Историография истории древнего востока

Еще большее значение имела деятельность Уильяма Джонса (1746— 1794), одного из блестящих представителей английской культуры конца XVIII в., друга Э. Гиббона, Д. Рейнолдса, Р. Шеридана. По образованию У. Джонс был филологом-классиком и правоведом, занимался также персидским, переводил и писал стихи. Свою грамматику персидского языка он послал У. Хастингсу, предназначая ее для чиновников Ост-Индской компании. Вскоре ему была предложена должность судьи в Калькутте. Во время долгого плавания из Лондона в Бенгалию У. Джонс набрасывал знаменитый «Меморандум» — широкий план изучения стран Востока: их древней и современной истории, языков, административного устройства и естественных богатств. Но более всего его интересовали поэзия, религия и философия восточных народов. Естественно, что его мысли были обращены, главным образом, к Индии.

В 1785 г. по предложению У. Джонса в Калькутте было основано Азиатское общество — первая в истории организация востоковедов. Небольшой кружок образованных англичан, душой которого был У. Джонс, время от времени собирался для обсуждения докладов и сообщений, которые затем публиковались в журнале «Азиатские исследования». Азиатское общество существует и поныне, оно обладает богатой библиотекой, архивом и собственным издательством. В начале XIX в. на основе собрания древностей Азиатского общества в Калькутте возник Индийский музей — один из самых крупных в современной Индии.

У. Джонс с энтузиазмом принялся за изучение санскрита у местных ученых-пандитов. Результатом этих занятий явились его переводы драмы Калидасы «Шакунтала», «Законов Ману» и поэмы «Гитаговинда». Отбор текстов был сделан ученым поразительно удачно. Конечно, он хорошо отдавал себе отчет в практической необходимости переводов с санскрита прежде всего «Законов Ману». Но главное, что воодушевляло У. Джонса, — искреннее восхищение поэтическими сокровищами Индии.

В Азиатском обществе У. Джонс регулярно делал доклады. В сообщении о санскритском языке он говорил: «Какова бы ни была его древность, этот язык обладает чудесным строением, он совершеннее греческого, точнее латинского и утонченнее любого другого». Вдохновленный санскритской поэзией ученый и сам сочинял гимны индийским богам — едва ли не первые образцы англо-индийской литературы.

У. Джонс не мог не заметить сходства санскрита с персидским, латинским и греческим. Он увлекался сопоставлениями богов Греции, Италии и Индии, отождествляя, например, Януса (Гануса) и Ганешу. Сравнения проводились и в области исторических преданий: индийский Ману, критский Минос, египетский Менее и т. д. Наивным сближениям такого рода способствовало и то, что древняя история Ближнего Востока оставалась еще совсем неизвестной, а хронология Индии была доступна лишь в фантастических повествованиях пандитов о космических эрах и времени сотворения людей.

О более поздних периодах можно было говорить, опираясь уже не на мифы и домыслы, а на факты. Так, отождествление Чандрагупты Маурья с Сандрокоттом закладывало основы исторической хронологии, а истолкование греческого названия реки «Эраннобоас» как индийского «Хиранья-ваха» позволяло локализовать Паталипутру у ее устья в районе совр. Патны. У. Джонс составил собрание санскритских рукописей — часть их ныне находится в архиве Петербургского филиала Института востоковедения. Некоторые из них испещрены пометками основателя индологии.

Сейчас трудно даже представить, какой оглушительный успех имел перевод драмы Калидасы «Шакунтала». С английского она была переведена на все европейские языки (в том числе и на русский — в «Московском журнале» Н. М. Карамзина). В. Гумбольдт писал: «Во всей античной Греции нет изображения женственности и прекрасной любви, которое хотя бы отдаленно приближалось к Саконтале». Ф. Шиллер публиковал в своем журнале отдельные сцены из индийской драмы, ее влияние прослеживается в «Марии Стюарт» и «Вильгельме Телле». И. В. Гёте в подражание Калидасе составил пролог к «Фаусту» и написал стихи: «Хочешь ли в слове одном постигнуть и Небо, и Землю, молвлю Сакунтала я, этим все сказано вдруг». Древнеиндийская драма послужила основой для общих размышлений о человеческой природе и мировой культуре. В предисловии к немецкому переводу «Шакунталы» И. Г. Гердер говорил о единстве человечества, по отношению к которому отдельные народы являются лишь индивидами.

