Гунны и Азербайджан

Итак, как ясно следует из данного отрывка, Дионисий начинает перечисление племен, обитающих «вокруг» Каспийского моря, с северо-западной стороны. При этом автор довольно четко представляет себе понятия «север», «запад», «юг», «восток», правильно ориентируется по частям света, что определенно вытекает из других частей контекста и является, пожалуй, одним из наиболее важных отправных пунктов его географических представлений. Поэтому последовательность перечисляемых им племен нельзя понимать иначе, как только по направлению к югу вдоль западного побережья Каспийского моря. Ибо Дионисий подчеркивает, что начинает описывать племена именно с северо-западной стороны, так как на севере, согласно античной географической традиции, которой следует Дионисий, Каспийское море своим «устьем» «соединяется» с океаном, тем самым как бы разделяясь им на западную и восточную половины. Первыми в описании следуют «скифы», которых Дионисий помещает возле Кронийского моря (океана) по «устью» Каспийского моря (возможно, что «устьем» подразумевается дельта Волги). Затем, т. е. южнее по западному побережью Каспийского моря, следуют унны (т. е. гунны), после которых сразу же названы каспии, албаны, кадусии, марды (или амарды), гирканы и тапиры (тапуры). Таким образом, за исключением каспиев, которые в данном случае, видимо, перепутаны местами с албанами (каспии, как известно, обитали южнее устьев Куры и Аракса, т. е. южнее собственно албанских племен), возможно, в угоду рифме (описание Дионисия все же стихотворное), последовательность племен, действительно обитавших вдоль Каспийского моря территории Албании на западе до Гиркании и Тапуристана (Табаристана в Иране) на юго-востоке, в целом выдержана верно и совпадает с аналогичным перечислением этих же племен знаменитыми географами древности (Эратосфен, Патрокл, Страбон, Плиний, Птолемей и др.). С другой стороны, если учесть, что Дионисий помещает гуннов по соседству с албанами и каспиями, между скифами и албанами, т. е. именно в северо-западной части Прикаспия, откуда, собственно, и начинает свое перечисление, а не в противоположном направлении (северо-восток), где их, например, локализуют между Каспийским и Аральским морями, то отсюда ясно следует, что гуннов вполне можно локализовать там, где их упоминает сам Дионисий. Завидная точность для античного автора, и это несмотря на далеко несовершенные географические представления II в. н. э. Таким образом, исходя из проделанного нами анализа сообщения Дионисия о новом как для второй половины II в. н. э., так и для этнической номенклатуры Кавказа этнониме, пожалуй, можно сделать следующий вывод: к 160 г. (время написания труда) какая-то группа племен, ставшая известной под названием «гунны», уже перешла Волгу и обитала в степях северо-западного Прикаспия.

В связи с сообщением Дионисия о нахождении какой-то группы гуннских племен в степях северо-западного Прикаспия по крайней мере уже со второй половины II в. вполне вероятными представляются сведения о гуннах в источниках V в., где первое упоминание о них восходит к первой половине III в. в труде Агафангела. Такое сопоставление необходимо еще и потому, поскольку в научной литературе существует вполне определенная точка зрения о недостоверности сведений источников о гуннах до V в. Что ж, попытаемся разобраться и в этом вопросе.

Итак, согласно Агафангелу, царь Хосров (217 — 236) из династии Аршакидов, на следующий год после гибели последнего парфянского царя Артабана V (213 — 224) и захвата власти в Иране основателем новой династии Сасанидов Ардаширом I (224 — 241), т. е., по-видимому, около 225 г., «… собрал войска албан и иберов, открыл ворота алан (Дарьял) и твердыню Чора (Дербент); он (Хосров) вывел войско гуннов для того, чтобы напасть на персидскую землю… Быстро прибыло (к нему) в поддержку много сильных и храбрых отрядов конницы албан, лпинов, чилбов, каспиев и других (народов) из тех областей, чтобы отомстить за кровь Артабана».

