Русская Атлантида<br />Великое княжество Литовское, Русское и Жемойтское в истории и русской государ

Сейм в Луцке.

Витовт понял свою оплошность и, воспользовавшись трудным положением императора Священной Римской империи Сигизмунда, теснимого гуситами и турками, пообещал ему поддержку. Взамен император обязался вручить ему корону литовско-русского королевства. В 1429 году на встрече в Луцке с Витовтом и Ягайло император склонил последнего дать согласие на провозглашение Витовта независимым королем Литвы и Руси, что вызвало неописуемое недовольство польских вельмож и прелатов католической церкви. Они покинули съезд, а вслед из Луцка бежал и Ягайло.

Опасаясь, что император коронует Витовта и без согласия Ягайло, католическое духовенство обратилось к папе римскому с просьбой запретить коронацию литовско-русского князя на том основании, что это приведет к искоренению католицизма в ВКЛ. Но император спешил привязать к себе Витовта теснейшим союзом и известил Вильню, что посылает корону. Коронация была назначена в праздник Успения Богородицы. На нее были приглашены соседние государи, включая великого московского князя Василия Васильевича. Ко всему прочему коронация давала Витовту право передавать свою власть по наследству.

К Успению императорские послы опоздали, и коронацию перенесли на праздник Рождества Богородицы в сентябре. Польские вельможи и католические прелаты послали сторожевые отряды на границы с целью перехватить Сигизмундовых послов с короной. По одним данным, они не то были схвачены на границе с Саксонией, не то их повернули вспять. По другим данным, послов перехватили во Львове, корону разрубили, а ее половинки приложили к короне краковского епископа. В любом случае скандал был приличный, поскольку корону и грамоты к ней на королевский титул несли знатнейшие посланцы императора, да и его собственное мнение в тогдашней Европе стоило немало. Однако короны Витовт не дождался — он скончался 27 октября 1430 года, скорее всего, не без посторонней помощи. Далее Литовская Русь, как и Московская, была ввергнута в очередную смуту и усобицу. Кстати, обе эти смуты успешно подпитывали друг друга. Одним словом, стало не до объединения. Причем в таком развитии событий не стоит обвинять лишь польскую знать и католическое духовенство — среди московского боярства и православных иерархов противников полюбовного объединения русских земель под эгидой Великого княжества Литовского было отнюдь не меньше. В обоих государствах доминировало желание поглотить друг друга, что называется, не поступаясь принципами, нежели идти на союз, априори предполагающий взаимный учет интересов.

Не следует забывать и того, что в лице Ягайло и его потомков на польском престоле надолго оказалась на 2/3 русская по крови династия Ягеллонов, сменившая первую польскую королевскую династию Пястов [1]. Плохо это или хорошо было для русского дела — вопрос другой. Но так было. Об избрании Ягайло польским королем говорилось выше. Вряд ли, однако, династический брак, заключенный на условиях Кревской унии, для нового польского короля был счастливым в чисто человеческом измерении. Во-первых, Кревская уния, мягко говоря, не вызывали симпатии у подданных Великого княжества Литовского и Русского, давно привыкших числить себя вполне самостоятельной державой. Поэтому вопрос состоял лишь в том, кто возглавит великолитовскую партию и какие формы примет борьба против династического союза с Польшей на существующих условиях. Глашатаем литовско-русской державности, в конечном счете стал сводный брат Ягайло — Витовт-Александр, сын Кейстута и внук Гедимина. Причем он не был врагом католицизма, скорее относился к нему столь же равнодушно, как и к любой другой религии. А вот сторонником независимости ВКЛ и мирного сосуществования в нем католиков с православными он был точно.

