Корона Ордынской империи, или Татарского ига не было

Здесь речь идет лишь об идеальной для своего времени организации передвижения крупных войсковых соединений — по принципу «все необходимое, и ничего лишнего», знакомому даже современному военнослужащему любой страны. Войсковые соединения монголо-татар, ничем лишним не обремененные, были вооружены и организованы на совершенном для своего времени уровне, как в тактическом, так и в стратегическом смысле (8, 253).

Монголо-татары использовали совершенно новый принцип формирования войск — непривычный как для западных и восточно-мусульманских авторов, так, поначалу, и для русских — до определенного периода — казачий. При этом войско, либо отдельное его соединение, представляет собой поселение-«племя» — Орду, которой подчинялись меньшие «племена» — поселения, в то же время и административные районы — «улусы» [96].

Ордой [97], то есть «Центром», также называлась ставка, если выразиться современным языком, главнокомандующего вооруженными силами государства монголо-татар на определенной территории.

Л. Н. Гумилев объясняет это слово так: «Слово «орда» значит «ставка хана», но в переносном смысле это эквивалент латинскому «ordo» — орден, то есть упорядоченный стан» (31, 488).

В переводах ярлыков монголо-татарских ханов с татарского языка, например, в ярлыках ханов Улуса Джучи, в том числе и в ярлыках на русском языке, встречаются выражения «в Сарае Орда кочевала», «Орда кочевала на Каонге», то есть указывается место составления и выдачи данного документа, подтверждающего чьи-либо права и привилегии, например, на ярлыках, выданных русским митрополитам в XIII–XIV вв.

Эти выражения из ярлыков, составленных на русском языке, привели историков, изучавших эти документы, к ложному выводу «о ведении золотоордынскими ханами, вместе со своей ставкой, кочевого образа жизни» (106, 265) — чему способствовало «общепризнанное мнение» о том, что монголо-татары были «полудикими кочевниками» из далеких степей Халха.

Несомненно, ставки монгольских ханов имели свойство становиться, причем весьма часто, также и мобильными походными штабами. При ставке имелся также соответствующий административный аппарат с канцелярией (там же, 267).

Мобильность ставки обеспечивала гораздо большую эффективность управления подвластными территориями, также и должный контроль со стороны администрации хана за соблюдением законности местными властями. В то же время весьма способствовало это управлению войсками и поддержанию их боеготовности.

И частые разъезды «правительства» по территории государства, думается, отнюдь не говорят о том, что ханы Улуса Джучи, например, вели исключительно «кочевой образ жизни», поскольку, мол, никак отвыкнуть не могли от своей «дикости» — встречаются и такие домыслы в историографии.

Как замечает академик М. А. Усманов, специально изучавший государственные документы монголо-татар, перевод «орда кочевала» является не совсем точным переводом со старотатарского языка «тюркского оригинала ирурдэ — что означает «во время нахождения», точнее, «в бытность». «Дело в том, что трудно грамматико-стилистическое толкование фразы «в Сарае (или Гулистане) орда кочевала», так как речь идет о стольных городах, поэтому в оригиналах этих ярлыков могло быть лишь вышеназванное слово ирурдэ — в бытность в Сарае» (106, 265).

М. А. Усманов объясняет, что «предположение это подтверждается данными оригиналов ханских ярлыков. Например, жалование Токтамыша написано «в бытность Орды в Ур-Тубе на Доне…». Ярлык Тимур-Кутлуга написан «в бытность Орды в Муджавиране на берегу реки Днепра»… У Улуг-Мухаммеда читаем: «Написано в бытность благословленной Орды в Крыму…» (там же).

Необходимо также отметить: как войска средневековых татар, так и зачастую и их самих конкретно — как рядовых бойцов, так и высший и средний командный состав очевидцы наблюдали в походных, полевых условиях. Это и информаторы араба Ибн-аль-Асира, и посещавшие монголо-татар лично европейцы Гильом Рубрук и Плано Карпини, и китаец Мэн-Хун, и многие другие, чьи сведения попали в исторические источники, составившие основу официальной истории о монголо-татарах.

