Жизнь замечательных времен. 1975-1979 гг. Время, события, люди

Своей бедой Буряца как-то поделился с Лауденом во время завтрака. Англичанин как мог его успокаивал: сказал, что еще не все потеряно, что вокруг полно других иностранок. Но Борис все равно выглядел удрученным. «Если бы меня мучило только это, — признался он Лаудену. — Только Господь знает, сколько еще протянет Брежнев. А не станет его — уберут и меня». Пытаясь отвлечь его от плохих мыслей, Лауден спросил о дочери генсека. Но Буряцу и эта тема не вдохновила. «Она меня по-прежнему защищает, но взамен требует рабской покорности, — сообщил Буряца. — Она даже приставила ко мне своего родственника Семена Цвигуна. Я должен играть с ним в карты и постоянно проигрывать ему, чтобы он как можно меньше огорчался. Как меня все это достало!..»

А под Таллином, на заброшенной электростанции, что в 24 километрах от города, Андрей Тарковский снимает «Сталкера». Вспоминает участник съемок Арво Ихо:

«Съемки всегда начинали, когда уходило солнце. Они сидели и ждали этого проклятого света — как они говорили: света, в котором цвета нету.

Первыми на площадку приезжали плотники, чтобы поставить рельсовый путь. Андрей приходил примерно в три, и тогда начинали читать текст, потом ставилась камера, репетировали перед камерой без текста, потому что Тарковский добивался предельно точного движения — я просто поражался — с точностью до миллиметра. Он относился к кинокадру, как к живописи, — там не должно было быть ничего лишнего, ничего случайного. Я впервые видел, чтобы режиссер делал репетицию только через кинокамеру — оператора это очень раздражало. Я думаю, это одна из причин, почему они ссорились… Андрей сам ставил композицию и разводил панорамы, а оператору оставалось только хорошее техническое исполнение.

Тарковский все время находился в каком-то напряжении. Когда он сидел с нами, студентами, — анекдоты травил, дурачился. А на съемочной площадке я просто не помню, чтобы он когда-нибудь смеялся. Он внутренне натянутый был и все время как бы неуверенный в себе…

У него никогда не было все досконально готово, все время надо было искать детали и что-то добавлять, и перед самой съемкой как будто собиралось высоковольтное напряжение и все это закладывалось в кадр. Анатолий Солоницын говорил мне: ну выматывает Андрей, с Андреем мучительно работать, зато знаешь — кайф получишь в конце! Кайдановский был в восхищении, потому что Солоницын ведь много раз с Андреем работал, он давний соратник его, а Кайдановский — в первый раз, потому внутренний напряг у него был больший…»

Вернемся в Москву. КГБ озаботился судьбой болгарского диссидента Георгия Маркова. Болгарские спецслужбы, которых Марков буквально достал своими острыми репортажами из Лондона, обратились к своим московским коллегам за помощью в деле физического устранения Маркова. Болгары так и заявили: у нас таких возможностей нет, а вы по этой части — доки. В любом другом случае наши чекисты имели бы полное право вежливо отказать своим коллегам из Софии, но здесь случай был особый — просьба исходила от самого лидера Болгарии Тодора Живкова. Далее послушаем рассказ очевидца тех событий О. Калугина:

«Как-то Владимир Крючков пригласил меня на очередную встречу с Андроповым. В конце встречи, после обсуждения текущих вопросов, Крючков сообщил, что получил от министра внутренних дел Болгарии Стоянова просьбу помочь в реализации указания Т. Живкова о физическом устранении Георгия Маркова, в прошлом близко общавшегося с семьей Живкова, а потом эмигрировавшего на Запад и работавшего на Би-би-си. Когда Крючков доложил суть дела болгарского лидера, Андропов, терпеливо слушавший сообщение своего подчиненного, неожиданно резко встал и зашагал по кабинету. Несколько секунд длилось молчание. Затем так же резко Андропов сказал: «Я против политических убийств. Прошли те времена, когда это можно было делать безнаказанно. Мы не можем возвращаться к прошлому. Я против». Крючков заерзал на стуле: «Юрий Владимирович, но товарищ Живков просит. Войдите в положение министра Стоянова. У нас с ним очень теплые отношения. Если мы не пойдем ему навстречу, Живков расценит это либо как признак нашего недоверия к МВД, либо как сигнал, свидетельствующий об охлаждении советского руководства к Живкову. Поймите, это личная просьба Живкова».

