«Тихий Дон»: судьба и правда великого романа
«Тихий Дон»: судьба и правда великого романа читать книгу онлайн
Трагическая судьба и правда "Тихого Дона", этого великого романа - тема книги известного советского литературоведа, журналиста и критика, выпускника журфака МГУ им. Ломономова, члена-корреспондента АН СССР и РАН, директора Института мировой литературы РАН, члена КПСС с 1958 года Феликса Федосьевича Кузнецова (родился 22 февраля 1931 года, деревня Маныловица, Северный край, РСФСР, СССР). Автор рассказывает об истории поиска черновых рукописей первых двух книг романа, выкупленных, с помощью В.В. Путина, Российской академией наук, и впервые научно исследует рукопись как неоспоримое свидетельство принадлежности романа "Тихий Дон" М.А. Шолохову. В книге впервые исследуются прототипы героев "Тихого Дона" - казаков станицы Вёшенской и близлежащих хуторов, прежде всего - Харлампия Ермакова, прототипа Григория Мелехова и командующего армией вёшенских повстанцев Павла Кудинова. В книге рассмотрена творческая биография М.А. Шолохова 1920-1030-х гг., раскрыта органическая преемственность "Тихого Дона" с "Донскими рассказами" и "Поднятой целиной", убедительно показана бездоказательность и несостоятельность домыслов "антишолоховедов". Хотя книга глубоко научна, читается она с неослабевающим интересом. Работа сопровождена богатейшим документальным и иллюстративным материалом, что помогает установить истину: великий "Тихий Дон" написал гений русской литературы М.А. Шолохов.
Внимание! Книга может содержать контент только для совершеннолетних. Для несовершеннолетних чтение данного контента СТРОГО ЗАПРЕЩЕНО! Если в книге присутствует наличие пропаганды ЛГБТ и другого, запрещенного контента - просьба написать на почту [email protected] для удаления материала
Если такие характеристики женщин, как “недалекая”, “нервная”, “красивая”, “гордящаяся совершенством своего тела”, “сознающая свою силу”, по мнению Мезенцева, способны идентифицировать стиль того или иного писателя, такого писателя, считай, нет, а есть общее место, — замечает Мраморнов.
— Крюков и Шолохов писали на одном материале, наблюдали похожую жизнь, слушали одну и ту же народную речь. Неудивительны поэтому совпадения лексических и синтаксических конструкций, которые также ровным счетом ничего не доказывают. “Пусти, а то зашумлю”, — такими словами отваживают назойливых ухажеров казачки как у Крюкова, так и у Шолохова, — это речевое клише, а не заимствование»122.
Мраморнов прав: ни одного совпадения текста у Шолохова и Крюкова Мезенцев не обнаружил. Что касается совпадения отдельных лексических и синтаксических конструкций, равно как и одинаковых слов — существительных, прилагательных, глаголов, — то их присутствие у Шолохова и у Крюкова естественно, поскольку оба они — русские писатели и работали на одном и том же жизненном материале.
В подтверждение возможности подобных совпадений обратимся к работе В. В. Устименко «Национальные истоки в творчестве С. А. Есенина и М. А. Шолохова», где на конкретных примерах из произведений двух писателей показано, сколь близки некоторые их метафоры. Сравним:
С. Есенин
Прядите дни свою былую пряжу(5, 87).
М. Шолохов
Разматывалась пряжа дней (1, 170).
С. Есенин
Так мельница, крылом махая,
С земли не может улететь (2, 72).
М. Шолохов
Казалось Григорию, будто над ним кружит, хлопая крыльями, и не может улететь большая птица (1, 152).
С. Есенин
Лижет теленок горбатый
Вечера красный подол (1, 253).
М. Шолохов
Ласковым телком притулилось к оттаявшему бугру рыжее потеплевшее солнце123 (1, 208).
Поражает это совпадение у столь далеких по жанру художников метафорического ряда, то есть результатов их индивидуального художественного творчества. Это объясняется, конечно же, вовсе не тем, что Шолохов «позаимствовал» у Есенина эти яркие и образные метафоры. Истоком образной переклички художников, справедливо замечает исследователь, является близость их «художественных миров», которые «отражают многовековое самосознание русского земледельца»124.
Но Мезенцев и Макаровы не берут в расчет ту очевидную данность, что «миры» Крюкова и Шолохова, писавших не просто о земледельцах, но о казачестве, еще более близки, а потому достаточно близок и их лексический ряд.
Макаровы не пожалели места в своей книге и дали список тех «совпадений», который якобы имеются у Крюкова и Шолохова. Рассмотрим их и мы, чтобы уяснить, какова степень доказательности лингвистических изысканий Мезенцева, выдвинутых Макаровыми в качестве нового аргумента против Шолохова.