Например, наблюдали очевидцы представителей средневековых татар именно в период «сбора» народа-войска и проведения войсковых операций во время боевых действий либо подготовки к ним — отсюда, полагаю, сведения, например, о «неустроенности нынешних татар» (17, 219), о том, что «татары, отправляясь в дорогу или возвращаясь домой, только и знают, что пьют кобылье молоко или убивают барана» (там же, 126), «на стоянках и заставах, ныне варят и едят кашицу» (там же) и т. п.

В заключение данной главы замечу, что любой этнос, наряду со своим самоназванием и языком, несомненно, сохранит имевшиеся у предков совершенные навыки владения письменностью, а также приобретенные ими когда-то опыт в строительстве городов, «постоянных обиталищ» — домов, навыки предков в металлургии, в хлебопашестве, да и в скотоводстве, в том числе и кочевом. Так как, согласится всякий — наличие в хозяйствовании товарного скотоводства вовсе не есть признак отсталости того или иного народа.

Также этнос не забудет и имевшийся в народе опыт, например, судостроительства, и навыки судоходства на крупных для своего времени судах и на значительные расстояния. А также сохранит любой народ и многовековой опыт предков в торговле, и в государственной и военной организации и строительстве, и в управлении государством. Все перечисленные свои навыки и свойства этнос сохранит, и они получат дальнейшее развитие, но никак не исчезнут, а если и исчезнут, то, скорее всего, только вместе с самим этносом (народом).

Эти навыки и свойства этноса монголо-татар, то есть, средневековых татар сохранились, естественно, в народе, носящем до сих пор подобное же название и самоназвание — «татар». Никто, надеюсь, не возразит этому. И не только сохранились, но и получили развитие перечисленные способности у данного этноса — и к тому же народ этот весьма щедро «поделился кадрами» со своими соседями по «месторазвитию» — Евразии, и кадрами весьма качественными и немалочисленными, сыграв значительную роль в формировании великорусского и ряда тюркских народов (наций).

Рассмотрим вкратце и другой аспект: согласно «общепризнанному» мнению официальной истории, «все как один обладающие свойствами прирожденных грабителей полудикие монголо-татары», в крайнем случае, их правящий слой — прямые предки современного народа халха-монголов.

Да еще, оказывается, «воины Чингисхана и их военачальники были не «степными рыцарями», воюющими за «возвышенные цели», как их пытаются представить некоторые зарубежные историки, а соучастники обыкновенного грабежа, пусть грандиозного по своим масштабам, охватывающего целые страны, но от этого не менявшего нисколько своей сущности» [98] (49, 79).

Монголы (в смысле политического сообщества) создали евразийскую державу, и имел место в истории данный факт, и войны, которые вели монголо-татары, тоже происходили, безусловно. И предки халха-монголов, несомненно, принимали участие в этих событиях, хотя далеко не все монголы (представители политической системы) — были этническими халха-монголами, а лишь некоторые — также как и представители других народы.

В. В. Каргалов, современный классик изложения официальной версии истории о «татаро-монгольском завоевании и иге», так описывает судьбу монголо-татарского народа, то есть предполагаемых официальной историей предков халха-монголов:

«Беспрестанные завоевательные войны, в конечном счете, губительно сказались и на судьбе самого монгольского народа. Они в итоге стали главной причиной длительного политического, экономического и культурного упадка Монголии. Сотни тысяч монгольских воинов, оказавшихся в Китае и Индии, в Иране и на Волге, в половецких степях и в Крыму, теряли связь с родиной, растворялись в массе завоеванных народов, утрачивали даже родной язык. Многие из этих воинов погибли в трудных походах и кровопролитных сражениях» (там же, 79).