Шесть дней Яд-Мордехая

Минут через пятнадцать после того, как скрылись самолеты, начался артиллерийский обстрел кибуца. Он был страшен по своей интенсивности. Минометы стреляли из-за песчаных дюн, расположенных вблизи Дир-Санида; мужчины видели, как снаряды взрываются в поселении. Через несколько минут была пробита водонапорная башня, и оттуда хлынула вода. Наблюдательный пункт на северном холме был накрыт несколькими прямыми попаданиями; большие пробоины зияли на его втором этаже. Снаряды стали ложиться по всему поселению в методическом порядке; управление огнем велось с разведывательного самолета. Одна за другой по всему периметру были разрушены все огневые точки; крыши провалились, и густые облака коричневой пыли поднялись над окопами, где лежали защитники. Водонапорная башня была пробита еще в нескольких местах. Все больше деревянных построек охватывало пламя. То тут, то там взлетали в воздух белые цыплята словно конфетти на темном огневом фоне. Мужчины не могли поднять глаза друг на друга, не могли слова выдавить. Их глотки пересохли от ужаса и страданий при виде того, как все рушится у них на глазах.

Гидеон попытался по полевому телефону связаться со штабом; ответа не было. Он предполагал, что провода разорваны взрывом снаряда, и все же одновременно и у него, и у всех остальных возникла другая мысль - "Неужели разбит штаб? Неужели все они погибли?" Единственными живыми существами в поселении был обезумевший скот и белые вспархивающие цыплята. Да еще доносились до них пронзительные крики раненных коров и лошадей.

Опять вернулись те три самолета. На этот раз они летели высоко, сбрасывая свои двухсотфунтовые бомбы. Столбы дыма и песка взметнулись в небо и стали медленно оседать. Казалось, сумерки спустились над поселением, и только дот был залит ярким солнцем. Менахем предложил по очереди отдыхать на койках "так мы сможем лучше выдержать". Все согласились с ним, но ни один не лег. Они припали к огневым щелям и не могли оторваться от них, от этого жуткого зрелища, открывшегося взору.

Вдруг появился "беженец" молодой доберман-пинчер, одна из породистых собак, которых в кибуце обучили охранять поля. Она все кружила и кружила вокруг дота, с лаем и визгом, просясь, чтобы ее впустили. Некоторым защитникам стало жаль обезумевшего животного, и они хотели впустить его. Но другие возражали; собака могла взбеситься от страха и всех перекусать. Гидеон решил, что ее надо пристрелить, и приказал Менахему сделать это. Хотя он и подчинился, как подобает хорошему солдату, но винтовка каждый раз сваливалась с его плеча, как только он начинал прицеливаться. Пробовали и другие, но ни один не смог убить собаку. Наконец, сам Гидеон застрелил ее. Даже издыхая, несчастное животное пыталось подобраться поближе к ним и подползло к одному из окон. Пришлось столкнуть труп со склона стволом винтовки. Этот инцидент оказал глубокое воздействие на всех. При виде того, что произошло в кибуце, их сердца окаменели; трагедия была слишком велика и слишком ужасна, чтобы полностью осознать случившееся. Смерть же собаки дала выход их горю и гневу. Все с пониманием отнеслись к Ишае, вдруг разрыдавшемуся вслух.

Позиции в Яд-Мордехае

От деревни Дир-Санид шла песчаная дорога, ведущая к морю. Примерно через час, в течение которого не прекращался артиллерийский обстрел, мужчины увидели броневики, двигающиеся по этой дороге. Они остановились в аллее рожковых деревьев, приблизительно в 700 ярдах от дота. В бинокль Гидеон увидел, что на машинах установлены небольшие орудия; он также увидел, как их жерла повернулись в сторону дота. "Теперь наш черед!"- крикнул он и приказал всем занять свои места. Макс стоял наготове со своим пулеметом "брен", заряженным обоймой бронебойных патронов. Люди были возбуждены, но чувствовали себя уверенно. Они понимали всю важность своего наблюдательного пункта и верили в его неприступность. Они увидели первый выстрел оружия; снаряд упал в ста ярдах от них. Макс открыл ответный огонь из пулемета, но пули не долетали так далеко. Египтяне уточнили прицел; второй снаряд упал всего лишь в пятидесяти ярдах от дота. Макс опять открыл огонь. "Ха, ха! Ты попал в радиатор!"закричал Гидеон, торжествуя, и добавил на идиш: "Вот ты и попался! Вот мы и придавили тебя к земле!" В этот момент третий снаряд поразил дот. Он врезался в промежуток между двумя огневыми щелями, у которых стояли Гидеон и Макс, и разорвал нижнюю стенку. Пыль и куски бетона заполнили все помещение. Лицо Гидеона залило кровью, а в другом конце дота раздался крик Файвла: "Я ослеп я ничего не вижу!"

"В окопы! Взять все боеприпасы",-приказал Гидеон и пополз к выходу. Двое мужчин подняли его и вынесли наружу, а Юрек открыл первый санитарный пакет. Рана была большая, но не глубокая. Обломки бетона разодрали ему лицо. Юрек перевязал рану, и Гидеон пополз через пшеничное поле к поселению.

Файвла не ранило, он просто был в шоковом состоянии, а глаза его засыпало пылью. Вода в неприкрытой бочке была грязной, и нечем было даже промыть ему глаза. Не понимая, в каком он состоянии, друзья уговорили Файвла идти к доктору Геллеру. Веки его опухли настолько, что почти не было видно глаз, но Файвл вышел из укрытия. С гранатой в руке, с винтовкой на спине он пополз через пшеничное поле.

Примерно через полчаса после ухода Файвла с участка, где были посажены помидоры, примерно в тридцати ярдах от окопов, раздался крик. Залман высунул голову.

Между кустами лежал связной; видимо, он не хотел ползти ближе, к неприкрытой траншее. "У вас все в порядке?" -крикнул он.

"Двое раненых. Мы послали их в кибуц".

Стараясь перекричать звуки взрывов, Залман сообщил о повреждении дота. Он просил передать Алексу, что они нуждаются в дополнительном количестве гранат и в бутылках с горючей смесью, которые понадобятся, если египтяне пошлют против них танки. Он попросил также, чтобы прислали кого-нибудь взамен Гидеона. Несмотря на то, что большинство мужчин в траншее были опытными бойцами, ни один из них не чувствовал себя способным взять на себя ответственность за этот важный огневой пункт.

Связной уполз.

Файвл, между тем, потерял дорогу. Контуженый и почти слепой, он шел по кругу. Острый запах раздавленных растений подсказал ему, что он опять вернулся на участок, где росли помидоры. Вдруг он услышал шум,-кто-то приближался. Египтянин? ...бросить гранату? Но даже в полусознательном состоянии какая-то вспышка трезвого ума остановила его руку - он понял: если египтяне все еще стреляют из орудий, значит, они не начали атаку.

"Кто это?!"- крикнул он не своим голосом.

"Это я, Севек. Иду к доту".

"А здесь - я, Файвл. Я ничего не вижу. Не могу найти дорогу домой".

"Держи прямо и дойдешь до забора, - успокоил его Севек. - Там есть люди, они отведут тебя к доктору".

"Меня ранило в доте. Я ничего не вижу. Покажи мне дорогу".

"Не могу возвращаться, Файвл. Я должен заменить Гидеона. Иди вперед и никуда не сворачивай. И доберешься благополучно, не сомневайся".

Они расстались, при этом Севек машинально добавил:

"Передай привет дома", на что Файвл ответил: "Передай привет ребятам". И они уползли в разные стороны через кусты созревающих помидоров.

Когда Севек прибыл на свой новый пост, он нашел всех шестерых оставшихся защитников дота прижавшимися к стенкам глубокой траншеи, на равном расстоянии друг от друга. Они не были похожи на тех людей, которых он утром видел за завтраком. Их лица и руки были покрыты песком и потом, глаза облеплены пылью, вся одежда в грязи. Они заговорили все сразу, стараясь перекричать гул канонады. Они хотели знать, что делается дома. Севек рассказал о встрече с Файвлом на томатном поле. Он еще ничего не знал о других потерях.

Севек был учителем в Яд-Мордехае. В первые дни после рождения кибуца, будучи членом рыболовецкой бригады, он участвовал в опасном путешествии через Суэцкий канал в Красное море, куда они направились в поисках рыбы. Во время войны он служил в Пальмахе в чине командира. Именно поэтому Алекс и Тувия выбрали его для замены раненного Гидеона.