Второе упоминание гуннов в тексте Агафангелу откосится ко времени царствования царя Трдата III (287 — 332), где говорится, что Трдат «силой изгнал» вторгшихся с Северного Кавказа гуннов. Это же самое событие, видимо, более подробно отражено у Мовсеса Хоренаци, где, по его словам, Трдат «через земли албан» выступил навстречу вторгшимся с Кавказа, так называемым «северным народам». Однако в отличие от сообщения Агафангела, который называет врагов Трдата просто «гуннами» (хоны), Мовсес Хоренаци связывает столкновение Трдата в Албании на Гаргарейской равнине (совр. Мильская степь, бассейн реки Каркарчай) с басилами. Согласно Хоренаци, Трдат в единоборстве победил царя басил, после чего войска неприятеля обратились в бегство, но Трдат «пошел по их следам и преследовал до земли гуннов». Хронология этого события не поддается точному определению, тем не менее приблизительно его можно датировать первым десятилетием IV в., поскольку Агафангел сообщает об изгнании Трдатом гуннов до обращения его в христианство, а Мовсес Хоренаци помещает этот эпизод между восшествием на престол римского императора Константина в 306 г. и крещением армянского царя (ок. 314 г.). В тождестве обоих сообщений, кроме хронологического совпадения, еше больше убеждает тот факт, что и у Агафангела, и у Хоренаци это единственное свидетельство о вторжении кочевников в Закавказье, а именно в Албанию, во время царствования Трдата III.

Этноним басилы (барсилы) встречается в исторической литературе раннего средневековья довольно редко. В этой связи особый интерес представляет собой сообщение Мовсеса Хоренаци о времени и обстоятельствах первого появления басил (барсил) в Закавказье и первой их фиксации в источниках вообще. Это тем более важно для нашей темы, поскольку в научной литературе уже давно ставился и до настоящего времени обсуждается вопрос о близком родстве барсил с кругом гунно — булгарских племен.

Согласно Мовсесу Хоренаци, во время царствования царя Валарша (197 — 215/6) (арм. форма от парф. Вологеза), «…толпы хазир (хазар) и басил (барсил), соединившись, прошли через врата Чора (Дербент) под предводительством царя своего Внасепа Сурхапа, перешли реку Кур и рассыпались по эту сторону ее». Им навстречу вышел Валарш во главе многочисленного войска и, обратив их в бегство, преследовал до Чора, где и погиб «от руки могущественных стрелков». После гибели Валарша престол занимает его сын, Хосров, «на третьем году царствования персидского (парфянского) царя Артабана». Как известно, последней парфянский царь Артабан V, о котором здесь идет речь, провозгласил себя царем в 213 г. Хосров занял престол сразу же после гибели своего отца Валарша «на третьем году» царствования Артабана V, как подчеркивает Хоренаци, т. е. в 216 г. Отсюда следует, что первое вторжение барсил с хазарами в Албанию, сведения о котором сохранил Мовсес Хоренаци, имело место, по-видимому, около 215/6 г, т. е. приблизительно за 10 лет до того момента, когда) согласно Агафангелу, при этом же царе Хосрове впервые появляются в Албании и гунны. По мнению известного русского историка М. И. Артамонова, упоминание в этом эпизоде хазар представляет собой анахронизм (т. е. несвоевременность). Хазары не могли в то время принимать участие в закавказских событиях. Допуская возможность менее анахронистического упоминания в этом же эпизоде барсил, М. И. Артамонов, возвращаясь к предыдущему сообщению Хоренаци о барсилах, считает, что царь Трдат (287 — 332), врагами которого, по словам Хоренаци, были барсилы, спутан историком с другим Трдатом, жившим на 200 лет раньше и воевавшим, согласно Иосифу Флавию и Амбросию Медиоланскому (греко-латинские авторы I и IV вв.), не с барсилами, а с аланами (Артамонов М. И. История хазар, с. 131 — 132). Ниже мы еще вернемся к трактовке сообщения Хоренаци о вторжении хазар и барсил в Албанию в связи с предложенной нами датировкой этого события, а также к мнению о предполагаемом анахронизме этих двух этнонимов. Здесь же пока отметим, что в данном случае Хоренаци ясно указал на свой источник, из которого черпал сведения о вторжении хазар и барсил в Албанию во время Валарша. Этим источником был известный сирийский писатель — гностик Бардесан или Бар Дайсан (154 — 222), сведения которого, по мнению другого известного русского историка Н. В. Пигулевской, заслуживают особого доверия (Пигулевская Н. В., Города Ирана, с. 185 — 186).