Жизнь замечательных времен. 1970-1974 гг. Время, события, люди

После Пленума ЦК состоялось вечером заседание Политбюро, на котором Брежнев сообщил о моем "согласии" работать в Москве. Было принято решение Политбюро об освобождении меня от обязанностей первого секретаря ЦК КПУ и утверждении в должности заместителя Председателя Совмина СССР. Для многих членов Политбюро это было неожиданностью. Все меня поздравляли, а у самого на душе тревожно и тоскливо…"

На том Политбюро встал вопрос о преемнике Шелеста на посту персека КПУ. Сам Шелест назвал кандидатуру Ляшко, но Брежнев воспротивился — мол, никто его не знает, — и рекомендовал кандидатуру Владимира Щербицкого, который, как и Брежнев, имел днепропетровские корни. В свое время — в 1961 году — Щербицкий стал председателем Совмина Украины, но Шелест затем убрал его с этой должности, отправив работать в Днепропетровск. Брежневу же Щербицкий нравился, и в перспективе он хотел видеть именно его в кресле Шелеста. В мае 72-го ситуация для этого созрела. Кстати, о назначении Щербицкого на его место Шелест узнал… будучи в Москве. Он сам хотел провести этот пленум, но Брежнев испугался, что Шелест может проговориться о том, при каких обстоятельствах произошло его смещение, и наврал Шелесту, что пленум проведут после визита президента США. А когда в тот же день вечером Шелест вернулся в гостиницу, он узнал, что сегодня в Киеве состоялся пленум. Вот такие нравы царили в кремлевской верхушке.

В те самые часы, когда в Кремле шел пленум, в небе страны произошла еще одна трагедия. 30-летний Тенгиз Рзаев, пронеся на борт пассажирского самолета "Ту-104", следовавшего с сотней пассажиров на борту по маршруту Москва — Чита, огнестрельное оружие, потребовал изменить маршрут в сторону Китая, в противном случае угрожая взорвать бомбу. Угонщик не знал, что на борту самолета находится вооруженный милиционер (после октябрьских событий 70-го, когда была убита стюардесса Надежда Курченко, практически все рейсы Аэрофлота сопровождали сотрудники МВД), который решил в одиночку обезвредить преступника. Трудно сказать, чем руководствовался милиционер, принимая такое решение: может быть, надеялся, что заявление о бомбе — всего лишь блеф? Но все оказалось взаправду. В тот момент, когда страж порядка выхватил пистолет и потребовал от террориста сдаться, тот привел в действие адскую машинку. Самолет разнесло на куски.

19 мая вышел на свободу известный диссидент Илья Габай. Он был арестован в мае 69-го и осужден за антисоветскую деятельность на три года. Срок он отбывал в ИТК под Кемеровом, сидел в камере, где помещались 40 человек. Он забивал сваи, работал каменщиком и, кроме того, жил очень насыщенной интеллектуальной жизнью. Он выписывал пять газет и 12 журналов, писал для заключенных различные просьбы, жалобы, сам вел обширную переписку примерно с 40 адресатами. Ему хватало времени и на творчество: там он сочинил поэму "Выбранные места". И только однажды за все время заключения Габай впал в отчаяние: когда на его глазах уголовники проиграли в карты одного из своих и выбросили его из окна пятого этажа.

В начале 72-го Габай был переведен из лагеря в Москву, в следственный изолятор КГБ в Лефортово. Оттуда он и вышел на свободу. Вспоминает Г. Федоров:

"Наступило 19 мая 1972 года. Конец срока заключения Ильи. Мы с женой, прихватив бутылку коньяку, к шести часам приехали к выходу из Лефортовского изолятора и застали уже с ночи Дежуривших там Юлия Кима и Марка Харитонова. Все мы очень волновались, поскольку никакой гарантии, что Илью вообще сегодня освободят, не было. И тут мы увидели следователя Ширковского, статного, в коричневом костюме с университетским значком на лацкане, шествовавшего на работу. Я подошел и встревоженно спросил, выпустят ли сегодня Илью.

— Безусловно, выпустят, — ответил Ширковский. — Хочу вам дать один совет. Вы знаете о "Деле № 24"?

