Шесть дней Яд-Мордехая

С присущей ему основательностью Севек приступил к изучению обстановки. Прежде всего он ловко забрался в разрушенный дот, в который угодило еще несколько снарядов. Деревянные койки были перевернуты, бочки разбиты, на полу блестели лужи. В воздухе стоял густой запах пороха. Он понимал, однако, что дот еще придется использовать в качестве наблюдательного пункта, так как не было никакой другой возможности следить за продвижением врага с востока. Он решил каждые десять минут посылать сюда кого-нибудь для осмотра местности.

Отсюда, из дота, Севеку открылась панорама всей местности. Слева был виден мост на шоссе, который саперам Пальмаха не удалось взорвать два дня тому назад. Под ним был глубокий вади, пролегавший в 250 ярдах от дота. Вади делал резкий изгиб в сторону песчаной дороги, расположенной вправо от Севека. Здесь через него был переброшен небольшой мостик. Еще правее, перед песчаной дорогой в 170 ярдах, находилась молодая банановая плантация, принадлежавшая Яд-Мордехаю. Севеку видны были войска, перемещавшиеся по этой плантации. Немного южнее плантации, на песчаной дороге, все еще стояли броневики, время от времени открывавшие огонь. Далее он заметил солдат, двигавшихся по вади, примерно полроты, крикнул он. Он уже не сомневался, что египтяне готовятся к пехотной атаке, которая могла быть нацелена на посты 1 и 2, обращенные к песчаной дороге или, что еще более вероятно, - на южный бастион кибуца, на дот. Необходимо было перегруппировать людей в соответствии с создавшейся ситуацией. Чтобы встретить атаку со стороны вади, он должен был остаться около дота вместе с Гельманом, Менахемом и Ишаей. Они были вооружены винтовками, а он - пулеметом "томми". Макс со своим ручным пулеметом, Залман и Юрек с винтовками должны были защищать траншеи от войск, приближавшихся со стороны банановой плантации. А одному человеку надо было следить за продвижением войск с этой стороны.

Кто-то полз к ним через пшеничное поле. Это был один из ребят Пальмаха; он тащил на себе рюкзак со специальными ручными гранатами и бутылками с горючей смесью, которые были присланы по просьбе Залмана. Люди из траншей со страхом следили за ним. Снаряды падали вокруг него; с таким грузом на спине он должен был добраться без единой царапины,-иначе ему было совсем не добраться. Он подползал все ближе и ближе и, наконец, задыхаясь, упал в траншею. Мужчины дали ему несколько глотков драгоценной воды и глоточек вина, а сами раскладывали принесенное оружие на песчаной насыпи перед траншеей. Он пополз обратно к поселению, а они уселись в траншее в ожидании грядущего.

За те критические часы в поселении произошло много событий. В 7.15, когда самолеты появились над Яд-Мордехаем, столовая была почти полной. Столы были щедро накрыты; было много хлеба, масла, мармелада, сыра, яиц, картофельного салата, кофе. Ничто теперь не шло на продажу, и женщины решили, что плотный завтрак частично заменит отдых, такой необходимый после напряжения этой ночи. При первом же сигнале тревоги люди выскочили из-за столов, и мужчины бросились к своим постам. В кибуце оставалось более пятидесяти женщин; они спрятались в убежищах.

Как только налет кончился, Алекс послал группу мужчин спасать комбайн из горящего сарая. Он руководил штабом, распределением людей и оружия, а Тувия в то время непосредственно занимался позициями и траншеями. Тувия провел последнюю проверку обороны. Он велел мужчинам рассредоточиться по зигзагообразным траншеям, подальше друг от друга, и оставить только одного наблюдателя на каждом посту. Пулемет "шпандау" с расчетом из трех человек и два миномета с расчетами по четыре человека были установлены в траншее за холмом, около водонапорной башни. Они были расположены здесь, поблизости от штаба; в случае надобности их могли перебросить в другое место. В одном из убежищ дежурил доктор Геллер, медсестра и команда с носилками.

