставалась парией. С ней, но лишь ради собственной выгоды, европейцы еще позволяли себе торговать. Вступать же в равноправные, столь же экономические, сколько и политические отношения не торопились. А потому, даже если Советский Союз и заинтересовался бы планом Брунса, если бы согласился пусть частично, но финансировать его, требовался некий юридический посредник. Организация, которая при необходимости смогла бы подменять СССР при переговорах с другими странами, фактически выступая от его имени.

Вот такую организацию Нансен и порекомендовал Брунсу создать. Даже согласился возглавить ее — исключительно ради поднятия престижа, и взять на себя установление деловых отношений с членами правительства СССР, хорошо знакомыми ему по нескольким визитам в Москву.

1 августа 1924 года Вальтер Брунс с помощью Леонида Львовича Брейтфуса, еще не потерявшего советского гражданства и потому остававшегося членом Полярной комиссии Российской академии наук, подготовил вариант проекта, призванный непременно вызвать в СССР если и не безусловную поддержку, то хотя бы серьезный интерес. Брейтфус же добился встречи с полпредом Н.Н. Крестинским и убедил его незамедлительно отправить материалы по трансполярным перелетам в Москву¹².

Доставленные в Наркоминдел диппочтой, они прежде всего попали к А.В. Сабанину, неофициально отвечавшему в наркомате за все проблемы, связанные с Арктикой. Но уяснить замысел Брунса оказалось донельзя легко любому — ведь вся его суть выражалась в предельно кратком «меморандуме»: «Значение арктических областей для СССР в хозяйственном и политическом отношениях <…>: Возможность в течение 6 дней переправляться из больших торговых центров Европы в главнейшие центры торговли Тихого океана разовьет в ближайшем будущем пассажирское и почтовое сообщение на дирижаблях через арктические области; поддержание этих сообщений во время войны будет иметь величайшее политическое значение.

В господстве на этой линии мирового значения будут заинтересованы в первую очередь три страны: Англия, Америка и Россия. Англия — благодаря разбросанности своих владений в Тихом океане и необходимости надежной связи с Японией; Америка — благодаря уже ныне появляющемуся большому интересу к Восточной Азии и Сибири; Россия же — из-за большого хозяйственного значения прибрежной линии и невероятного протяжения своих политических границ, которые не могут быть связаны зимой и летом в короткое время никаким другим средством сообщения, как большими дирижаблями.

Современный воздушный корабль, вооруженный скорострельными пушками, будет в арктических областях и днем, и ночью неуязвим от нападения самолетов. С управляемыми аэростатами в Арктических областях можно бороться только при помощи управляемых аэростатов…

Самым важным опорным пунктом Арктической области является остров Врангеля. Он обеспечен от нападения как с суши, так и с моря и является как бы Гибралтаром Берингова пролива. Та из стран, которая первой будет обладать на нем базой для больших дирижаблей, будет оттуда в состоянии держать под своим контролем любую трансарктическую воздушную линию и в случае военных действий может ее перерезать. Почти такое же значение имеет и мыс Барроу.

Мурманск, Карский пролив и остров Врангеля будут опорными базами русских военных воздушных кораблей.

Для этих опорных баз не нужно будет эллингов, а только легкие переносные швартовочные мачты. Центральная гавань с эллингами должна быть организована у Ленинграда. В этом случае Россия имела бы возможность оказать действенную поддержку своему морскому флоту при помощи этих больших дирижаблей путем стратегической разведки.

Нужно помнить, что любой коммерческий дирижабль можно в течение нескольких дней превратить в военный.

Теперь Америка имеет серьезное намерение взять в свои руки применение управляемого воздухоплавания без помощи Германии. Россия будет вынуждена в ближайшем будущем решиться по крайней мере заложить основы для развития собственного управляемого воздухоплавания, чтобы в нужный момент быть в состоянии противостоять экономическому или даже политическому выступлению Америки или Англии в арктических областях».

Легко заметить, что автор в преамбуле ни слова не сказал ничего нового по сравнению с тем, о чем уже писали газеты, журналы мира. Зато весьма умело пытался играть на чувствах и мечтах тогдашнего советского руководства. Использовал все, что могло найти положительный отклик у главы правительства А.И. Рыкова и его первого зама Л.Б. Каменева, председателя Реввоенсовета Л.Л. Троцкого, наркомов Г.В. Чичерина, Ф.Э. Дзержинского. И казавшуюся Кремлю неизбежной очередную интервенцию Антанты, и нескрываемое желание начать революционную войну против капиталистического Запада, и экспансионистские замыслы США, и даже проблему острова Врангеля, над которым только что взвился флаг СССР.

Совершенно иной характер носила основная часть записки, вернее, собственно суть проекта, предлагаемого вниманию Москвы. Ее отличал деловой характер, обоснованность. Все то, что, скорее всего, и внес в текст документа сотрудник Потсдамской обсерватории метеоролог доктор Карл Шнейдер, соавтор данного раздела, в размышления боевого офицера Вальтера Брунса.

«При учреждении метеорологической сети в России и Северной Сибири, — писали Брунс и Шнейдер, — уже за время последних десятилетий считалось имеющим большое значение получать данные наблюдений с возможно дальше выдвинутых вперед станций, как, например, Обдорск, Туруханск, Верхоянск.