Богатыри русского политического сыска (СИ)

Сглаживая неблагоприятное впечатление французов от разоблачений В.Л.Бурцева и его новых "друзей", А.М.Гартинг имел основания беспокоиться и о собственной судьбе, поскольку никогда не забывал, что был приговорен в свое время французским судом по делу парижских бомбистов к 5 годам тюрьмы. Не мог не беспокоить А.М.Гартинга и факт личного знакомства с В.Л.Бурцевым. И действительно, к этому времени В.Л.Бурцев уже вплотную подошел к тайне превращения А.Ландезена в Гартинга, что не мог не почувствовать последний.

"Хотя в данный момент, - сообщал А.М.Гартинг в Департамент, - в революционной среде о заведующем Заграничной агентурой пока открыто не говорят, но на днях Бурцев в крайне интимной беседе высказался, что Гартинга надо убрать во что бы то ни стало, но втихомолку. Это наводит меня на мысль, что Лопухин говорил революционерам и про меня" [285].

Та же мысль сквозит и в донесении А.М.Гартинга в связи с переходом на сторону В.Л.Бурцева еще одного из его наблюдательных агентов - Лейтеса (кличка "Лурих"). "Измена Луриха, - телеграфировал он в Департамент полиции, - несомненно, начавшаяся давно уже, поставила в крайнюю опасность не только всех людей, с которыми виделся Андреев (жандармский офицер, помощник Гартинга " Б.В.), но и меня" [286].

Профессиональное чутье не подвело А.М.Гартинга. Словоохотливый А.А.Лопухин действительно еще в 1906 году говорил В.Л.Бурцеву, что бывший провокатор А.Ландезен занимает сейчас какой-то важный пост в Париже. Другой хорошо информированный осведомитель В.Л.Бурцева М.Е.Бакай также подсказывал ему, что А.М.Гартинг в свое время подвизался в качестве провокатора в народовольческих кружках Женевы и Парижа. Не удалось А.М.Гартингу избежать и личной встречи с В.Л.Бурцевым. "В 1908 году я был в театре Шатлэ, - вспоминал Бурцев.

- Давали какой-то русский спектакль. Во время антракта в кулуарах я обратил внимание на человека, проходившего в толпе мимо меня, фигура которого меня очень поразила и показалась мне знакомой". Это был А.М.Гартинг [287].

В январе 1909 года В.Л.Бурцев заполучил несколько писем А.М.Гартинга.

При сравнении их с письмами А.Ландезена, сохранившимися у него, его поразило сходство почерка и слога. И тем не менее В.Л.Бурцев все же колебался. Окончательно в тождестве А.Ландезена и А.М.Гартинга он убедился лишь на основе сведений и документов, полученных от перебежавшего на его сторону секретного агента А.М.Гартинга француза Леруа [288].

В это же время Бурцеву сообщили, что Гартинг заявил как то о том, что Бурцев знает все его тайны. Кроме того, Бурцев узнал, что зовут Гартинга Аркадием и вспомнил, что Ландезена в свое время тоже все называли Аркашей.

Далее он вспомнил, что в это время Ландезен ездил по делам в Брюссель и велел адресовать себе письма на имя Гартинг. Наконец, он получил от многих высокопоставленных лиц веские доказательства, что Ландезен и Гартинг одно и то же лицо.

В конце июня 1909 года во французской прессе стали появляться многочисленные статьи и интервью В.Л.Бурцева, где доказывалось, что заведующий русской Заграничной агентурой в Париже А.М.Гартинг на самом деле есть ни кто иной, как известный провокатор А.Геккельман-Ландезен, еще в 1890 году приговоренный французским судом к 5 годам тюрьмы. Ознакомившись с этим публикациями, министр юстиции Французской республики Бриан попросил В.Л.Бурцева представить официальное заявление на этот счет и получил от него следующее письмо:

"Господин министр юстиции, сим имею честь сообщить Вам следующее: в 1890 году некий Ландезен, которого настоящее имя Геккельман, был заочно приговорен сенским судом к 5 годам тюремного заключения как организатор динамитного покушения.

В то же самое время я познакомился с Ландезеном и поддерживал с ним знакомство в течение года. Настоящим довожу до Вашего сведения, что человек, именующий себя Гартингом, он же Петровский, Бэр и т.д., имеющий постоянное местожительство в Париже и лично знакомый с M.Hamard, здешним начальником охраны, с M.Ruichard и со многими другими высокопоставленными лицами, занимающий должность начальника тайной русской полиции в Париже, в действительности не кто иной, как Ландезен, в чем могу привести доказательства. Посему прошу выдать приказ об аресте названного Ландезена-Гартинга-Петровского-Бэра.