Макаровы разбили обнаруженные Мезенцевым «совпадения» по разделам безотносительно к тому, где и когда были написаны эти вырванные из контекста речения. В той же последовательности рассмотрим их и мы. Выпишем совпадения, тщательно выделенные Мезенцевым и Макаровыми курсивом:
Крюков
«На площади у церковной ограды»;
Шолохов
«На площади у церковной ограды»;
Крюков
«бородатый старик»;
Шолохов
«седенький старичок»;
Крюков
«в чистой горенке»;
Шолохов
«в горнице»;
Крюков
«группы <...> воинов»;
Шолохов
«группа казаков»;
Крюков
«с чубами»;
Шолохов
«чубатые головы»;
Крюков
«обнаженные шашки»;
Шолохов
«оголенные клинки палашей»;
Крюков
«получил сторублевое пособие на коня»;
Шолохов
«получил сто рублей на коня»;
Крюков
«станичное правление»;
Шолохов
«станичное правление»;
Крюков
«на сборном пункте»;
Шолохов
«на сборный пункт»;
Крюков
«красных авагонов»;
Шолохов
«красных вагона»;
Крюков
«теперь девки яичницу варят... Троица»;
Шолохов
«Теперя дома блины трескают... масленая»;
Крюков
«покос»;
Шолохов
«косим»;
Крюков
«Она там, небось...»;
Шолохов
«Она, брат, небось...»;
Крюков
«перерыли в сундуках»;
Шолохов
«рывшихся в скудных казачьих пожитках»;
Крюков
«...Я неграмотный»;
Шолохов
«да я почти что неграмотный»;
Крюков
«бьет, туды его милость»;
Шолохов
«бьет каждый день»;
Крюков
«упругие груди с темными сосками»;
Шолохов
«крепких грудях... коричневый сосок»;
Крюков
«А не боишься, Самоха придет...»;
Шолохов
«Придет муж... Побоишься?»;
Крюков
«Я через окно»;
Шолохов
«А я в окно»;
Крюков
«не краденое ли?»;
Шолохов
«Скупал <...> краденое»;
Крюков
«до службы»;
Шолохов
«на службу»;
Крюков
«взрослые... и дети смеялись и потешались над ним»;
Шолохов
«Над ним смеялись в открытую»;
Крюков
«перекинуться в картишки»;
Шолохов
«Резались сначала в подкидного дурака»;
Крюков
спорили <...> Ссорились, ожесточались»;
Шолохов
«спорил ожесточенно»;
Крюков
«бродить по всей станице»;
Шолохов
«ходил с ними по хутору»;
Крюков
«хорошо жили»;
Шолохов
«народ <...> крепко жил»;
Крюков
«сын на отца, брат на брата»;
Шолохов
«восстанет брат на брата и сын на отца»;
Крюков
«некрасивая <...> девушка»;
Шолохов
«девушкам, немного... <...> некрасива»;
Крюков
«Еврейка... Пить»;
Шолохов
«Еврейка? — Дай мне пить»;
Крюков
«генерал <...> поцеловал хлеб и передал его адъютанту»;
Шолохов
«Генерал <...> принял хлеб-соль... и передал блюдо адъютанту»;
Крюков
«Здорово, станичники! И станичники не очень дружно, но громко и старательно прокричали:
Шолохов
«Здравствуйте, господа старики!
Крюков
— Здравия желаем, ваше превосходительство»;
Шолохов
— Здравие желаем, ваше превосходительство! — вразброд загомонили хуторяне»;
Крюков
«деньги шли в семью»;
Шолохов
«деньги... Ты в семье живешь»;
Крюков
«ткнул пальцем»;
Шолохов
«поманил пальцем»;
Крюков
«Сукины дети»;
Шолохов
«сукин сын»;
Крюков
«— Какой губернии? — Московской»;
Шолохов
«— Откуда уроженец? — Москвич я»;
Крюков
«Фабричный?.. — Так точно»;
Шолохов
«— Рабочий? — Угу»;
Крюков
«детской самодельной повозки <...> смастерил...»
Шолохов
«смастерил... крохотную коляску с вращающимися колесами»125 и т. д
Таковы, вырванные из контекста, отдельные словесные «совпадения», обнаруженные Мезенцевым в романе «Тихий Дон» и в повестях, рассказах, очерках, дневниках Крюкова.
Обращает внимание отсутствие в этом перечне «совпадений» метафор, эпитетов, гипербол, сравнений, то есть всего того, что отражает особенности языка и стиля писателя, своеобразие его образной системы, того, на чем лежит печать творческой индивидуальности. Все, что удалось выявить Мезенцеву и Макаровым, — это совпадения у Крюкова и Шолохова лексических конструкций информационного, бытового и служебного характера. Они не несут на себе печати авторской индивидуальности; бытуя в языке, они — за пределами художественного, образного мышления.
И вот эти мнимые «совпадения», на взгляд Макаровых, дают им возможность «обосновать и доказать не только факт шолоховского плагиата, но и решить положительную задачу — поиска действительного автора казачьей эпопеи»126.