За Витовтом стояли три четверти Литвы, поэтому Ягайло предпочел пойти с ним на мирное соглашение и отступиться от части положений Кревской унии, ущемляющих суверенитет Литовско-Русского государства. Вряд ли родившийся в 1348 году Ягайло рассчитывал пережить младшего на два года Витовта, хотя оба они по тем временам оказались куда как долговечны, король Польши скончался в 1434 году в возрасте 86 лет, а Витовт умер в 1430 году в возрасте 80 лет, просидев 38 лет на литовском престоле. Ягайло взошел на польский престол под крестильным именем Владислава II, оставаясь Ягайло, так сказать, в быту. Он быстро стал популярен в основном благодаря светским мероприятиям: пирам, охотам, приемам, общению с множеством людей в буйном стиле тогдашней шляхетской жизни, пьяно-ватой и прожорливой. Но нельзя не отметить и разумность принимаемых им решений, и взвешенное балансирование между различными силами тогдашней международной политики.

Авторитета королю прибавило еще два обстоятельства: Ягеллонский (Краковский) университет, основанный в 1364 году, развитию которого он уделял большое внимание, и собственная жена, считавшаяся в Польше едва ли не святой. Дворяне ломились в Краков, чтобы быть представленными королеве. Горожане мчались туда же, чтобы посмотреть на нее, а толпы крестьян из разных концов страны прибывали, чтобы просить королеву помолиться о ниспослании дождя, хорошей погоды, об изобилии рыбы в озерах, о здоровье пчел и хорошем медосборе. Конечно, тут правомерен вопрос: а так ли счастлив человек, чья монашески одетая жена передвигается строго в окружении монахов, монахинь, юродивых, нищих, алчущих исцеления калек, посланцев Ватикана и умиленно сюсюкающих пожилых дам? Много лет брак Ягайло и Ядвиги остается бесплодным, а когда, наконец, совершилось то, зачем он задумывался, пришла беда — их дочь Эльжбета, родившаяся в 1399 году, умерла в раннем младенчестве, а мать пережила ее всего на пару недель. Некоторые здесь могут сказать, что Ядвига Пяст сама изломала собственную судьбу и что от фанатично верующей несчастной женщины и ожидать-то ничего другого было нельзя. Не случайно ведь «дикий» Ягайло тоже вдруг ударился в религиозный фанатизм и что еще хорошо, не начал заводить любовниц. Правда, надо признать, что в данной ситуации Владиславу-Ягайло все-таки было легче — даже находясь в постылом браке, он мог заняться охотой, войной, политикой, турнирами и пирами-попойками.

После смерти Ядвиги в праве Ягайло на польский престол вроде как никто не сомневался, тем не менее положение короля пошатнулось, так как необходимость сохранить это право, обеспечить преемственность власти и основать династию оставалась. Ягайло женился второй, третий, а потом и четвертый раз. От последней жены Соньки (Зофьи) Голшанской (Друцкой, т. е. она тоже была родом из Беларуси) у него, наконец, родились два сына, которые окончательно утвердили полурусскую династию Ягеллонов на краковском троне. Ведь если учесть, что сын Гедимина великий князь Ольгерд долгое время княжил в Витебске, а Ягайло родился от его второй жены тверской княжны Ульяны, то получается, что в 1386 году польским королем стал сын витебского князя и тверской княжны. Человек, в котором не было ни капли польской крови, на три четверти русский по происхождению и находившийся в родстве практически со всеми княжескими дворами Западной и Северо-Восточной Руси.

Ягайло имел ни много ни мало 20 братьев и сестер, включая 12 полностью родных. Само по себе это тогда не удивляло, удивительным было то, что почти все дети Ольгерда выжили, стали взрослыми и что от них великий литовский князь в старости имел полчища внуков, раскиданных по пяти разным странам. Как правило, 70–80 % родившихся тогда детей редко доживали до пяти лет, а взрослые тоже гибли гораздо чаще, особенно мальчики. Их убивали на войне и охоте, массово губили болезни, поскольку тогдашняя медицина в основном помогала людям лишь быстрее помереть. Поэтому взрослые супруги, родившие 15–20 детей, внуков, как и в наши дни, имели не более двух-трех. Ольгерду всего этого счастливым образом удалось избежать. В результате он стал родоначальником нескольких династий. Да еще каких! В хронологическом порядке здесь вырисовывается следующая картина: