Булат и злато

Однако положение Шуйского уже ничем поправить было нельзя.

17 июля 1610 года в Москве произошел правительственный переворот. За низложение Василия Шуйского выступили бояре Голицыны, Мстиславский, тушинский патриарх Филарет. «Истинный» патриарх Гермоген один пытался защитить царя, но его никто не слушал. Царь был схвачен в его дворе, насильственно пострижен в монахи под именем «инока Варлаама» и отправлен в Чудов монастырь. Отныне он лишался юридически как духовное лицо права на царский трон.

Так бесславно закончилось четырехлетнее царствование Василия Ивановича Шуйского. Страна оказалась перед катастрофой, и само существование Русского государства было под угрозой. Беспрерывные военные действия, которые велись начиная с 1606 года, подорвали экономику. Жалованье наемникам истощило казну. Полчища иноземцев, взятых на службу, грабили города и деревни. От них не отставали поляки и вольные казаки. Один из эпизодов, рассказанных современниками, выразительно характеризует положение в стране в эти годы: польский командующий Лисовский со своим отрядом, разоряя повсюду храмы и монастыри, нашел в Калязине «громадную казну на шестьдесят тысяч золотом», вывез ее в Польшу и спрятал по дороге.

Малое количество кладов, зарытых в 1609–1610 годах, дополняет картину запустения. Причиной сокращения кладов было сокращение объема чеканки. Известны только три клада 1609 года: клад из Москвы, с улицы Обуха, насчитывающий 8481 экземпляр, из деревни Ямище Новгородской области (702 экземпляра) и часть клада из деревни Шатино Ярославской области (первоначальное количество монет в кладе неизвестно).

К 1610 году относятся только два клада: монеты, перстни и кольца, в общем насчитывающие 70 экземпляров, из Смоленска, явно зарытые в связи с осадой города поляками, и клад из 2890 экземпляров, место находки которого осталось неизвестным.

Глава 6

Интервенция

После низложения Шуйского власть в стране временно осуществляла особая комиссия, избранная из числа членов Боярской думы. Это были бояре Федор Мстиславский, Иван Воротынский, Василий Голицын, Иван Романов, Федор Шереметев, Андрей Трубецкой и Борис Лыков. Эти семь человек вошли в историю под именем «седмочисленные бояре», «семибоярщина».

Временному правительству присягнули дворяне, приказные люди, стрельцы, казаки, гости и «черные люди», а оно обязалось «стоять» за Московское государство и подготовить избрание нового царя.

Кандидатами на московский престол в тот момент выступали Лжедмитрий II и королевич Владислав, имя которого назвали тушинские бояре в договоре с Сигизмундом III от 4 февраля 1610 года.

За Лжедмитрием II стояли вольные казаки и «черные люди». Позиции самозванца очень усилились с тех пор, как на его сторону перешел атаман Заруцкий со своим казачьим войском. Значительную военную силу представлял также отряд Яна Сапеги. Казаков и «черных людей» боярское правительство боялось гораздо больше, чем польских интервентов.

Польский король старался использовать в собственных интересах расстановку сил в России. В манифестах он обещал русским дворянам вольности и избавление от тиранических порядков. Он уже начал раздавать поместья русским сторонникам. Конечной целью, которую король не очень трудился скрывать, была коронация на русский престол не королевича, а его самого.

Корыстные классовые интересы определили выбор семибоярщины в пользу поляков. Посадив на русский престол польского королевича, бояре, по их мнению, разрешали важнейшие проблемы. Россия вместо врага получала в Польше союзника; королевские войска отныне должны были заняться не завоеванием русских земель, а усмирением гражданской войны; военные действия, так истощавшие страну, должны были прекратиться; с обретением нового царя устанавливались прежние порядки и внутриполитическая стабильность. К тому же идея династической унии России с Польшей имела историческую традицию. Она возникала при Иване Грозном, и при Федоре Ивановиче, и при Борисе Годунове.

Однако в действительности все оказалось далеко не столь просто.

Русские ставили одним из главных условий принятия королевича Владислава на русский трон крещение его в православную веру. Патриарх Гермоген вообще предлагал казнить тех русских, которые перешли в «папежскую веру». Другим условием было снятие осады Смоленска.

Такие условия никак не устраивали поляков. Сигизмунд III не только не допускал возможности крещения королевича, но, как уже говорилось, сам претендовал на место русского царя. Он откровенно добивался того, чтобы русские присягали одновременно с Владиславом и ему самому. Король не собирался снимать осаду со Смоленска, так как он желал присоединить этот богатый и выгодно расположенный на торговых путях город к польской короне. В целом же польский король рассчитывал, что разгромленная, истощенная интервенцией и гражданскими междоусобицами Россия займет в унии место неполноправного члена, подчиненного интересам польской короны.

В результате переговоров «седмочисленных бояр» и гетмана Жолкевского, выступавшего полномочным представителем короля, был заключен договор, удовлетворивший лишь частично захватнические аппетиты польско-литовской стороны. Русские желали видеть на русском престоле только королевича, которого король должен был отправить в Москву. Владислава обязывали соблюдать православие, административный порядок и сословный строй русского общества. Ряд статей договора обусловливал возможность сохранения России как отдельного государства с особым правителем, и лишь в перспективе мог встать вопрос об объединении России и Речи Посполитой под властью одного государя. Правда, боярам пришлось пойти на компромисс в вопросе о судьбе Смоленска. Подписывая договор с королем, они практически бросали город на произвол судьбы, предоставляя ему самому решать свою судьбу. Был в договоре также пункт, согласно которому поляки обязывались бороться с «воровскими таборами», то есть с войсками Лжедмитрия II, «пока земля в тишине станет».

27 августа 1610 года силы самозванца были окружены под Коломенском объединенным войском русских и поляков под руководством Жолкевского и Мстиславского. Удалось уговорить Яна Сапегу бросить самозванца и перейти на сторону правительственных войск. Жолкевский пообещал ему и отряду выплатить 3000 рублей.

Не приняв бой, Лжедмитрий II бежал в Калугу. Непосредственная опасность вторжения в Москву была устранена, но страх не покидал московских бояр. Вспоминая впоследствии события этого времени, современники писали, что многие москвичи стали тайно «прямить» Лжедмитрию и сноситься с его людьми. Опасения бояр усугублялись тем, что поляки не выполнили своего обещания, записанного в договоре: уничтожить «воровские таборы» и арестовать самозванца.

Сломив угрозами, интригами и уговорами сопротивление части Боярской думы, не желавшей впускать польские военные силы в Москву, «седмочисленные» бояре решились на размещение поляков в городе. В Кремле расположился Жолкевский с небольшой свитой, один из польских полков занял дома в Китай-городе, другой — в Белом городе. Остальные польские отряды остались в Новодевичьем монастыре. В Москве фактически утвердилась военная диктатура польского командования.

Не без коварных советов Жолкевского были отправлены под Смоленск в составе «великого посольства», насчитывавшего около 1200 человек, наиболее энергичные и популярные представители русского боярства во главе с боярином Голицыным и патриархом Филаретом. «Великое посольство», представлявшее все чины Земского собора, должно было договориться с королем Сигизмундом III об условиях принятия Москвой королевича, его крещении и выводе польских войск из России. Лишь на этих условиях должна была осуществиться уния России и Речи Посполитой.

Установление в Москве военной диктатуры польского командования и размещение польского гарнизона в городе смешало все планы послов. Тон короля и его сановников переменился на угрожающий. От русских ультимативно потребовали немедленной сдачи Смоленска и присяги смолян Сигизмунду III. «Как Смоленск сдастся, тогда о выводе королем войск из России договор напишем», — заявили русским сановникам. Поляки не желали даже обсуждать вопрос о перемене веры королевичем Владиславом. Отказ русских представителей выполнить требование короля поставил их в положение заложников в вооруженном польском лагере. Часть посольства была отпущена на родину, а руководители его оказались фактически в плену на много лет. Патриарх Филарет вернулся в Москву только в 1619 году, после заключения Деулинского перемирия в 1618 году с Польшей.