Русская Атлантида<br />Великое княжество Литовское, Русское и Жемойтское в истории и русской государ

Хотя с инкорпорацией Великого княжества Литовского и Русского в состав Польши у польской знати в первой трети XV века ничего не вышло, все заключенные унии и изданные «привилеи», ставшие их результатом, оказали существенное влияние на социально-политический строй ВКЛ. Они юридически оформили позицию местной землевладельческой аристократии, в первую очередь католической, предоставив ей все те социальные привилегии и политические права, которыми обладали их «суседы» и «браты» в Короне польской. В то же время уже актами Городельской унии магнатам ВКЛ был противопоставлен другой социальный класс — шляхта, преимущественно военное сословие (нечто вроде российского дворянства, но гораздо более многочисленное), права которого были расширены гораздо больше. В перспективе, однако, шляхта тоже разделилась на подклассы, соперничество между которыми и стало причиной будущих роковых событий.

Всплыл и еврейский вопрос — как же без него! В 1388–1389 годах очень нуждавшийся тогда в деньгах Витовт подписал ряд особых хартий, гарантировавших еврейскому населению городов княжества ряд прав, привилегий и свобод, которые в остальной Европе иудеям даже не снились. Среди них: свобода вероисповедания, защита жизни и имущества, право занимать военные и другие посты, вести торговлю, заниматься ремеслами и т. д. Евреи были выведены из-под юрисдикции низших судов: судить их имели право только великокняжеский суд или суды старост-евреев. Налагался запрет на обвинение евреев в кровавом жертвоприношении, то есть в том, что они убивают людей (в основном малолетних детей) с целью использования крови убиенных для своих еврейских религиозных ритуалов (подготовки мацы для жреческого кровавого культа). В XVI веке некоторые еврейские общины даже получили статус автономии, права сбора налогов и администрирования. Так, старейшины общин представляли их интересы в суде и перед властями, сами собирали налоги в пользу государства. Парадоксально, но предоставление евреям столь широких прав, которых они не имели в других странах мира вплоть до XIX века, предотвратило в ВКЛ сосредоточивание основных финансовых ресурсов в руках этого народа, так как привело к широкой эмансипации и ассимиляции евреев. Похоже, эта политика сработала исключительно благодаря своей уникальности.

Таким образом, в Великом княжестве Литовском и Русском проживало разнородное по классовому, религиозному и племенному составу население. Причем, несмотря на соперничество между его разными группами, внутренне Литовско-Русское государство, как ни странно, оказалось на редкость устойчивым, хотя для противостояния титанической внешней угрозе практически по всему периметру границ княжества одной внутренней стабильности оказалось недостаточно. ВКЛ по факту было не только единственной в Европе «средневековой демократией», но, вероятно, и первым мультиэтническим государством современного типа вроде Канады или США. По религиозному признаку население княжества делилось на христиан (православные, униаты, католики, протестанты), мусульман и иудеев, а в этническом — на литовцев-балтов (нынешние литовцы), литвинов-славян (дреговичи Чёрной Руси), малороссов (украинцев), белорусцев (выходцев из Белой Руси — Витебска, Полоцка, Минска и др.), русских (кривичи Смоленска и окрестностей), поляков, других славян, немцев, ливонцев, северных балтов (эстонцев и латышей), венгров, финнов и прочие меньшинства, а также немалое количество татар, расселенных Витовтом в княжестве после походов 1397–1398 годов в качестве «литовского казачества».

Социальная структура была не менее пестрой. Татары с их особым статусом служилых военных людей; шляхта, вместо тягот и повинностей введенная в ранг военного сословия; привлеченные к военным службам мещане городов, наделенных магдебургским правом при Витовте и Ягайло; а также литовские бояре, магнаты, высшая бюрократия, члены сейма, духовенство всех конфессий, крестьяне (владельческие и государственные), ремесленники и евреи с их особым статусом.

Какое-то подобие политической стабильности, гарантированное Городельской унией, подорвало самоизбрание великим князем не отличавшегося острым умом Свидригайло, которого поддержало православное боярство. Взвешенная и осторожная политика Витовта по отношению к Московии и другим, не подчиненным ВКЛ русским княжествам при его преемниках была основательно забыта, что неуклонно подводило и ту и другую страну к роковому конфликту. «Незавершенность» юго-восточной политики Витовта тоже требовала умного продолжения. Но его не последовало, так как стремительное втягивание ВКЛ в конфликт с Московским государством способствовало созданию в Крыму Крымского татарского ханства Гиреев, к которому обе враждующие стороны часто апеллировали и мощь которого при поддержке Османской империи долгое время только усиливалась. Да и сама турецкая проблема была для Польши и ВКЛ очень сложной. Трагизм ситуации усиливало еще отсутствие у Витовта прямого наследника. Из своих 80 лет в статусе семейного человека Витовт прожил 60, но от трех брачных союзов в конечном счете выжила лишь дочь София, родившаяся от второй жены Анны Смоленской и ставшая великой княгиней Московской.

Итак, после смерти великого князя Литовского Витовта на его трон стало претендовать несколько человек, включая Ягайло. Преимущественной оказалась позиция Свидригайло Ольгердовича, выражавшего явное расположение к православию и столь же явную ненависть к Польше, что вызывало симпатии большинства населения Юго-Восточной Руси. Опираясь на поддержку русской и литовской знати, Свидригайло сумел буквально вырвать власть из рук своего брата Ягайло и занять великокняжеский стол, но долго на нем он не продержался. В принципе Свидригайло продолжил политику Витовта (при нем православная знать начинает занимать высшие должности и заседать в великокняжеской раде), но ему не хватало выдержки, политического такта и умения сталкивать лбами своих врагов. Как только не стало сильной руки Витовта, сразу же выяснилось, что верх в Польше одержала клика, колонизаторская идеология которой применительно к Великому княжеству Литовскому, по сути, ничем не отличалась от захватнической политики Тевтонского ордена. В отличие от многих из поляков, стоявших у истоков первой унии, этим кругам польской элиты нужен был не союз с ВКЛ и не дружба между двумя народами, а само княжество, с его лесами, угодьями, богатствами, лугами, полями, городами и замками, причем в полное распоряжение. Как и крестоносцы, они жаждали не единения с литвинами, а захвата их земель и владычества над их страной и над ними самими. Даже не согласовав свои действия с королем, сразу после смерти Витовта эта группировка организовала захват ряда крепостей в Подолье, изгнав оттуда литовские гарнизоны. Вне себя от такой вероломности и наглости Свидригайло пригрозил Ягайло (он тогда находился в Литве) темницей, а Польше — войной, если та не возвратит ВКЛ занятых городов и территорий.

Свидригайло (1430–1432).

Великая княгиня София Витовтовна.

Ягайло поклялся выдворить наглых польских магнатов из Подолья и сразу же по возвращении в Краков сделал распоряжения об обуздании виновных. Однако польские паны и не собирались выполнять распоряжения своего короля, а Михаила Бабу, посланника Свидригайло (он должен был принять из рук польских панов возвращаемые земли и города), бросили в подземелье. В ответ Свидригайло во главе мощного войска с ходу выбил поляков из Подолья, положив немалое их число под стенами подольских городов. В свою очередь поляки напали на Волынскую область, где сожгли Луцк и осадили замок. Дело шло к широкомасштабной войне между Польшей и Литвой, и Ягайло решил во что бы то ни стало сместить Свидригайло. С этой целью он посулил великокняжеский престол и польское войско в помощь для изгнания Свидригайло князю Стародубскому Сигизмунду Кейстутовичу, брату Витовта. В ответ Сигизмунд обязался подписать соглашение, где имелись такие пункты: уния между Польшей и Литвой должна быть восстановлена в ущербной для Литвы версии; великокняжеский престол дается Сигизмунду пожизненно, но его сын, Михаил, не может его наследовать; Сигизмунд клянется не добиваться королевской короны, а после его смерти Волынь переходит к Польше. Подписание Сигизмундом этого соглашения явилось самым большим предательством интересов Великого княжества Литовского и Русского после Кревской унии. Юрий Бутрим, влиятельный, богатый и патриотично настроенный литовец из Жмуди (Жемайтии), пытался использовать все свое влияние, чтобы воспрепятствовать этому соглашению, но его заставили замолчать.