Император Павел I

В первом своем манифесте Петр III обещал "во всем следовать стопам премудрого государя, деда нашего императора Петра Великого. Следуя этому, он сразу же принялся за укрепление порядка и дисциплины в высших присутственных местах, в армии, стремясь разграничить и упорядочить функции звеньев государственного аппарата. В мае под его председательством учреждается Совет, чтобы "полезные реформы наилучше и скорее в действие произведены быть могли". За его короткое царствование было принято 192 законодательных акта! Начинаются реформы, направленные на провозглашение в России свободы совести. Подтверждается решение, принятое Елизаветой Петровной, о созыве депутатов для составления и обсуждения проекта нового уложения, которые начали съезжаться летом.

Столь быстрые перемены и ожидаемый поход гвардии за интересы Голштинии вызвали недовольство в обществе. Начинают распространяться слухи о том, что духовенство обреют и оденут в немецкое платье, что готовится указ о призыве в армию детей священников и дьяконов, чего на Руси никогда не было. Но император, уверенный в естественности своих "прирожденных" прав на российский престол, не замечает, или недооценивает взрывоопасных настроений общества. Он все больше отрывается от "горстки интриганов и кондотьеров", которая в XVIII веке "заведовала государством". Недовольные императором дворянские верхи делают ставку на его жену, а она - на них.

По столице поползли слухи и анекдоты - верный признак существования заговора. Они будоражили общество, создавая тревожную, беспокойную обстановку, и имели своей целью опорочить императора, а жену его представить невинной жертвой. Некоторые из них надолго пережили Петра III и утвердились в сочинениях историков, что не делает им чести. Так случилось и с манифестом о "даровании вольности дворянству", который якобы был сочинен Волковым по его собственному разумению в запертой комнате. Но стоит только взять в руки камер-фурьерский журнал - и эта история действительно превращается в анекдот. Из журнала следует, что 17 января "в четверток, поутру в 10-м часу император изволил высочайший иметь выход в Правительствующий Сенат. Здесь он сообщил о намерении освободить дворянство от обязательной государственной службы. Эти слова были встречены с ликованием". Подобных примеров множество! Эти лживые слухи и сплетни об императоре во многом способствовали успеху заговорщиков.

А он продолжает лихорадочно подгонять неповоротливую и заржавевшую государственную машину, совершая ошибку за ошибкой. Петр Федорович словно чувствовал, что времени у него в обрез, не понимая, что своими действиями все более сокращает его. Он торопился все лично проверить, сам все увидеть. Его стремительные, без предупреждения наезды в высшие правительственные учреждения, куда никто из царей давно не заглядывал, пугали светскую и церковную бюрократию, привыкшую к спокойной, а главное, бесконтрольной жизни.

* * *

Какая женщина! Какое сильное и

богатое существование.

А. Герцен

Екатерина Романовна Воронцова-Дашкова - замечательная русская женщина, стоявшая более одиннадцати лет во главе Академии наук и Российской академии. Это ее А. И. Герцен назвал "русской женской личностью, разбуженной петровским разгромом". Она воспитывалась у дяди, канцлера Михаила Илларионовича Воронцова, вместе с двоюродной сестрой. Нечуждый новых идей, просвещенный Воронцов предоставил им все возможности для получения европейского образования. "Мой дядя не жалел денег на учителей, - вспоминает она, - и мы, по своему времени, получили превосходное образование: мы говорили на четырех языках... хорошо танцевали, умели рисовать".

Она много читает, прежде всего сочинения просветителей. "Любимыми моими авторами были Бейль, Монтескье, Вольтер и Буало", - пишет она. Натура незаурядная, сильная, ищущая, Дашкова много размышляет, сравнивает, делает выводы. "Рано появилось в ней сознание своей силы, чувство богатых внутренних задатков", - писал А. И. Герцен. Екатерина покорила впечатлительную и начитанную девушку своим умом, обаянием, тактом - она умела нравиться, когда этого хотела.

"...Легко представить, до какой степени она должна была увлечь меня, существо 15-летнее и необыкновенно впечатлительное", - пишет Дашкова, она становится преданным и искренним другом Екатерины. Между ними устанавливаются доверительные отношения.

Сохранилось 46 писем и записок Екатерины к Дашковой, они подписаны: "Ваш преданный друг" и "Ваш неизменный друг". Они единодушны в том, что "просвещение - залог общественного блага", и искренне верят в царство "разума".

"Я увидела в ней женщину необыкновенных дарований, далеко превосходившую всех других людей, словом - женщину совершенную", - писала Екатерина Романовна о своей старшей подруге.

На шестнадцатом году Екатерина Воронцова выходит замуж за гвардейского офицера князя Дашкова, которого полюбила самозабвенно и на всю жизнь.

"Женщина, которая умела так любить и так выполнять волю свою, вопреки опасности, страху, боли, должна была играть большую роль в то время, в котором она жила, и в той среде, к которой принадлежала", - писал Герцен.

1764 год обрушился на нее страшными ударами: умирает старший сын в Москве, оставленный на попечение бабушки, а осенью в Польше гибнет князь Дашков.

"...Я пятнадцать дней находилась между жизнью и смертью, - вспоминает позднее Дашкова. - Левая нога и рука, уже пораженные после родов, совершенно отказались служить и висели, как колодки".

Двадцатилетняя вдова остается с двумя детьми и многочисленными долгами, сделанными мужем, о которых она даже и не подозревала. "Меня долгое время оставляли в неведении относительно расстроенного материального положения, в котором муж оставил меня и моих детей, - пишет Дашкова. - Вследствие своего великодушия по отношению к офицерам он помогал им, дабы они не причиняли беспокойства жителям, и наделал много долгов".

Пять лет безвыездно живет она в деревне, хозяйничает и экономит на всем, чтобы расплатиться с кредиторами. Верная памяти мужа, Дашкова целиком отдается воспитанию детей. На долгие годы она уезжает с ними за границу, где сын получает образование в Эдинбургском университете. В Париже она пробыла 17 дней и почти ежедневно бывает у великого Дидро. По ее словам, виделись они ежедневно, беседовали обо всем, испытывая чувство взаимной привязанности. "Наши беседы начинались во время обеда и длились иногда до двух-трех часов ночи".