Воспоминания (Царствование Николая II, Том 1)

- "Ли-Хун-Чан у меня был и я ему сказал".

Затем я видел Ли-Хун-Чана и мы с ним обо всем условились и установили следующие начала секретного соглашения с Китаем:

1) что Китайская империя разрешает нам провести железную дорогу по своей территории по прямому пути из Читы к Владивостоку; но устройство этой дороги должно быть поручено частному обществу; Ли-Хун-Чан ни в каком случае не согласился на мое предложение, чтобы дорогу эту строила казна, или чтобы эта дорога принадлежала казне и государству. Вследствие этого пришлось образовать общество Восточно-Китайской железной дороги, которое, конечно, было и до настоящего времени состоит в полном распоряжении правительства, но так как оно числится, как частное общество и, так как все частные общества находятся в ведении министерства финансов, то служащее там не суть чиновники государственной службы, а или же они состоят на равном положении со служащими частных железнодорожных обществ, или же находятся в командировке в частном обществе восточно-китайской железной дороги, подобно тому, как инженеры путей сообщения, находящиеся в ведении министерства путей сообщения, служат в частных железнодорожных обществах Европейской России.

2) Затем, что мы будем иметь под эту дорогу полосу отчуждения, необходимую для железнодорожного движения. В этой полосе отчуждения мы будем хозяевами в том смысле, что, так как эта земля принадлежит нам, то мы можем там распоряжаться, иметь свою полицию, иметь свою охрану, т.е. то, что и образовало так называемую охранную стражу восточно-китайской железной дороги. Но количество земли, отчуждаемое под железную дорогу, будет столько, сколько это необходимо для эксплоатации железной дороги, и вот в этой полосе Россия, т.е. вернее, восточно-китайская железная дорога является хозяином. Окончательное направление железной дороги будет определено по изысканию, но во всяком случае, железная дорога будет проходить более или менее по прямому пути из {49} Читы во Владивосток. Китай не несет никакого риска по сооружению и по эксплоатации этой дороги.

С другой стороны, мы обязуемся защищать Китайскую терpиторию от всяких агрессивных действий со стороны Японии. Таким образом, мы вступаем в оборонительный союз с Китаем по отношению Японии.

Вот сущность тех начал, относительно которых мы договорились с Ли-Хун-Чаном.

Между тем наступило время выезда в Москву на коронацию. Ли-Хун-Чан ухал в Москву со всею своею свитой и чиновниками, которые были к нему приставлены.

Я доложил Государю Императору о результатах моих переговоров с Ли-Хун-Чаном и Государь уполномочил меня переговорить с князем Лобановым-Ростовским, министром иностранных дел.

Я пошел к князю Лобанову-Ростовскому и рассказал ему о том, что вот мне было дано полномочие, - о чем, по-видимому, он знал, - сказал ему, что я пришел с Ли-Хун-Чаном к соглашению по всем пунктам, но к соглашению только словесному; что теперь весь вопрос заключается в том, чтобы это соглашение оформить.

Вот тут меня очень удивил князь Лобанов-Ростовский своими природными способностями. Он сказал мне:

- Вы можете рассказать мне подробно и последовательно - на чем же вы остановились?

Я подробно и систематически передал ему наше соглашение по пунктам.

Князь Лобанов-Ростовский, выслушав меня, взял перо и написал по всем пунктам все соглашение. Когда я его прочел, то был удивлен точностью и последовательностью изложения. Князь Лобанов-Ростовский изложил то, что я сказал, в самой последовательной и превосходной форме. Так что, когда он мне передал написанное, сказав: прочтите, так ли написано и не сделаете ли каких-либо поправок? - то я сказал, что не имею сделать решительно никаких поправок, потому что вы изложили все это так превосходно, точно вы сами вели переговоры с Ли-Хун-Чаном. Затем я прибавил, что если бы мне самому пришлось написать, то я употребил бы на это гораздо более времени и, может быть, все-таки, написал бы не так складно, как он. {50} Тогда князь Лобанов-Ростовский сказал мне, что завтра он будет у Государя, представить ему этот проект и затем, если Государь одобрит, то сообщить его мне.