— Кое-что слышал.

— Это дело о нелегальной "Хронике текущих событий". Мы имеем право защищаться. Если вы хотите сохранить Илью Яковлевича для семьи, для друзей, для поэзии, уговорите его больше не заниматься этим. Он и так ходит по острию ножа.

— Я обдумаю ваш совет, — сказал я в некотором замешательстве, услышав столь недвусмысленную угрозу.

Но Ильи все не было. Наконец, в половине одиннадцатого утра Ким позвонил на квартиру к Габаю, и выяснилось, что он давно уже дома. Его, видимо, опасаясь каких-то манифестаций и эксцессов, выпустили через служебный выход, и он, сгибаясь под тяжестью книг, доплелся до дома сам…"

Кстати, именно 19 мая КГБ распорядился отключить домашние телефоны у целой группы столичных диссидентов: Андрея Сахарова, Роя Медведева, Петра Якира, Валерия Чалидзе и еще у 13 участников движения за выезд евреев из Советского Союза. Спросите, почему это произошло? Все просто: через несколько дней в Москву прилетал президент США Ричард Никсон. Это был первый официальный визит президента Америки в Советский Союз.

"Боинг" Ричарда Никсона приземлился в аэропорту Внуково 22 мая в четыре часа дня. У трапа самолета высокого гостя встречали наш президент Николай Подгорный, премьер-министр Алексей Косыгин, некоторые советские министры и сотрудники посольства США. Короче, группа встречающих была немногочисленной. Так было решено на заседании Политбюро и объяснялось просто: американцы продолжали вести войну во Вьетнаме и накануне визита своего президента активизировали военные действия, что в Москве было расценено весьма негативно. Как результат — на протяжении всего пути кортежа по Москве никаких восторженных толп, как это было принято во время приезда высоких гостей, не наблюдалось. Никсон этого не заслужил.

Высокого гостя поселили в Кремле, в апартаментах по соседству с Оружейной палатой. Там же, но в отдельном крыле, разместились и его ближайшие помощники, включая советника президента по нацбезопасности Генри Киссинджера. Никсону было сказано, что до восьми вечера он свободен, а потом его ждет официальный банкет в Кремле. Однако в эти планы внезапно вмешался Брежнев, который до этого момента на горизонте не объявлялся. Ему захотелось лично встретиться с Никсоном, для чего в апартаменты высокого гостя был отправлен гонец — переводчик генсека Виктор Суходрев. Он настиг Никсона буквально перед самой дверью его покоев и передал предложение Брежнева. Никсон удивился, поскольку о такой встрече слышал впервые, но откликнулся положительно. В начале восьмого он спустился на первый этаж и в сопровождении все того же Суходрева отправился к Брежневу (тот занимал просторный кабинет на втором этаже в здании Совета министров на Ивановской площади).

Беседа двух высоких деятелей длилась около часа, причем большую часть времени говорил хозяин кабинета. Он сказал, что удовлетворен первым в истории визитом президента США в СССР, что хочет установить особые личные отношения между собой и гостем, ну и все в том же духе. В начале девятого встреча закончилась и Брежнев, сказав, что на ужин они заработали, предложил гостю пройти в Грановитую палату, где должен был состояться банкет. Но Никсон не смог составить ему компанию, поскольку прежде должен был зайти за своей супругой.

В дни, когда Никсон находился в Москве, КГБ буквально не спускал глаз с диссидентов. Об отключке телефонов я уже упоминал, а вот что происходило кроме этого. 21 мая в 8 часов утра на квартиры нескольких активистов движения за выезд евреев явились в сопровождении сотрудников милиции лица в штатском и без каких бы то ни было юридических оснований отвезли их в различные тюрьмы Подмосковья и продержали там аж до 31 мая, пока визит Никсона не завершился. Их родственникам в отделениях милиции было устно объявлено, что причина ареста — "нарушение общественного порядка в прошлом и намерение нарушить в будущем". За их женами была установлена постоянная и открытая слежка, доведись, скажем, жене зайти в телефонную будку, как туда же заглядывал и филер — интересовался, куда это жена диссидента собирается звонить, уж не западным ли корреспондентам?