Работы У. Джонса имели большое значение и для самой Индии. Речь идет не только о том, что его восхищение санскритской литературой заставляло индийцев гордиться своим культурным наследием. В духе Просвещения ученый пытался обнаружить в индуизме религию чистого разума, стремясь достичь ее синтеза с христианством. Под влиянием английского индолога находился Рам Мохан Рой (1772-1838), знаменитый писатель и общественный деятель. В своем переводе упанишад он давал последним трактовку в духе монотеизма. Вокруг Р. М. Роя сложилось общество «Брахмосамадж», ставившее своей целью изменение нравов индийцев. Реформаторы стремились освободиться от наиболее варварских пережитков средневековья — таких, как самосожжение вдов, — но при этом объявляли последние искажением первоначальных обычаев и религиозных идеалов индуизма. Модернизацию они представляли как возвращение к подлинной, еще неиспорченной древности. Общественная борьба требовала и от сторонников, и от противников реформ поиска аргументов в санскритской литературе, а следовательно, ее активного изучения. Публицистика изобиловала ссылками на древние тексты, и санскритология приобретала политическую актуальность. Древность в Индии вообще тесно переплетена с современностью — если до последнего времени в судах цитировали старинные шастры, интерпретация их не могла представлять лишь чисто академический интерес.

Азиатское общество послужило образцом для создания в Индии новых объединений. В 1804 г. возникло Литературное общество Бомбея, ставшее затем Бомбейским отделением Азиатского общества (ныне — самостоятельное Азиатское общество Бомбея). Позднее Азиатское общество было основано также и в Мадрасе.

Еще более важное значение имело распространение индологии в Европе. Завершив срок службы в Бенгалии, возвращались в Англию чиновники-востоковеды. Ч. Уилкинс стал библиотекарем в «Индиа Оффис». Другому члену Азиатского общества, морскому офицеру Александру Гамильтону, пришлось надолго задержаться в Париже из-за объявленной Наполеоном континентальной блокады. Он занялся разбором индийских рукописей Национальной библиотеки и преподаванием санскрита. В кругу его знакомых и учеников оказались знаток персидского языка Антуан-Леонар Шези и немецкий поэт и философ Фридрих Шлегель. Последний писал в 1803 г. своему другу Людвигу Тику: «Все вытеснил санскрит, здесь действительно источник всех языков, всей поэзии, всей истории человеческого духа — все, все происходит из Индии, без исключения». Именно эта идея и легла в основу опубликованной им в 1808 г. книги «О языке и мудрости индийцев».

Ф. Шлегель особенно ярко выразил то отношение к Индии, которое было характерно для немецкого романтизма. Для него Восток — это царство религии, духовной цельности, еще не испорченной плоским рационализмом. Священные книги Индии — не просто древнейшие памятники мировой литературы, они содержат изначальное откровение, полное мудрости и высокой поэзии.

Сходство между санскритскими и немецкими словами заставляло искать на далеком Востоке корни германского духа. Такие же идеи воодушевляли ученых и в славянских странах — например, петербургский библиограф Федор Павлович (Фридрих) Аделунг написал сочинение о словах русского языка, близких по звучанию и значению с санскритскими.

Книга Ф. Шлегеля имела большой успех. Под ее влиянием находился, в частности, граф Сергей Семенович Уваров. В 1810 г. он опубликовал на французском языке проект Восточной академии и подробный план ее деятельности. Важнейшее место в последнем уделялось Индии — созданию словаря санскрита, переводам классической поэзии, которая могла бы обогатить новейшую литературу. Такого рода идеи носились тогда в воздухе. Живой интерес к проекту проявил Наполеон Бонапарт. В России некоторые из замыслов С. С. Уварова, вскоре ставшего президентом Академии наук и министром народного просвещения, могли быть осуществлены. В 1818 г. был основан Азиатский музей (из которого впоследствии вырос Институт востоковедения Академии наук). Правда, коллекции му-вея были связаны, конечно, не с Индией, а со странами мусульманского мира — ими и занимались его первые сотрудники.