Корни блицкрига

Некоторые офицеры Генерального штаба очень критически относились к идеям Зекта. Тем не менее он сумел внедрить в ходе 1919–1927 годов свои военные доктрины в жизнь всего Рейхсвера. Критически относились к Зекту и некоторые представители офицерского корпуса. Генерал М. Фабер дю Фор в своих мемуарах описывал Зекта как интригана и как «раздутую фигуру».{250} Однако такие представления были свойственны меньшинству армейских офицеров. Хотя Зект был холодным во многом сложным человеком, офицерский корпус уважал его способности и его руководство и принял его военные идеи.{251} Гарольд Гордон указывал, что офицерский корпус в целом единогласно поддерживал Зекта и его политику. Даже та часть офицеров, позже сочувствовавшая нацистам, считала его великим солдатом и была лояльна ему в то время, когда он стоял во главе Рейхсвера.{252}

Например, Гюнтер Блюментритт (позднее ставший генералом) выразил следующее, типичное для офицерского корпуса Рейхсвера, мнение о Зекте: «Но генерал-полковник фон Зект заслуживает еще большей похвалы за то, что постепенно усилил изнутри этот скромный инструмент новой республики (армию) и за то, что дал ей такую школу, которую можно было бы назвать образцом для того времени.»{253} Франц фон Папен, бывший офицер Генерального штаба, а позднее канцлер Германии, сравнивал Зекта с Мольтке и Шлиффеном, называя его «лучшим представителем [Рейхсвера] и выдающейся индивидуальностью начала двадцатых.»{254} Самая категоричная оценка влияния Зекта на офицерский корпус Рейхсвера дана в послевоенном исследовании Гарольда Гордона. Гордон опросил больше пятидесяти немецких генералов Второй мировой войны, служивших в рейхсвере, включая генералов Гудериана, Хейнрици, Лееба, Арнима, Кессельринга. Их задавали следующие вопросы: «Было ли большинство ваших товарищей удовлетворено генералом Зектом и его политикой? Что Вы думаете о генерале Зекте и его политике? Что вы думаете о генерале Зекте как о человеке и солдате?» Опрошенные были единодушны в своих ответах, что офицеры их полков с энтузиазмом приняли генерала Зекта и его политику. Они также были согласны в его высокой оценке как человека и солдата несмотря на свойственную его поведению прохладность.{255} Описание единодушной поддержки политики Зекта возможно является завышенной оценкой, но очевидно, что его военная доктрина в целом была принята офицерским корпусом. Кроме некоторой оппозиции, которую представляли традиционные защитники массовой войны и призывной армии, внутри Рейхсвера 1920-х годов существовало три других школы военного мышления, придерживавшихся теорий, отличных от идей Зекта.

Направления военной мысли внутри Рейхсвера

Оборонительная школа

В то время как Зект и большинство офицеров Генерального штаба в ходе исследований опыта войны пришли к выводу, что оптимальной формой ведения боевых действий является маневренная война, что именно она является «войной будущего» — определенное меньшинство внутри армии излишне хорошо усвоило уроки позиционной войны. Они утверждали, что оборона теперь получила преимущество над наступлением. Генерал пехоты Вальтер Рейнхардт был до самой своей смерти наиболее известным и влиятельным противником стратегических и тактических теорий Зекта и самым красноречивым сторонником силы обороны.{256}

В июне 1919 года Рейнхардт рекомендовал правительству не принимать условий Версальского соглашения и продолжать борьбу. Это противоречило советам Зекта и Гренера, видевших безнадежность сопротивления Союзникам. Рейнхардт однако полагал, что вооруженное сопротивление союзническим требованием было делом чести и вероятно думал, что оборонительные позиции помогли бы реально сдержать противника. Рейнхардт желал призвать нацию к оружию, как это сделал Шарнгорст в 1813 году, и наивно полагал, что Германия отзовется. Оба эти убеждения — об эффективности национальной милиции и эффективность оборонительных позиций — стали основой мышления Рейнхардта.

