В гареме Сына Неба. Жены и наложницы Поднебесной

^{Памятник Ян Гуйфэй в Сиане. До сих пор китаянки мечтают быть похожими на легендарную красавицу}

Когда Гао Лиши был отправлен в Минь и Юэ на поиск новых наложниц, юная Цзян уже закалывала волосы шпильками. Оценив ее молодость и красоту, Гао Лиши выбрал ее в наложницы императору и с тем возвратился в столицу. Она вошла в свиту Сына Неба, и все уже видели ее любимой наложницей.

В трех чанъаньских дворцах и двух дворцах Восточной столицы было в ту пору примерно сорок тысяч прислужниц, но когда новой наложнице был дарован титул фэй (наложница первого ранга», все остальные сделались в глазах двора словно пыль. Да и сами они понимали, что Цзян — не чета им, признавая ее превосходство.

Новая наложница была весьма искусна в писании стихов, красилась умеренно, одевалась изыскано, изящество же и прелесть ее стана невозможно описать никакой кистью.

Мэй очень любила цветы дикой сливы. Перед ее покоями высадили несколько сливовых деревьев, и император собственноручно начертал на дощечке: «Сливовая беседка». В пору цветения Мэй сочиняла стихотворения в прозе, воспевая любимые цветы. Часто любовалась ими до темной ночи, не в силах уйти, и император — в шутку — прозвал ее Мэйфэй.

В те годы в стране было все спокойно, никаких важных событий не происходило. Между императором и его братьями царила дружба, дни проходили в пирах, на которых неизменно прислуживала Мэйфэй.

Однажды император приказал ей очистить апельсины и поднести князьям. Когда Мэйфэй подошла к князю Ханю, тот тихонько наступил на ее башмачок. Наложница сразу ушла в свои покои. Сюань-цзун послал узнать, в чем дело. Мэй передала: «От башмачка оторвалась жемчужина. Как прикреплю ее, так и вернусь». Прошло много времени, наконец, император сам пошел к Мэйфэй. Наложница оделась и вышла ему навстречу. Она пожаловалась, что у нее болит грудь и живот, потому она не может выйти к гостям. Так и не вышла больше. Вот в какой милости она была.

^{Цветущая слива в снегу}

В другой раз император состязался с наложницей в приготовлении чая. Обращаясь к князьям, он сказал с улыбкой:

— Мэй — великая искусница. Как-то раз она плясала танец Испуганного лебедя, подыгрывая себе на флейте из белого нефрита, и все присутствующие были поражены. Уверен, что и в приготовлении чая она выкажет немалое искусство и одолеет меня!

На что Мэй ответила:

— В какой-нибудь пустяковой забаве вроде заваривания чая, посадки цветов или деревьев я еще могу случайно одолеть Ваше величество. Но когда дело касается мира и благополучия страны, или жертвоприношений на священных треножниках, или походов тысяч и тысяч колесниц, могу ли я, ничтожная, сравнивать себя с Вами, решающим судьбу сражений?

Эти слова привели императора в восторг.

Но вот в императорской свите появилась Ян Гуйфэй. С каждым днем она все более и более овладевала благосклонностью и любовью государя. Впрочем, и к Мэй император до поры не охладевал. Обе женщины страдали от ревности и избегали встреч…

Ян Гуйфэй была завистлива и умна, Мэй же очень нежна и мягкосердечна от природы, а потому не могла соперничать с Гуйфэй. В конце концов, по настоянию Гуйфэй, ее удалили от двора и поместили в Восточном дворце Шанъян.

Однажды император вспомнил о ней, приказал евнуху погасить ночью фонари во дворце и тайком доставить Мэй в Западные покои. Здесь они вспоминали о былой любви и оба горько вздыхали.

^{Девушка в лодке среди лотосов. Художники Чжао Гуйджин и Ван Вэйфан}

На другое утро император проспал больше обычного. Вдруг придворный испуганно доложил:

— Ян Гуйфэй перед вашими покоями. Как прикажете распорядиться?

Император быстро накинул на себя одежду и спрятал Мэй за занавесом.

Войдя в покои императора, Ян Гуйфэй тотчас спросила:

— А где же эта искусница Мэй?

— В восточном дворце, — ответил император.

— Велите послать за ней, сегодня я еду на Теплые источники купаться и беру ее с собой.

— Я расстался с этой женщиной, — сказал император. — Нет нужды ехать с нею вместе.

Однако Гуйфэй стояла на своем. Император смотрел по сторонам и не отвечал. Тогда в сильном гневе она воскликнула:

— На столе бокалы и тарелки в беспорядке, косточки от плодов, а под кроватью Вашего величества — женские туфельки! Кто прислуживал Вам ночью? Рассвет застал вас за удовольствиями и вином. Но разве нынче вы не намерены выйти к придворным? Хотя бы взглянуть на своих сановников? Я же останусь здесь и буду ждать вашего возвращения.

Император смутился, натянул на себя одеяло и, отвернувшись к ширме, сделал вид, будто хочет спать.

— Сегодня мне нездоровится. Выхода не будет, — сказал он.

Взбешенная Гуйфэй вернулась в свои покои.

Император стал искать Мэй, но оказалось, что она, в сопровождении евнуха, уже вернулась пешком в восточный дворец. Император разгневался и обезглавил евнуха. Туфельки и бирюзовые украшения для волос, оставленные наложницей, он приказал отослать ей обратно.

Мэй спросила у посланца:

— Значит, император совсем отвергает меня?

— Отнюдь нет, но он боится рассердить Ян Гуйфэй.

^{Придворные дамы царства Шу. Художник Тан Инь}

— Если жалостью ко мне он боится вызвать раздражение этой служанки, разве это не значит, что он меня отвергает? — спросила Мэй с улыбкой.

После этого она поднесла Гао Лиши тысячу золотых и попросила его найти поэта, который помог бы ей вернуть расположение императора — как некогда Сыма Сянжу, сложивший оду «Там, где длинные ворота». Однако Гао Лиши всегда держал сторону Ян Гуйфэй, да к тому же и боялся ее. Он ответил:

— Человека, который смог сложить подобное произведение, в наши дни не сыскать.