Православная церковь<br />История и социальная сущность

Русская православная церковь давно утратила непосредственную связь с экономикой, политикой, просвещением, социальным обеспечением и т. д., но тем не менее претендует на положительную роль в развитии общества.

В 1967 году, например, в религиозной литературе отмечалось: «Пятидесятилетие жизни в социалистическом обществе показало христианам Советского Союза, что революция не только упразднила вопиющую несправедливость старого общества — бедность, эксплуатацию, безграмотность, но и успешно содействовала формации нового человека, мыслящего общественными категориями, выработавшего в себе гуманные устремления и действия. В таком обществе и роль церкви становится иной… чем в обществе традиционно старом».

В результате отделения школы от церкви духовенство потеряло важный коммуникативный канал воздействия на молодое поколение. Однако церковь не сложила оружия и ныне умело и тонко использует любые пути влияния на молодежь. В их числе: подготовка новых пастырей в духовных семинариях и академиях, вовлечение детей и юношества в богослужения, эмоционально впечатляющие обряды крещения, венчания, распространение религиозности с помощью старших членов семьи и т. п.

Современные богословы, с одной стороны, видят главную задачу в защите «чистоты веры» от искажений, а с другой — советуют служителям культа не проходить мимо значительных явлений в окружающем мире. Столь противоречивые указания порождают шатания и разнобой в стане православного духовенства. Чем же руководствоваться? Пропагандировать ли по-прежнему «крепкую надежду на милость божественного промышления» или наставлять паству сотрудничать с теми, кто не разделяет православную веру, а занят решением социальных, экономических и других задач, поставленных на повестку дня? Скорее всего, приемлем второй вариант, ибо русская патриархия утверждает: «Со всей скромностью мы присоединяемся к ним, чтобы жить и трудиться вместе».

Мы уже говорили, что в то время как в православных церквах в социалистических государствах «молят бога даровать мир народам», служители культа ряда христианских церквей в странах капитала насаждают иные идеи: «…все почти по закону (божию) очищается кровью, и без пролития крови не бывает прощения». Так одному и тому же богу посылаются прямо противоположные молитвы. И дело здесь, конечно, не в том, что православные, католические, протестантские церкви, действующие в обществе социализма, более «истинны во Христе», а в том, что по-другому проповедовать им сегодня не позволят сами верующие. Церковь за рубежом, продолжающая служить империализму, поддерживает и благословляет воинственный пыл эксплуататорских классов, интересы военно-промышленных кругов, которые щедро расплачиваются с ней за подобного рода услуги.

В современной международной обстановке русское духовенство находит в «священном писании» слова, подкрепляющие религиозные аргументы в пользу разоружения, разрядки напряженности, мирного сосуществования. Вот проповедь 1980 года: «От нас всех будет зависеть будущее Европы, будущее нашей земли: погибнет ли мир в атомной катастрофе или мы вновь выйдем победителями, завоевателями благословенного мира. Имея в виду эти мысли, я хочу закончить свое выступление словами из Библии, овеянными и проверенными многими веками: „жизнь и смерть предложил я тебе, благословение и проклятие. Избери жизнь, дабы жил ты и потомство твое“».

Характерно, однако, что в том же номере «Журнала Московской патриархии», где была опубликована названная проповедь, читателей опять-таки предупреждают: без воли «творца и промыслителя» — бога «самосущего, вездесущего… ничего ни с кем не происходит». Так снова и снова внушается мысль, что не активность советских людей является первоисточником их успехов, в том числе и в борьбе за мир, а бог и его «промыслительная воля».

Православные богословы понимают невозможность полного отрыва верующих от нашего общества, производственного коллектива и семьи, а потому рекомендуют своей пастве «обновляться в постоянном общении с живыми людьми», где «необходима и неотложна борьба с грехами… в одном случае надо смолчать, в другом стерпеть, в третьем — чем-либо помочь, в четвертом — осудить себя и попросить прощения у того, кого мы обидели».