Для дачи показаний ставлю себя всецело в Ваше распоряжение.

Примите уверение моего глубочайшего почтения. Бурцев" [289].

Двусмысленную роль в сложившейся ситуации сыграл председатель совета министров Франции Жорж Клемансо. "Я уже писал, - сообщал Л.А.Ратаев в письме на имя директора Департамента полиции Н.П.Зуева, датируемом августом 1909 года, - что тождество Гартинга с Ландезеном не составляло для французской полиции никакого секрета с самого момента приезда его в Париж. Клемансо, прижатый к стенке настойчивым требованием (русского Б.В.) посольства о высылке (В.Л.Бурцева - Б.В.) был чрезвычайно доволен представившимся случаем отделаться от требований посольства и создать то, что французы называют diversion. Он негласно подтвердил Жоресу и другим социалистическим депутатам справедливость подозрений Бурцева и ко дню появления первой обличительной статьи он был уже во всеоружии всех необходимых доказательств.

В тот день, когда появилась первая статья Бурцева, Клемансо в 10 часов утра, вопреки всем правилам дипломатического этикета, по телефону вызывает к себе за отсутствием А.Н.Нелидова поверенного в делах Неклюдова и предъявляет ему фотографию Ландезена и прочие документы, удостоверяющие его тождество с Гартингом" [290].

Шум, поднятый в связи с этим делом левыми депутатами во французском парламенте (апогеем его явился знаменитый запрос социалиста Жана Жореса по поводу А.М.Гартинга) привел к тому, что Жорж Клемансо вынужден был сделать официальное заявление о недопустимости в дальнейшем какой-либо деятельности секретной полиции иностранных государств на территории Французской республики [291].

Конечно же, заявление Ж.Клемансо было рассчитано, так сказать, больше на внешний эффект и деятельность русской Заграничной агентуры во Франции после некоторой заминки была продолжена. Однако на своей полицейской карьере А.М.Гартингу пришлось поставить "крест".

Как только заявление В.Л.Бурцева появилось в газетах, А.М.Гартингу пришлось покинуть прекрасную Францию. Временное исполнение его обязанностей по руководству Заграничной агентурой было возложено на жандармского офицера В.И.Андреева.

В ноябре 1909 года на эту должность был назначен А.А.Красильников.

Официальное увольнение А.М.Гартинга в отставку произошло еще 22 мая 1909 года [292]. Одновременно с этим А.М.Гартинг был произведен в действительные статские советники - чин, дававший в то время его обладателю право на потомственное дворянство. Правда воспользовался А.М.Гартинг этим правом не сразу, а некоторое время спустя, когда политические страсти, вызванные его разоблачением, утихли.

Прибыв в начале декабря 1910 года в Санкт-Петербург, А.М.Гартинг остановился в гостинице "Северная" - явное свидетельство того, что за долгие годы своего пребывания за границей он уже во многом потерял свои прежние знакомства и связи в этом городе. 27 января 1911 года в правительствующий Сенат поступило его прошение.

"Представляя при сем копию формулярного о службе моей списка, метрику о бракосочетании моем и четыре метрики на детей: Петра, Сергея, Елену и Магдалину, и копии всех этих документов, имею честь покорнейше просить Правительствующий Сенат по департаменту герольдии на основании Высочайшего повеления от 22 мая 1909 года чином действительного статского советника сопричислить меня, жену и детей к потомственному российскому дворянству и выдать на всех нас на каждого особые свидетельства, удостоверяющие дворянское звание. Прошение сие верю подать и свидетельство о дворянстве, а равно подлинные при сем прилагаемые документы обратно получить действительному статскому советнику Д.А.Зарецкому. 9 декабря 1910 года" [293].

17 февраля 1911 года определением правительствующего Сената ходатайство А.М.Гартинга было удовлетворено [294]. После этого начались приятные хлопоты, связанные с составлением проекта и изготовлением герба дворянского рода Гартингов. Тщеславие, таким образом, совсем не было чуждо Аркадию Михайловичу. В то же время нельзя забывать, что по большому счету потомственное дворянство было нужно уже не столько самому А.М.Гартингу, сколько его детям, как определенный залог их будущего жизненного успеха.