У государевых дел быть указано...

Трудно объяснить назначение на эту должность сановника, который за свою долгую службу ни разу не соприкасался с дипломатическими делами. Возможно, Филарет, стремившийся непосредственно руководить внешней политикой, решил, что непрофессионал Ф.Ф. Лихачев будет послушным проводником его политического курса и не станет проявлять самостоятельности, как И.Т. Грамотин.

Ф.Ф. Лихачев пробыл начальником Посольского приказа немногим больше года. При нем русская дипломатия продолжала работу по созданию русско-шведско-турецкой коалиции против Речи Посполитой. Первой важной акцией Посольского приказа под его руководством была отправка в январе 1631 г. к шведскому королю Густаву II Адольфу посольства Ф. Племянникова и А. Аристова с извещением о готовности России открыть военные действия против Польши весной этого года. Впрочем, реальная готовность начать войну зависела от того, удастся ли договориться с Османской империей о совместном выступлении. С этой целью в Стамбул еще в мае 1630 г. было направлено посольство А. Совина и М. Алфимова, но Порта, занятая войной с Персией, не торопилась с ответом. В планы московской дипломатии входило поднять против Речи Посполитой восстание Запорожского войска. Инициатива здесь принадлежала шведам; но шведский эмиссар Б. Барон, проезжая через Москву, посвятил в эти планы и царское правительство; тайные переговоры с ним вели боярин М.Б. Шеин и Ф.Ф. Лихачев.

Впрочем, думный дьяк был посвящен не во все тайны внешней политики. Весной 1631 г. в Москву прибыл шведский посол Ж. Руссель, который привез следующий план: Московский государь нанимает армию в Германии, которая официально будет состоять на его службе и нанесет по Польше удар из Силезии. Лихачев не знал об этом плане, переговоры И.Б. Черкасский вел без его участия: «в Посольском приказе ни о чем не ведомо, потому что Яков Руссель приехал с великим и тайным делом». [347]

В январе 1632 г. в Москве был определен новый срок для начала войны с Польшей – лето 1632 г. Русско-шведские переговоры вызвали озабоченность Дании – союзницы Польши и противницы Швеции. Датский король Кристиан IV предпринял шаги, чтобы воспрепятствовать сближению России со Швецией. С этой целью он предложил Михаилу Федоровичу свой союз. В Данию было направлено посольство В.Г. Коробьина и И.И. Баклановского с ответом (1631). Русское правительство было готово заключить такой союз лишь в том случае, если к нему присоединится Швеция, а это было заведомо невозможно. Наказ, составленный в Посольском приказе под руководством Ф.Ф. Лихачева в декабре 1631 г., строго предписывал посланникам «править посольство» лишь в том случае, если датчане согласятся в документах ставить титул московского государя перед титулом своего короля. Этим создавался повод для срыва бесполезных переговоров.

25 декабря 1631 г. Ф.Ф. Лихачев был смещен с поста думного дьяка Посольского приказа. Его отстранили от должности и отправили в ссылку. [348] Чем он прогневал государя, а вернее, его отца, неизвестно. Скорее всего он разошелся с Филаретом в вопросах внешней политики. Патриарх взял курс на скорейшее развязывание войны с Польшей, не дожидаясь истечения срока Деулинского перемирия, прежде, чем будет окончательно решен вопрос о союзе со Швецией и Турцией. К своей цели он шел напролом, пренебрегая сомнениями осторожных, в том числе, своего сына царя Михаила. Вероятно, думный дьяк разделял эти сомнения и пытался противодействовать линии патриарха, что и послужило причиной его отставки. Примечательно, что новый думный дьяк Посольского приказа – им стал И.К. Грязев – был назначен только 1 октября 1632 г. [349] Один за другим три посольских думных дьяка не оправдали надежд правителя и этим навлекли на себя опалу. Теперь длительное время патриарх оставил ведомство внешних сношений без руководителя, чтобы облегчить себе непосредственное руководство дипломатией и не встречать препятствия своим планам.

