– Пустите в них огненные стрелы, – крикнул Гурек своему главному лучнику.
– Это не помогает, – сказал правитель Панча. – У арабов железные щиты. Лучше вылить на них кипящее масло.
– Ты прав, – и Гурек отдал команду.
И тут же из многочисленных чанов с краев стены на арабов полилось раскаленное масло. Горячая жидкость, проходя сквозь кольчугу, обжигала тела. Плечи, руки горели так, будто их разрывали на части. С дикими криками воины ринулись к воде, оставив своих собратьев по оружию без защиты. Некоторые не успевали добежать до реки – их сражали стрелы самаркандцев. Оставшиеся без защиты воины тоже кинулись к мосту, но они были обречены.
Такого арабы не ожидали. Их затея рухнула.
Убейду окружили вожди арабских племен с вопросом в глазах, что делать дальше. Все молчали, но Убейда знал, что нужно срочно что-то придумать, ведь ему доверили важную битву. Когда еще представиться возможность проявить себя, чтобы слава о нем дошла до халифа.
– Будем таранить ворота, – наконец молвил он.
– Но ведь они железные, их не сломать, – сказал один из вождей.
– Если долго бить, то и железо не устоит. Это самый короткий путь в город.
На другой день арабы приступили к штурму ворот. Но прежде плотники собрали из бревен таран, имевший вид широкой пирамиды на колесах. Бока его были обшиты досками для защиты от стрел. Само бревно-таран висело внутри на веревках. По бокам к нему были приделаны ручки, чтобы воины раскачивали его.
Арабы подкатили таран к городским воротам. Затем воины зашли под его навес и стали раскачивать бревно, ударяя по воротам.
Убейда не был до конца уверен, что это поможет их делу, но иного пути он не видел. «Если слой железа тонкий, то острие бревна сможет пробить его, – решил он про себя. – Даже если на это уйдет много времени». Поэтому военачальник и вожди сошли с лошадей и уселись под навесом.
Наблюдая за действиями сверху, Гурек усмехнулся, сказав своим помощникам:
– Пусть колотят хоть до конца своих дней, ворота им не сломать. Враги не раз пытались сделать это, и ничего не выходило…
С наступлением темноты глухие удары стихли. Утром штурм города возобновился. Но уже без тарана. Убейда понял, что это не имеет смысла. Он решил возобновить разбор стены, придумав на совете вождей новую защиту для воинов. В ту же ночь при факелах плотники соорудили три высоких навеса из толстых досок, которые они выловили в реке. Лес сплавлялся с верховьев Зеравшана, где горы утопали в зелени. Чтобы навес не загорелся от стрел, Убейда приказал уложить поверх слои кожи, обильно смоченной водой. Теперь воины имели надежную защиту над головой, и вновь заработали их острые топоры. Остальные арабы вернулись к своим отрядам, защищаясь щитами.
Сверху на них летели горящие стрелы, но в мокрой коже они быстро гасли. Арабы, в потных рубахах, продолжали рубить. Вскоре согдийские лучники забеспокоились, не зная, как остановить врагов.
Замысел Убейды удался. Довольный, он с усмешкой поглядывал на рядом стоявших вождей. И в это время за спиной он услышал голос дяди. Пешие воины расступились. Саид предстал перед ними в зеленой чалме и с повязкой на глазу.
– Ну, как успехи? Или без наместника не обойтись?
Убейда поведал ему о своем замысле. И дядя остался доволен, воздав хвалу помощнику за сообразительность. А за то, что бездумно колотил ворота города, назвал Убейду «глупцом». Тут племянник вспомнил, что ради приличия ему стоит справиться о его здоровье.
– Слава Аллаху, готов опять сражаться. (И в самом деле он имел бодрый вид.) Только мой бедный глаз…
– Мы отомстим, – заверил племянник.
– Но прежде нужно взять город, – сказал Саид. – Ну-ка, покажи, как идут работы в других местах.
И они зашагали вдоль стены. Саид остановился напротив второго пролома и сказал:
– Знай, через какое-то время кожа на навесе высохнет, и тогда его подожгут стрелами.
– Об этом я тоже думал и решил, что время от времени мы будем поливать их водой.
– Если до всего сам дошел, то хвала твоему разуму. В нашем деле без хитрости не обойтись. Думаю, пройдут годы, и из тебя тоже получится наместник, хотя для нашей семьи это совсем не просто. Уже нет былой славы. Отныне все будет зависеть от того, насколько ты окажешься хитер и удачлив. Вот мне повезло: я стал наместником благодаря покойному отцу, халифу Омару. Да будет мир над ним! Дело в том, что в свое время мой отец помог нынешнему халифу возвыситься. Но тот не сразу отблагодарил меня. Пришлось напомнить ему. «Ты не справедлив, – ответил халиф мне, – ведь я отомстил за пролитую кровь твоего отца». Но ведь этого было мало. Одним словом, мы говорили долго, и я еще напомнил о своей матери, которая из знатного рода курейшитов, откуда и наш пророк. Тогда халиф согласился.
Увлеченные беседой, Саид с племянником не сразу обратили внимание на шум. Взглянув на солдат, пробивающих брешь в стене, Саид был потрясен: согдийцы начали бросать со стен огромные камни. От каждого удара навесы ломались один за другим.
После десятка таких камней от навесов ничего не осталось. Но к тому времени арабы уже успели пробить в стене глубокую нишу и укрыться там. Они были вне опасности и опять взялись за тяжелые топоры, рубя укрепление.
Лица Саида и Убейды снова повеселели: теперь стена точно будет разрушена. Остается только ждать.