Рейнхардт практически всю войну провел на Западном фронте, в таких упорных сражениях. как Верден и Сомма. Логичным итогом такого опыта было то, что он, как и многие другие офицеры, стал естественным сторонником обороны. После смерти Рейнхарда его брат Эрнст, также генерал, отредактировав все эссе бывшего командующего Рейхсвера, издал их под названием Wehrkraft und Wehrwille. {257} Эта книга предложила военную систему, полностью противоречащую философии Зекта. Герберт Розински справедливо охарактеризовал Рейнхардта, как офицера, изучавшего уроки Первой мировой войны с той же точки зрения, что и французская армия: подвижная война была пережитком прошлого, а массовая армия и огневая мощь дале преимущество войне оборонительной. Воплощением тактической концепции Рейнхардта была полуманевренная война 1918 года, когда основным фактором успеха наступления, в большей степени чем мобильность, стало превосходство в огневой мощи.{258}

В прямом противоречии с концепцией Зекта, который отвел милиции исключительно роль накопления и подготовки резервов для профессиональной полевой армии, Рейнхардт полагал, что военная ценность такой запасной силы была большей, чем когда-либо ранее. Вследствие подвижности многих современных армий, по его словам, немецкая армия нуждалась в глубокой обороне против моторизованного противника. Опыт войны, когда множество старых и малопригодных к военной службе солдат служили в тылу или в составе подразделений, обороняющих спокойные участки фронта, доказал Рейнхардту ценность таких войск. Он полагал, что высокая мораль национальной милиции добавит силы армии, ведущей оборонительную войну.{259} Простое численное превосходство все еще было важно для Рейнхардта. В качестве образца для Германии он предложил швейцарскую милицию, особенно ее национальную программу стрелковой подготовки.{260}

Согласно Рейнхардту, в современной войне особенно важны оборонительные работы, поскольку наступающий исчерпывал свои силы в попытке преодолеть укрепления. Рейнхардт высоко оценивал строившуюся тогда французскую систему фортификационных сооружений.{261} Он предложил программу национальной обороны, в которой должны были быть прерваны приграничные шоссейные и железные дороги и подготовлены препятствия — подкрепленная подразделениями милиции, эта оборонительная система должна была остановить или по крайне мере задержать нападающего и удержать как можно большую территорию.{262} По мнению Рейнхардта, возросшая огневая мощь, подкрепленная современными технологиями, больше играла на руку обороняющемуся, чем наступающему.{263}

Рейнхардт также использовал традиционную немецкую военную мысль, цитируя Клаузевитца и Мольтке в обоснование своих идей. Он тоже обращался и к недавнему опыту прошедшей войны. Верден и наступления 1918 года подтверждали для Рейнхарда ценность больших масс: «Любой, кто считает, что может быть слишком много хороших солдат, неправ. Превосходство в численности есть и будет самым важным фактором в войне.»{264} Зект и его теории неоднократно подвергались нападкам со стороны Рейнхардта.{265}

Генерал Герман фон Куль также был поклонником французских послевоенных идей.{266} в 1920-х годах фон Куль написал одиннадцать книг и множество статей, посвященных Первой мировой войне.{267} Также как и Рейнхардт, фон Куль полагал, что германская армия возможно могла бы держаться и продолжать сопротивление в 1918 году. Вероятно, немцы смогли бы медленно отступить к линии Антверпен — Мез — и в случае необходимости благополучно отступить за Рейн — причиняя противнику большие потери, чтобы вынудить противника отказаться от продолжения наступления.{268} Бои 1918 года оказали на Куля такое же влияние, как и на Рейнхардта, еще больше склонив Куля на французскую точку зрения на ведение войны.{269} По утверждениям Куля война доказала, что время массовых армий не прошло: «Как оказалось... стремление держаться за всеобщую воинскую обязанность оправдало себя и в войне необходимо с самого первого дня использовать всю силу нации... Массовая армия очень хорошо проявила себя.»{270}