Эллинистический мир

исключительное влияние. По этим двум пунктам он полностью

разошелся с Панетием и предвосхитил тех, кто в последующие

века будет проповедовать единство Космоса.

Эволюция, пройденная Средней Стоей, – лучший признак

жизнеспособности учения, этика которого представляла собой,

очевидно, одно из прекраснейших созданий человеческого

разума в античную эпоху. И не надо удивляться тому, что ею

вдохновлялись такие великие личности, как спартанский царь

Клеомен и Тиберий Гракх. Влияние стоической этики в Риме

было значительным уже в республиканский период, так как она

побуждала к действию и оправдывала политику традиционной

аристократии. Последние столпы республики Марк Брут и

Катон Утический были среди самых знаменитых ее

сторонников. Новая Стоя в эпоху Империи 63 дала элите

духовную опору. Она помогала умирать жертвам тиранов,

таким, как Сенека. Во II в. н. э., исповедуемая и рабом

Эпиктетом, и императором Марком Аврелием, она становится

чем-то вроде государственной философии. Стоическая этика

вдохновляла филантропические порывы наиболее мудрых

правителей и показывала идеал душам избранных,

испытывавших отвращение к царившей вокруг коррупции и не

желавших поддаваться фальшивым удобствам различных

восточных мистических культов.

Новый тип человека – мудрец

120

Для этого смутного периода характерно то, что самые

крупные философы пытаются создать теорию счастья. Но

счастье возможно лишь при безразличии души, которая через

аскезу отрывается от суеты мира. Ситуация здесь такая же, как

во времена кризиса III и V вв. н. э., когда мистический порыв

неоплатонизма сулил посвященному <117> приобщение к

блаженству ухода от действительности.

Таким образом, вырисовывался новый идеал. Героя

древнейших времен, гражданина классической эпохи сменил

мудрец. В этой концепции есть элемент смирения, бегство от

действительности, которую необходимо покорять, ибо

переносить ее невозможно; однако сколько величия, сколько

благородства в этом взлете, дававшем так много власти душе!

Спасение, которого искали религии, достигается в борьбе.

Эллинизм окончательно склоняется к индивидуализму, так как

только сознание противостоит судьбе, хотя и не оставляет

надежды на преобразование общественных отношений, в

частности с помощью стоиков, великих советников правителей.

В этом филантропическом, в буквальном смысле слова, порыве

мыслители эллинистической эпохи не забывали, что все люди

братья.

Конечное сходство атараксии и апатии, достигнутое в корне

противоположными путями, не может не поражать историка.

Мы уже отмечали похожесть этих состояний безмятежного

спокойствия с нирваной индийской философии. Это, очевидно,

больше, чем случайное совпадение: не без причины один и тот

же тип мудрости расцветает и в Восточном Средиземноморье, и

на Индо-Гангской равнине, в районах, между которыми

продолжали устанавливаться плодотворные контакты.

Апогей развития греческой науки

Наука в эллинистическое время становится полностью

независимой от философии. Возобладала тенденция к

образованию отдельных научных дисциплин, и больше уже ни

один ученый не мог, как Аристотель, охватить почти весь объем

знаний человечества.

Среди благоприятных условий, объяснявших значительное

развитие науки, нужно назвать меценатство, создававшее

настоящие исследовательские институты, такие, например, как

Мусей в Александрии с его анатомическими театрами,

121

обсерваториями, зоопарками и ботаническими садами.

Расширение границ знакомого мира также играло свою роль – и

не только в познании ойкумены, но и в математической

географии: данные о протяженности Египта позволяли измерить

земной меридиан. <118>

Математические исследования

Математика сохранила свое первенство среди наук, ее

прогресс несомненен. При этом она все более и более служила

познанию мира.

Евклид, приглашенный в Александрию Птолемеем I

Сотером, составил там около 300 г. до н. э. 15 книг своих

«Начал». Он систематизировал все сделанные до него

исследования, к которым добавил и свои собственные (в

частности, дал определение пятого постулата 64, сохранившего

его имя). Евклид пользуется систематическим подходом,

переходя от простого к сложному через долгую череду

доказательств, базирующихся на основополагающих принципах.

Историческое значение труда Евклида не следует

недооценивать, ибо он представлял собой основу всех

человеческих знаний в этой области до недавнего открытия

новой математики.

Аполлоний из Перг (262–200) около 200 г. до п. э. преподавал

в Александрии и Пергаме и заслужил прозвище «великого

геометра». Его работы касаются в основном определения

значения числа «пи» и конических сечений, которым он первый

дал рациональное определение.

Архимед Сиракузский (287–212) также интересуется

математикой, и в частности числом «пи» (величину которого он

определил как 3,1416), сферой, доказав, что ее объем равен

трети объема описанного цилиндра, цилиндром и коническими

сечениями; он является основателем рациональной механики и

гидростатики. Но наряду с этой великолепной теоретической

работой Архимед проявляет свой гений в области практической

механики, изобретая рычаг, механические игрушки, осадные

машины; его имя звучит в названии винта, приспособленного в

Египте для нужд искусственного орошения. Всем этим он

демонстрирует новую склонность к изобретательству,

проявившуюся в Александрии у целой плеяды замечательных

122

инженеров, один из которых, Сострат Книдский, был

архитектором Александрийского маяка.

Прогресс в области математики используется и в

астрономии. Расширение пределов известного мира пробудило

интерес к земле, ее форме, месту во вселенной, движению.

Эратосфен из Кирены (библиотекарь в Александрии при

Птолемее Эвергете) создал научную географию. Он вычислил

длину земного меридиана довольно простым способом. Сиена и

Александрия находятся примерно <119> на одном меридиане, в

день летнего солнцестояния в Сиене, расположенной на

тропике, солнечные лучи падают отвесно, тогда как в

Александрии они образуют с вертикалью угол в 7°. Зная

расстояние между обоими городами, он вычислил длину

меридиана – 252 000 стадий (39 690 километров), результат,

точность которого восхищает. Он также составил карты земной

поверхности с долготами и широтами; приняв Родос за центр

своих координат, он вычислил долготы по разнице во времени, а

широты – по отклонению солнца от вертикали в день

солнцестояния.

Эратосфен также создал научную хронологию, установив

даты со времени взятия Трои до смерти Александра.

Аристарх Самосский (начало III в. до н. э.) определил

размеры Солнца и Луны и расстояние к ним от Земли. Но по-

настоящему прославился он тем, что отстаивал теорию

неподвижности Солнца и вращения Земли вокруг него. Хотя он

и предусматривал для Земли, Луны и других планет круговые

орбиты (греческая философия рассматривает окружность как

единственную совершенную кривую), его можно считать

первым предшественником Коперника (гелиоцентрическая

теория была развита Селевком из Вавилона).

Эта гипотеза произвела настоящий скандал, и самый великий

из ее приверженцев Гиппарх Никейский умудрился «сохранить

видимость» и улучшить геоцентрическую систему,

усовершенствовав теорию эксцентриков и эпициклов.

Сущность последней, очень сложной теории состоит в том,