Но через некоторое время согдийцы стали бросать вниз кипы хлопка. Затем туда из котлов вылили нечто черное. Это оказалась нефть. Насторожившийся Саид не знал, что это такое. Он понял всю опасность только тогда, когда туда полетели горящие стрелы. Хлопок вмиг вспыхнул, а за ним загорелись и остатки навеса. Возле укрывшихся в нишах арабов заполыхал большой костер, заволакивая черным едким дымом все вокруг, в том числе и прорубленные ниши. Покидать убежище было опасно, потому что сверху нападавших поджидали меткие лучники. Однако выхода не было, и задыхавшиеся землекопы, закрывая руками рты, стали выбегать из своего укрытия. Не успевая добегать до моста, замертво, пораженные стрелами. Ни один из них не спасся.
Бухарские заложники, наблюдавшие за происходящим с крыши дома, возликовали. Они захлопали в ладоши, издавая восторженные крики. Их дяди, стоя внизу, стали успокаивать юношей:
– Ну-ка, замолчите, иначе разозлите врагов. Не забывайте, что мы пленники.
Арабские стражники тоже стали им кричать, чтобы те живо спустились вниз. Но юноши настолько осмелели, что начали бросать в них камни.
Крики заложников дошли и до слуха Саида, и он обернулся в ту сторону с гневным лицом, спросив, кто это там ликует.
– Это бухарские заложники, – ответил Убейда.
– Я им еще покажу, они надолго запомнят этот день! – и Саид вновь уставился на городскую стену.
Арабам стало ясно: этих стен им не одолеть. Остается одно – держать город в осаде, пока умирающие от жажды самаркандцы не попросят мира.
– Без добычи я отсюда не уйду, – заявил Саид. – Мои люди проделали такой долгий путь и останутся недовольны, если мы уйдем с пустыми руками. Война кормит нас.
И арабы, укрепив свой лагерь и возведя походные шатры, расположились у стен Самарканда. Они знали, что эта осада может затянуться на месяцы. Все будет зависеть от того, какие запасы пищи и воды в городе. Но воины, изредка грабя близлежащие селения, ждали главной своей добычи. Изо дня в день по вечерам они собирались кучками и вели разные беседы, иногда, скучая от безделья, играли в кости или шахматы. Там же они и ели. Еду варили рядом в огромных котлах. При этом на случай внезапного нападения оружие держали под боком.
В определенные часы арабы собирались большими группами на намаз, расстелив свои коврики. Их общение с богом, поклоны к земле удивляли согдийцев, которые, сменяя друг друга на стене, не спускали глаз с врагов. Таких странных обычаев при молитве они прежде не видывали, хотя в Согде живут христиане, буддисты и иудеи.
С того дня минуло около месяца. Арабам стало известно, что запасы воды у самаркандцев на исходе, со дня на день они сдадут свой город. Но вместо поклона врагам согдийцы решили атаковать. Внезапно из городских ворот выскочила их конница. Воины ринулись на арабов, и завязался жестокий бой. Это был отвлекающий маневр, потому как в то же время с тыла к арабам незаметно приблизилась войска из Кеша и Несефа со своими правителями. А немного погодя вновь отворились самаркандские ворота, и свои конные войска вывели Диваштич и Гурек, ударив с другого фланга. Завязалась тяжелая битва, длившаяся целый день. Обе стороны потеряли много людей, поэтому к вечеру все, уставшие и в пыли, разошлись. Согдийцы вновь укрылись в городе. Остальные правители тоже увели свои войска.
МОБЕДЫ
Ранним утром с городских стен согдийцы стали наблюдать, как враги убирают тела своих людей. Место вчерашнего боя было завалено мертвыми воинами. Над окровавленными трупами жужжали большие зеленые мухи. Некоторые тела были обезглавлены.
Мертвых складывали на арбы, которых на поле битвы было много. Арабы брали только своих, оттаскивая тела согдийцев в сторону. Когда арба заполнялась, то арбакеши направлялись к краю места сражения, там уже были вырыты длинные ямы.
Когда ров заполняли телами, мулла зачитывал молитву. По обычаю мусульман, умершие должны быть преданы земле еще до темна, поэтому все делалось спешно.
На поле битвы остались лишь тела согдийцев. По канонам зороастрийской веры, обычные люди не имели права касаться трупов, дабы не осквернить себя.
На другой день Саид отдыхал в двухэтажном замке. Дом имел густой сад и был огорожен каменным забором. Его хозяин, богатый дикхан, сражался против арабов и со своими людьми укрылся в городе.
В одной из комнат Саид уединился с новой наложницей, которую ему подарили в Бухаре. В его гареме давно не было такой белолицей и голубоглазой девушки. Наместник лежал на курпаче среди красных ковров и с восторгом глядел на нее. А та стояла перед ним в шелковом халате с распущенными светлыми волосами. Ему нравилось, что она его боится, что в ее глазах он читает покорность. Это приводило его в еще больший восторг. Ведь ему было известно, что согдийки – гордый народ, они более свободны, чем мусульманские женщины. Поэтому он упивался своей властью над ней. По взмаху его руки с худеньких плеч девушки сполз ее розовый халат, в тот же миг от стыда она еще ниже опустила голову. Видя ее беззащитность и покорность, он поднялся с места. Девушка затаила дыхание, ее сердце забилось еще сильнее.
В это самое время к замку подошли два мобеда – старцы в белых одеяниях, держащие в дрожащих руках посохи с набалдашниками в виде головы коровы. Они остановились у ворот, где стояли воины-стражники.
Старший жрец молвил глухим голосом, что они желают говорить с главным арабом. Те ничего не поняли, но вызвали Убейду с переводчиком.
Подойдя к воротам, помощник наместника грубо спросил:
