Дело командующего Балтийским флотом А. М. Щастного

По сообщению того же Флеровского, Совет съезда, однако, оказал твердую оппозицию и отверг необходимость политического доклада наморси.

Последняя попытка наморси повлиять на съезд была предпринята им после получения новой телеграммы Троцкого 21 мая о срочной необходимости принять меры к возможному уничтожению флота. Как и прежние телеграммы, Щастный немедленно доводил до сведения Блохина и затем последовательно старого Совета комиссаров, Совета флагманов, в Кронштадт Зарубаеву «для сведения», а не для исполнения и, наконец, на общее собрание старых и новых комиссаров, в большинстве, однако, не сочувствующих наморси.

На последнем собрании, по показанию Дужека и Флеровского, происходит резкий конфликт между старым и новым составом комиссаров. Новые комиссары считают преступным оглашение телеграммы, старые – преступлением не оглашение ее в массах. Сам наморси, по показаниям Блохина, показывая телеграмму Блохину, резко выразился, «что, мол, наши матросы продаваться не будут» (лист 18). То же говорил он, по показаниям Блохина, и другим комиссарам, чем добился со стороны Совета решения: 1) не исполнять телеграммы, 2) послать делегацию в Москву для выяснения положения.

Брожение в Минной дивизии, по показаниям Дужека, поднялось снова, в результате чего потребовался специальный приезд комиссии Гуркало для объяснений (лист 129).

Что Щастному удалось многого достичь в этот момент, доказывается содержанием мандата, данного делегатам съезда в Москве 24 мая, где делегация в упор извещает Морскую коллегию:

1) что флот не будет взорван без настоятельной необходимости;

2) что назначение «наград» за взрыв неприемлемо;

3) что демаркационная линия должна быть установлена, и в крайнем случае ее установит сам флот и

4) в упор спрашивает коллегию, что сказано о флоте и его судьбе в Брестском договоре (лист 31, 32, 33).

Морская коллегия дала исчерпывающий ответ.

Одновременно с этим Щастный подал рапорт о своем уходе.

25 мая он был вызван в Москву и арестован. Данные обыска дали новые уличающие материалы. Кроме уже упомянутых документов, а именно подложных документов, происхождение которых он не мог объяснить, проект о положении комиссаров флота, конспект доклада на съезде, рукописи «Бытовые затруднения», была найдена рукопись-конспект «Мотивы ухода», помеченная 25 числом и представляющая, видимо, конспект доклада в Совкомбалте, содержащая в себе определенную программу контрреволюционной агитации и, в частности, следующие пункты:

Пункт 1 – риторический вопрос: «против кого должна быть направлена сила флота» и два подпункта:

против финляндцев, но они на воде не противники, и против немцев, но они «поддерживают советскую власть, и мы и так в руках у немцев».

Второй и др. пункты рисуют невозможность оставаться для наморси на посту. К этим причинам он относит «домогательства разложению флота», а именно деятельность главного комиссара Флеровского, разрушение системы управления флотом в виде пресловутых «бесспорных выборов комиссаров», такую же разлагающую деятельность, по-видимому, правительства, стремящегося «парализовать настроение флота».

Пункт третий посвящен указаниям на личные интриги против наморси, заставляющие его уйти, интриги в порту, в Петрограде, в Москве и опять со стороны Флеровского.

Пункт четвертый характеризует невозможность работы при той системе подчинения наморси Морской коллегии, которая установлена и каковая является фактической узурпацией власти со стороны безграмотных людей.

Пункт пятый указывает как на причину, заставляющую Наморси уйти, на давление из политических целей на его технические распоряжения, вроде требования удалить из Петрограда Минную дивизию.

Пункт шестой указывает на нежелание его, Щастного, вводить в обман сослуживцев и товарищей и, наконец, пункт седьмой указывает как на причину ухода на аморальное и безучастное отношение правительства к жертвам террора финляндских контрреволюционеров, в частности к судьбе расстрелянного комиссара Жемчужина и др.

Показаниями Блохина устанавливается, что такой метод агитации против советской власти применялся наморси и ранее (лист 106).

На основании всего вышеизложенного, ввиду того, что всем произведенным следствием и добытыми во время его производства данными представляется уста[но]-вленным, что бывший начальник морских сил Щастный, вступив 30 марта в исполнение обязанностей наморси Балтийского флота на место устраненного Развозова и поставив себе заведомой целью использовать тяжелое международное и политическое положение Советской республики для захвата вооруженной силы флота путем ниспровержения власти Петроградской коммуны в целях дальнейшей затем вооруженной борьбы с Советской республикой:

1) в явное нарушение положения об управлении флотом, утвержденного Советом народных комиссаров и ЦИК, с целью снятия с себя формальной ответственности за свои действия в то время фактического подготовления захвата власти, установив в качестве нормального порядка управления флотом решение всех вопросов управления в совещательном органе по управлению, так называемом Совете комиссаров флота, внося туда разрешение и оперативных вопросов, что должно лежать в его единоличной и полной ответственности;

2) в целях создания себе определенного оплота для борьбы с правительством агитировал затем в среде Совета комиссаров флота против установленного законом положения об управлении флотом, ссылаясь якобы на антидемократичность, а затем восстанавливал против правительства указанный состав Совета комиссаров флота.

3) Достигнув этой цели и ворвавшись в доверие к главному комиссару флота Блохину, фактически присвоил себе не принадлежавщую ему власть единоличного командования, подписывая в отсутствие Блохина ряд распоряжений за его подписью и в его отсутствие по вопросам управления флотом.

4) Оказывал сопротивление проведению в жизнь нового положения, противодействуя, в частности, назначению нового комиссара Флеровского, для чего добился вынесения от имени Совета комиссаров протеста против такого назначения, затем втянул в свои планы и борьбу против Советской власти и Совет комиссаров флота.

5) Опубликовал с той же целью противодействия приказ о вступлении в должность Блохина, несмотря на уже состоявшееся назначение Флеровского.

6) В тех же целях фактического присвоения себе всей власти назначил с прямым превышением своих полномочий комиссарами петроградского порта Сладкова и Суркова и затем, подготовив себе в тех же контрреволюционных целях в Совете комиссаров флота, сознательно, с целью вызвать политический кризис и противоправительственное настроение в матросских массах, тормозил, задерживал и попустительствовал полному неисполнению своим подчиненным Зеленым прямого предписания верховной власти о немедленном начале переговоров с немцами о проведении в Финском заливе демаркационной линии.

8) [77] Неприятием никаких мер попустительствовал равным образом распространению провокационных слухов среди матросов о непринятии правительством мер для спасения флота через установление с немцами демаркационной линии, равно как слухов об имеющемся якобы у советской власти секретном соглашении с немецким командованием об уничтожении флота.

9) Сам принимал участие в таковой агитации путем хранения и распространения провокационных документов явно подложного характера, демонстрируя их перед Блохиным, Советом комиссаров и Советом флагманов, чем еще более способствовал распространению указанных слухов.

10) Агитировал одновременно против Советской власти среди Совета, указывая на ее якобы безучастное отношение к жертвам контрреволюционного террора и, наконец,

11) В целях непосредственной подготовки переворота сознательно задерживал отправление из Петрограда Минной дивизии с 21 апреля по 24 мая, относительно которой имел сведения о ее наибольшей недисциплинированности и наличности там контрреволюционных заговорщиков.