Никто не был подготовлен к такому яростному артиллерийскому обстрелу. Женщины сидели в убежищах, прижав головы к коленям, стараясь не поддаться страху и удушливой жаре. Мужчинам в траншеях казалось, что этот адский, оглушающий грохот вот-вот вдавит их в землю. Они не в состоянии были поднять головы, чтобы посмотреть, что происходит с их домами, они лишь могли догадываться о разрушениях по звуку беспрерывных взрывов. В первые же минуты была прервана телефонная связь. Небольшое убежище, где находился штаб, получило прямое попадание, и пришлось уйти оттуда. Торопливо пробравшись по траншеям, Алекс, Шамай и две женщины-радистки, Фаня и Рахель, укрылись в бункере, где хранилось оружие.

На посту номер 6 наблюдателем был Саша Иври. Это был красивый мальчик с прямыми черными волосами, темными глазами и застенчивой улыбкой. Ничто в его внешности не выражало той трагедии, той горечи которую он пережил в юности; иногда лишь тревожно сдвинутые брови искажали его красивое лицо. Его родители были убиты в концентрационном лагере в Чехословакии; он и его младший брат жили в лесах с группой еврейских партизан до конца войны. Прибыв в Палестину в качестве нелегального иммигранта, он был принят в Яд-Мордехай в группу, проходящую там обучение. Благодаря энергии и знаниям его вскоре избрали секретарем группы. В девять часов утра снаряд, выпущенный из трехдюймового миномета, ударил в пост номер 6, и обезглавленное тело Саши свалилось в траншею. Он был первой жертвой этого боя; ему было двадцать лет, когда он погиб.

Примерно в то же время Иегуди Розен горько шутил с другими членами команды по поводу внешней системы электрического освещения, окружающей кибуц. Ранним утром он закончил эту работу, и теперь, когда снаряды со свистом пролетали над головами, он говорил: "Теперь им конец. Каждая из этих двухсот лампочек должна разлететься вдребезги". Было характерным для него в такой момент предложить тост. Он вынул из ниши бутылку с вином и зубами выдернул пробку. "За каждую лампочку - по одному египтянину, - выпьем за это!" - воскликнул он и сделал первый глоток прямо из бутылки. Затем он добавил классический еврейский тост: "Лэхаим - за жизнь!" Это были его последние слова. Огонь египтян уже достиг водонапорной башни; снаряды минометов пробили ее, перелетели через холм и попали в траншеи. Иегуди был убит. Шимек, смертельно раненный или мертвый уже, оказался погребенным под сыпучими песками. Остальные пятеро были ранены.

Раненые кое-как приползли к укрытию, где находился доктор Геллер. Однако бункер не был подготовлен для оказания полной медицинской помощи. Члены кибуца решили, что при необходимости доктор сможет пользоваться своей хорошо оборудованной амбулаторией. Здесь же не было даже стола. Раненых пришлось уложить на низких скамейках, а доктор Геллер, стоя на корточках, оказывал им помощь. У него было два помощника - медсестра Дора, обучавшаяся в Хагане, и Лейб Дорфман, санитар, в ведении которого находились люди с носилками.

У одного из этих первых раненых была тяжело повреждена голова; он мог выжить, но должен был остаться с одним глазом. Другой, Леон Блау, как показалось с первого взгляда, не был тяжело ранен, однако после того, как доктор Геллер перевязал небольшую рану на спине, тот не смог лечь. Осколок пробил легкое и застрял в одном из ребер; последовавшее кровоизлияние приносило ему невыносимую боль, когда он ложился. Так он простоял два дня и две ночи, до тех пор, пока боль в опухших ногах стала нестерпимой. Тогда доктор Геллер вспрыснул ему последнюю ампулу морфия и заставил лечь.

Система телефонной связи была выведена из строя в первые же минуты обстрела, и Алекс оказался перед проблемой восстановления связи с постами. Ему пришлось прибегнуть к помощи связных. Такая возможность была предусмотрена, и трое молодых женщин пошли на это добровольно. Все они были членами Гашомер Гацаир с ранней молодости. Рая была одной из первых пионерок в Натании; она знала азбуку Морзе и при необходимости могла быть использована для передачи световых сигналов. Лейка прибыла в Палестину в тот самый день, когда началась вторая мировая война. Шула всю войну пробыла в Сибири и приехала недавно. Все трое были незамужние.