На другой день я получил от князя Лобанова-Ростовского проект, но, к моему великому удивлению, тот пункт, в котором раньше было написано, что мы с Китаем делаем оборонительный союз против Японии, что в случае нападения Японии на Китай или же на наши приморские владения, мы должны защищать Китай, а Китай, в свою очередь - нас, вот этот пункт обобщен; уже не было указано прямо "на Японию", а было сказано таким образом, что в случае нападения с чьей-либо стороны на Китай или на нашу Приамурскую область Китай обязан защищать нас, а мы обязаны защищать Китай.

Такая редакция этого пункта меня привела в испуг, ибо громадная разница: заключать ли с Китаем оборонительное соглашение по отношению одной Японии, или же по отношению всех держав, потому что Китай имеет отношение и к Англии, так как Англия находится в соседстве с Китаем и между ними постоянно возникают различные недоразумения, вечные вопросы (например, недоразумения относительно Тибета, которые длятся и до настоящего времени); затем, с Францией, нашей союзницей, потому что она имеет владение Тонкин в Индокитае. Затем другие европейские страны имеют некоторые колонии, имеют различные концессии и проч. Вследствие того, брать на себя оборону Китая от всех держав, кто бы из держав не напал на Китай, - это вещь не только невозможная, но, кроме того, в случае, если бы это соглашение состоялось и если бы о нем узнала какая-нибудь держава, то это возбудило бы против нас многие европейские державы.

Поэтому я немедленно отправился к Государю и доложил ему, что вот князь Лобанов-Ростовский после того, как я ему изложил все, к чему я пришел с Ли-Хун-Чаном, написал соглашение, что соглашение это он дал мне прочесть и я его одобрил, но что теперь в этом соглашении изменен пункт и изменен крайне опасно.

Государь это понял и говорит:

- Поезжайте к Лобанову-Ростовскому, скажите ему это и уговорите его, чтобы он написал так, как было написано прежде.

Я сказал Его Величеству, что мне это ужасно трудно исполнить, потому что князь Лобанов-Ростовский по летам мне годится в отцы и по своему положению, в смысле старшинства чинов, он гораздо старше меня. Кроме того, я вел все эти переговоры и теперь мне {51} исправлять то, что сделал князь Лобанов-Ростовский - это значит несомненно крайне обидеть его и возбудить против себя; что я его, собственно говоря, конечно, не имею основания ни в чем бояться, но что все-таки это неловко по отношению личности князя Лобанова-Ростовского и было бы гораздо лучше, если бы Вашему Величеству было угодно самому сказать князю Лобанову-Ростовскому об этом.

Государь говорит:

- Я сам ему это скажу.

Вскоре после этого мы все ухали в Москву на коронацию.

В Москву я приехал ранее приезда Его Величества, а еще ранее меня приехал туда Ли-Хун-Чан. Все мое время было занято этими официальными торжествами, связанными с коронацией, а также Ли-Хун-Чаном, ибо я считал делом величайшей государственной важности привести начатые мною разговоры к концу, дабы, с одной стороны, Россия имела прямой великий Сибирский путь до Владивостока, без значительного уклонения и заворота к северу по Амуру, а с другой стороны, дабы установить крепкие, незыблемые отношения с таким великим колоссом, каким является Китай, колоссом, находящимся в соседстве с Poccией.

Когда Его Величество приехал и был совершен торжественный въезд в Москву, и по принятому обычаю, Его Величество с Августейшей семьей поместился в Нескучном дворце, то я сейчас же имел доклад у Государя Императора.

Как только я вошел к Государю для доклада, Его Величество изволил сказать мне:

- Я говорил с князем Лобановым-Ростовским и высказал ему мое мнение о неудобстве для нас - принять на себя оборону Китая от нападения не только со стороны Японии, но и других стран. Князь с этим совершенно согласился, и поэтому этот пункт проектированного соглашения будет изменен им, Лобановым; так что соглашение будет проредактировано именно в той форме, в какой это было вами установлено.