Православная церковь<br />История и социальная сущность

Все, связанные по вероисповедному признаку внутри церкви, по мысли богословов, должны поддерживать различного рода контакты между людьми не только одного вероисповедания, но и с живущими рядом представителями иных религий, церквей, чтобы по возможности обращать их в православие.

Пока русская православная церковь переживала эпоху становления, киевские князья держались за Византию. Иерархия, духовенство всячески освящали их контакты с «матерью церкви», но в то же время способствовали религиозной обособленности православных, как конфессии, от других наций и народностей, последователей других религий внутри страны.

Всесторонние связи с Византией оживляли прежде всего те отрасли княжеского хозяйства, которые отвечали нуждам торговли, экономики. Князья использовали греческих митрополитов, православную церковь, ее религиозные каналы для усиления своего могущества под прикрытием Константинопольского патриархата.

В XV–XVI веках закончилось создание Русского государства. Окрепло великокняжеское правление. Православная церковь с ее греческими митрополитами, их однобокой ориентацией на Византию и большим количеством ограничений уже мешала торговым, экономическим и прочим акциям с европейскими странами. Появились определенные возможности, пора было заменять греческих иерархов церкви на своих, русских, более послушных, с тем чтобы они в полную силу способствовали дальнейшему процветанию власть имущих.

Когда в 1437 году в Москву прибыл очередной митрополит — грек Исидор, на четвертый день его взяли под стражу и поместили в Чудовом монастыре, а московский князь поручил созвать собор епископов, архимандритов, игуменов и священников, который обвинил бы Исидора в ереси. Митрополиту угрожали, что «в случае его нераскаянности на него будет созван новый великий собор и что он может быть приговорен к смертной казни через сожжение или через засыпание живым в землю» [96].

Просидев под стражей весну и лето, Исидор бежал в Тверь, где местный князь снова взял его под арест, «дав ему и здесь посидеть некоторое время, в великом посте 1442 года приказал выпустить его, и он бежал к литовскому князю» [97].

Московский правитель был чрезвычайно доволен бегством митрополита, строго запретил догонять его и предоставил ему свободу исчезнуть из России. Таким образом был разрешен вопрос: «Как с ним быть?»

В течение почти шести лет русские князья, епископы и священники изыскивали способы как-то оправдать себя перед Константинопольским патриархом за нехристианское отношение к его митрополиту и добиться, чтобы на митрополичью кафедру ставили русского. Лишь в декабре 1448 года великий князь Василий Васильевич решился без дозволения греков, «самовольно» обзавестись митрополитом.

Русского митрополита Иону поставили в Москве спустя полтора месяца после смерти в Константинополе императора Иоанна Палеолога, когда за императорский престол боролись три его брата и им было не до церковных дел.

Где насилием и угрозами, а где хитростью и ловкостью князь вместе с духовенством покончил с греческим владычеством в православной церкви. Были найдены и соответствующие обоснования для совершения русским митрополитом «божественных служб и благословения народа». Однако в среде церковников и бояр оказались недовольные кандидатурой Ионы. Они запрещали своим приближенным звать его митрополитом, «приходить к нему и брать благословение». Начиналась борьба за духовную власть. Более восьми месяцев литовский князь Казимир не давал согласия на передачу русских епархий «в заведование Ионы». Более двенадцати лет Иона всячески помогал московскому князю расширять влияние в Литве и ближайших землях.

«Памятниками церковно-правительственных забот Ионы служат сохранившиеся до настоящего времени его вероучительные грамоты, которых известно в печати: две на Вятку, две в Новгород и одна во Псков» [98]. Митрополит в грамотах убеждает жителей этих городов пребывать в «блаженном покаянии, послушании и преслушании» перед московским князем и его церковью. Иону заботят проблемы усиления хозяйственно-бытовых, торговых связей среди православных внутри страны, чтобы тем самым обеспечить благоприятные условия для эксплуатации ремесленников и крестьян.

Установление патриаршества в 1589 году, подбор царями «святейших» на пост верховных правителей русской церкви на протяжении ста лет оправдывали себя, освящая рост крепостничества, национальное угнетение.

В 1597 году был издан указ, который разрешал феодалам возвращать беглых крестьян в течение пяти лет. Отныне кабальный холоп обязан был служить своему господину до его смерти, а свободный человек, прослуживший полгода, тоже становился холопом. Произошло дальнейшее оформление крепостного права в России.

В конце XVI — начале XVII века обострились классовые противоречия. Массы крестьян бежали на окраины страны. В городах (Москве, Ливнах, Сольвычегодске и пр.) и селах вспыхивали восстания, жестоко подавляемые войсками.

Поставленные московскими государями патриархи Иов, Гермоген, Филарет, Иоасаф I, Иосиф и другие проповедовали неизбежность страданий, необходимость смирения и терпения. В «божиих храмах» верующих убеждали: «Господь смиренных духом спасет» (Псл., 33, 19); «смиритесь под крепкую руку» (1, Пет., 5, 5); «терпением вашим спасайте души» (Лк., 21, 19). Угнетенным надлежало безропотно переносить голод, жажду, нищету и отдавать жизнь в угоду земным господам и «небесной» церкви.

Служителям культа в «священном писании» предоставлен широкий набор увещеваний и устрашений по самым различным поводам. Вооруженные этими заветами, иерархи церкви и рядовое духовенство верно служили многочисленным царям, а если они не отвечали социальному заказу власть имущих, то их (патриархов, епископов и священников) оперативно заменяли.

П. Гольбах в «Галерее святых» отмечал: «Часто случалось, что какая-нибудь группа, к которой государь прислушивался, сменялась при дворе интригами противной стороны. В таких случаях приходилось менять и непогрешимые постановления церкви… Епископы, имевшие государя на своей стороне, имели за себя и дух святой. В церкви, как и на войне, бог дарует победу тому, у кого самая многочисленная армия» [99].

Этот вывод целиком подходит и для России. Возьмем для примера XVII век. Борис Годунов, Лжедмитрий I, Шуйский, Романовы — Михаил, Алексей, а затем и Петр I сняли по своему усмотрению десять патриархов.

Патриархи, дабы не прогневать царей, в зависимости от их требований, с готовностью пересматривали «богоустановленные истины». К Лжедмитрию II, который подступил к Москве с польской шляхтой по указанию папской курии, перешел на службу Федор Романов, ставший тушинским патриархом. Предательство не помешало ему потом, с 1619 по 1633 год, под именем московского патриарха Филарета вместе со своим сыном Михаилом Романовым безраздельно править Россией. Верующие и по сей день, присутствуя на богослужениях, возносят молитвы, ставят свечи Филарету, прославляя перебежчика.

Петр I, ставивший целью «прорубить окно в Европу» и тем вывести Россию на передовые рубежи прогресса, бывая за границей, воочию убедился в отсталости своей страны, которую в немалой степени тянула назад православная церковь. Высшее, а тем более рядовое духовенство не было озабочено ни военным, ни экономическим состоянием государства, привлекавшего алчные взоры западных соседей. Лишь бы сохранялись «тишь да гладь», вековечные привычные устои, сложившиеся нормы управления паствой. Не удивительно, что церковники встретили в штыки нововведения энергичного Петра и поплатились за это — в 1721 году он упразднил патриаршество, взяв в руки и церковную власть, превратил православие в государственную церковь.

Вслед за тем почти 200 лет русские цари осуществляли светское и церковное руководство, придерживаясь лозунга христианства: «собери все общество и властвуй».