Эта борьба с грехами должна завершаться ежедневным отчетом перед совестью, а главное — перед богом, чтобы завтра стать уже духовно крепче. Но не только для себя нужно быть крепким. Церковь заинтересована в том, чтобы «обновляясь духовно сам, каждый человек помогал обновлению и членам общества, воздействуя на каждого из них». Иными словами, дается задание пропагандировать религию, вовлекать в «лоно церкви» новых ее приверженцев.

Изучение религиозной литературы 1976–1981 годов, в частности публикаций «Журнала Московской патриархии», «Богословских трудов», убеждает, что молодые богословы, не желая отставать от веления времени, от меняющихся интересов и запросов верующих, все больше внимания уделяют социальным вопросам, пытаются заменить старые предрассудки новыми. Они откровенно пишут о том, что «возникает прямая необходимость изучения богословской проблематики на более глубоком… уровне. Этот новый уровень представляет собой область духовной жизни. Исследование ее в многообразии христианского опыта, анализ основных принципов и этапов ее развития, выявление критериев ее истинности — наиболее насущные вопросы в этой сфере богословской науки».

«Увлечение» социальными проблемами, с одной стороны, отвечает потребностям «места и времени», а с другой — все заметнее разоблачает не небесное, а земное происхождение религии. Как быть? И тогда в ход пускается упоминавшееся выше толкование: «Сама по себе церковь не предназначена к тому, чтобы формировать какой-либо образец социально-экономического общества. Но, будучи закваской нового бытия, она должна содействовать осуществлению социальной справедливости». А разве русское православие веками не выдавало за «божественный образец» общество, которому оно служило? Церковь «благолепно славословила» и феодализм, и капиталистический строй, поддерживала самодержавие, стояла на страже интересов господствующих классов, и не помышляя о социальной справедливости, отправляя трудящихся искать ее на небесах…

Исследование современной богослужебной практики, анализ проповеднической деятельности, религиозной литературы, прошлых «заслуг» церкви позволяют сделать вывод о том, что в кругах теологов и рядового духовенства все заметнее наблюдается попытка скрыть антигуманные установки «священного писания», бесчеловечные, аморальные деяния православной церкви, идеологическую нищету христианства. Аналогичная картина наблюдается и в других религиях и церквах.

Вполне очевидно, что никакие попытки обновления, модернизации не помогут духовенству восстановить давно утраченные позиции. Процесс отмирания социальных функций религии необратим. Вместе с тем следует иметь в виду, что православные богословы, служители культа будут и впредь искать пути и средства не только сохранения, но и по возможности оживления «вечной жизни» религии в различных регионах страны.

Заключение

1917 год. 26 октября в 2 часа ночи II Всероссийский съезд Советов принимает Декрет о земле. Исполняется вековая мечта бедных и обездоленных — навсегда отменяется частная собственность на землю. Вся земля — государственная, удельная, кабинетская, монастырская, церковная, майоратная, частновладельческая, общественная, крестьянская и т. д. — отчуждается безвозмездно, обращается во всенародное достояние. Декрет подписывает Председатель Совета Народных Комиссаров В.И. Ленин.

Невозможно переоценить исторически непреходящее значение этого декрета. Земля передается многомиллионным массам крестьян, трудящихся на ней, которых веками эксплуатировали, унижали, уничтожали, продавали, обменивали не только господствующие классы, но и русская православная церковь. Духовные «отцы и владыки» пользовались благами, а своим жертвам обещали «райскую жизнь на небесах».

Только партия большевиков, возглавляемая В.И. Лениным, смело и последовательно решила этот наболевший вопрос. Первое в мире государство рабочих и крестьян сделало ставку не на мифические «небесные силы», а на реальные силы освобожденного человека. Начался этап созидания нового социалистического общества, ликвидировавшего нищету и темноту народных масс— самый глубокий источник религиозных предрассудков.