Председатель молча продолжал широкими шагами ходить по кабинету. Затем, остановившись, сказал: «Хорошо, но никакого нашего участия. Дайте болгарам все, что нужно, научите их пользоваться, направьте в Софию кого-нибудь для инструктажа. Но не более. На большее я не согласен». Крючков удовлетворенно кивнул головой. Я лишь слушал и наблюдал происходящее, не вымолвив ни слова….»

4 июля громкий скандал разразился в Ленинграде, где должен был состояться советско-американский музыкальный фестиваль, приуроченный к Дню независимости США. На это мероприятие ожидалось прибытие таких грандов западной рок-музыки, как Карлос Сантана, Джоан Баез, группы «Бич бойз» и других исполнителей. Еще за несколько недель об этом было оповещено по радио (причем не только по «Голосу Америки», но и по советскому), поэтому ажиотаж вокруг фестиваля был грандиозный. В Питер, что называется, ломанулись рок-фаны со всей страны. Но их надежды были растоптаны: фестиваль отменили в самый последний момент. Как вспоминает А. Троицкий: «Фаны со всей страны собирались на Дворцовой площади, но не обнаружили там никого, кроме милиционеров. Оказалось, что вся затея лопнула за несколько дней до праздника, и никто не позаботился о том, чтобы предупредить людей. Тысячи недоумевающих поклонников слонялись по Невскому проспекту, скандируя «Сан-та-на!» и натыкаясь на охранные кордоны. К ночи все разошлись. Несколько человек были ранены в процессе рассеивания толпы. Пострадал в административном порядке и главный редактор «Ленинградской правды».

В среду, 5 июля, на подмосковной даче члена Политбюро Федора Кулакова собралась теплая компания: хозяин и его супруга Евдокия Федоровна отмечали 40-летие свадьбы. На торжество были приглашены родственники юбиляров и коллеги по работе. В числе приглашенных был и преемник Кулакова на посту 1-го секретаря Ставропольского крайкома КПСС Михаил Горбачев со своей супругой Раисой Максимовной (Горбачев приехал в Москву на Пленум ЦК КПСС, состоявшийся 3–4 июля и посвященный сельскому хозяйству). Как он сам вспоминает: «Было в тот вечер все, как обычно. Строго выдерживая субординацию, каждый из присутствовавших произносил тост в честь хозяйки и хозяина, который, как правило, заканчивался категорическим требованием «пить до дна».

В тот же день, 5 июля, Никита Михалков приступил к съемкам очередной картины. На этот раз он выбрал для экранизации роман И. Гончарова «Обломов», назвав свою версию бессмертного произведения куда длиннее: «Несколько дней из жизни И. И. Обломова». На роль Обломова был приглашен Олег Табаков, его приятеля Штольца играл Юрий Богатырев. Работа началась с натурных «эпизодов, все происходило в тех же местах, где имели место съемки предыдущей ленты Михалкова — «Неоконченная пьеса для механического пианино» — в Пущино на Оке.

6 июля Владимир Высоцкий посетил Министерство гражданской авиации. Вот как вспоминает об этой встрече тогдашний начальник Центрального рекламно-информационного агентства МГА А. Гридин:

«Жаркий летний полдень. Звонок по министерской «вертушке». Голос самого Бориса Бугаева (министр гражданской авиации. — Ф. Р.): «Должен подойти к тебе Высоцкий, придумай, как ему помочь». Просьба министра слегка озадачила: что бы это означало? Тогда ведь к поэту отношение было неоднозначное. А вот и Высоцкий собственной персоной. Пришел в очень потертых, но аккуратных джинсах, рубашке-тенниске. Что поразило (и не только меня) — подкупающая манера держаться скромно. Естественно, все мое агентство работу бросило. Каждый норовил под разными предлогами заглянуть в кабинет. А просьба действительно была необычной. В съемках очередного фильма в Канаде участвовала Марина Влади. Киноработа могла растянуться на месяцы, не видеться с ней далее невозможно. Надо бы слетать в Монреаль, да билеты не по карману. Как раз в это время на Владимира наложили достаточно крупный штраф за «незаконно» выпущенную за рубежом пластинку его песен. Не мог бы в какой-то степени помочь «Аэрофлот»?