После смерти Филарета правительство возглавил боярин князь И.Б. Черкасский, который вернул из ссылки «опальников» покойного патриарха И.Т. Грамотина, Е.Г. Телепнева, Ф.Ф. Лихачева. И.Т. Грамотин вновь возглавил Посольский приказ, а Е.Г. Телепнев и Ф.Ф. Лихачев пока важного назначения не получили; 6 апреля 1634 г. их приняли при дворе вместе с московскими дворянами. Наконец, 21 сентября 1635 г. Ф.Ф. Лихачев упоминался как думный дьяк Посольского приказа и Новгородской чети. Впрочем, назначение состоялось несколько раньше: есть известие, что в августе 1635 г. «дьяки думный Федор Лихачев да Максим Матюшкин Государевы нечальные великие дела, со окрестными Государи докончальные и перемирные посолские записи и всякие болшие крепости, положили в сундук и за печатью думного дьяка Федора Лихачева ис Посолского приказу отнесли тот сундук на Казенной двор». [350] Первые два года Ф.Ф. Лихачев работал вместе с И.Т. Грамотиным, который оставался начальником приказа. Нельзя сказать, что объем работы дипломатического ведомства возрос настолько, чтобы держать в нем двух думных дьяков. Ф.Ф. Лихачев был назначен для помощи престарелому И.Т. Грамотину. Лишь 25 декабря 1637 г., когда незадолго до смерти И.Т. Грамотин ушел в монастырь, Ф.Ф. Лихачев единолично возглавил приказ. В 1641 г. ему было пожаловано звание печатника – хранителя государственной печати. [351]

При Ф.Ф. Лихачеве произошли некоторые изменения в организации учреждения. До него в Посольском приказе был один дьяк – М.Г. Матюшкин. С приходом Ф.Ф. Лихачева был назначен еще один дьяк – Г.В. Львов, имевший большой стаж службы в этом ведомстве и ставший впоследствии преемником Ф.Ф. Лихачева. Источники рисуют Ф.Ф. Лихачева добросовестным и трудолюбивым чиновником. Многие документы, даже не самые важные, он писал лично, не перекладывая на плечи подчиненных. В Боярской думе он вел протоколы заседаний.

В это время наблюдалось относительное затишье в русской международной политике. Россия в 1632 г. начала войну с Польшей прежде, чем удалось создать коалицию со Швецией и Турцией. Но Порта в войну не вступила; гибель Густава Адольфа под Лютценом помешала заключению русско-шведского союза. Военные действия под Смоленском велись неудачно. По условиям Поляновского мира (1634), завершившего Смоленскую войну, Речь Посполитая признала власть Михаила Романова de-jure и сделала России небольшие территориальные уступки, но удержала Смоленск. После военного поражения правительство И.Б. Черкасского надолго оставило мысль о реванше, сосредоточилось на внутренних проблемах государства и заботилось лишь о спокойствии на всех рубежах. Оно во второй половине 30-х гг. фактически отказалось от проведения какой бы то ни было внешнеполитической деятельности и свернуло контакты со всеми иностранными государствами, даже с Англией, с которой традиционно существовали дружественные отношения и частый обмен посольствами. Так, в наказе посольству С.М. Проестева и Г. Леонтьева, отправленному в 1637 г. в Польшу для присутствия на церемонии бракосочетания короля Владислава IV, было категорически предписано избегать контактов с дипломатами других стран, да и само это посольство в Москве снаряжали неохотно, лишь по настойчивым просьбам поляков. Вообще Россия продолжала поддерживать контакты с Речью Посполитой, но при переговорах обсуждались главным образом вопросы о размежевании земель на новой границе и о порядке титулования московского царя. От рассмотрения более важных проблем в Москве уклонялись. В 1635 г. польский посол А. Лесочинский привез предложение о союзе против Крыма и Турции, но ему ответили отказом.

Во второй половине 1630-х гг. Крым был главным источником беспокойства не только для Польши, но и для России. Русская дипломатия под руководством Ф.Ф. Лихачева наибольшее внимание уделяла отношениям с Крымским ханством. Строить эти отношения было очень непросто. В Крыму царила анархия: боролись за власть разные представители дома Гиреев. Порта утратила контроль над ханством. Единой внешней политики Крымская орда в таких условиях проводить не могла, татарские феодалы ходили в набеги самовольно. Правительство И.Б. Черкасского взяло курс на укрепление южной границы, строя засечные черты и города-крепости. Вместе с тем оно продолжало было покупать мир ценой уплаты «поминков» крымской знати, следуя традиционной политике Московского государства Ситуацию взорвало взятие Азова донскими казаками. Дон также был источником беспокойства для Москвы. Казачьи походы «за зипунами» создавали проблемы в русско-турецких отношениях. В 1637 г. казаки взяли Азов; при этом ими был захвачен и убит султанский посол к царю Ф. Кантакузин. Русское правительство и Посольский приказ в первое время не придали значения захвату Азова. В Стамбул был отправлен гонец Ю. Петров с извинениями прежде всего за убийство посла; от действий казаков царь отмежевывался, оправдываясь тем, что казачество – сила, ему неподконтрольная. Туркам предоставлялась свобода рук для наказания донцов. Вместе с тем на Дон тогда же было послано государево жалование.