Цивилизация Просвещения

Является ли это удвоение характеристикой эпохи Просвещения? Здесь мы на первых порах вступаем в сферу предположений. Мы не можем оценить рост населения Европы в эпоху Просвещения иначе, чем путем сравнения с другими континентами и другими периодами. Начнем с других континентов. Это с очевидностью означает прыжок в неизвестность. Европа, Китай, колониальная Америка поддаются измерениям в XVIII веке; в некоторой степени можно оценить Африку, Индию, арабский мир. Представим, что эти сложности удалось разрешить, и на миг доверимся подсчетам историков-демографов. С 1680 по 1800 год население возрастает на 50–55 %. Поместим Европу и Китай на одну чашу весов, остальной мир — на другую. С одной стороны вес первых двух компонентов увеличится на 220–250 %; с другой — на все остальное человечество придется менее 10 %. Удвоение численности населения за одно столетие отделяет Европу эпохи Просвещения от культур и от всех прочих цивилизаций. Кроме одной — Китая. В XVIII веке Европа и Китай переживают сумасшедший рост, Китай даже несколько в большей степени, чем Европа, тогда как весь остальной мир избирает путь медленного движения по вековой горизонтали.

Сравнение с другими периодами позволяет оценить подлинный масштаб роста численности населения в эпоху Просвещения. Это сравнение еще более зыбко, но притом столь же необходимо. Оно оказывается простым и надежным, если двигаться в сторону нашего времени, но исключительно гадательным при движении в противоположном направлении. Сравним Европу с ней самой. Тем более что за рамками 1680 года мы теряем всякую возможность оценить эволюцию численности населения за пределами Европы и Китая. Уникально ли удвоение численности населения, происшедшее в эпоху Просвещения? Попробуем найти прецедент. Население Европы, несомненно, выросло вдвое в период с одной круглой даты — 1450 год — до другой — 1650-й. Вероятно, оно также увеличилось в два раза с середины XI до конца XIII века. В рамках очень длительного исторического периода разница бросается в глаза — даже на уровне элементарного макроанализа.

Это удвоение населения за одно столетие произошло на гораздо более обширной территории, чем когда-либо ранее. Удвоение, совершившееся в XVI веке, потребовало двух столетий; удвоение, вызванное средневековыми изменениями в сельском хозяйстве, — несомненно, еще больше. Крутизна графика в XVIII веке (в первую очередь во второй его половине) поистине необычна. Вторая особенность, подчеркивающая исключительность роста населения в эпоху Просвещения, — его отправная точка. На протяжении XVI века кривая идет вверх после глубокого спада. По сути, это восстановление численности. Цифры 1600—1630-х годов во многих случаях практически не превосходят уровень конца XIII века. Разве что в Германии и Восточной Европе да, с оговорками, во Франции. Третья особенность: в XVIII веке рост происходит скорее за счет периферии, чем за счет центра, в XVI веке — практически только за счет центра. Четвертая особенность: двукратный рост на протяжении ста лет был не только более быстрым — он не останавливается на этой отметке. Его темпы увеличиваются в первой половине XIX века, и лишь после 1880 года ощущаются первые признаки замедления. За счет 40 млн. эмигрантов, покинувших Европу по морю, и 10 млн, двигавшихся в направлении российской Азии, Европа вдобавок обеспечивает рост Америки. С учетом Америки численность населения Европы (и ее владений) с 1800 по 1900 год увеличивается втрое. К этому времени оно составляет почти 40 % населения земного шара. Набранный темп сохраняется до 1955 года и только после этой даты начинает снижаться. Биологическая европеизация мира с этого момента сходит на нет, но его культурная европеизация продолжается со все возрастающей скоростью. Двукратный рост населения в эпоху Просвещения послужил отправной точкой беспрецедентного десятикратного увеличения, которое произойдет за триста лет (в Европе и ее владениях). Это доказано подробным анализом процентов роста. Очень небольшие в начале века, они перестают расти лишь в середине XIX столетия. Исключительный характер демографического развития Европы проявляется лишь в конце эпохи Просвещения. Этим обусловлена публикация в 1798 году «Опыта» Мальтуса — пророка, предсказывающего назад, теоретика мира, только что исчезнувшего благодаря продвижению технологической «границы».

Своеобразие роста численности населения в Европе выявляется при сопоставлении — и это единственный на планете аналог — с Китаем, где население увеличилось втрое. С 1680 по 1750 год китайские темпы превосходят европейские; в 1750–1780 годах кривые сравниваются. С 1780 года, в то время как в Европе темпы увеличиваются, в Китае они начинают снижаться. Мальтузианский check [34] в действии: с начала XIX века население Китая надолго застывает на отметке 320–330 млн. человек. Китайская реакция на рост XVIII века (в широком смысле — с 1680 по 1850 год) во многом напоминает европейскую реакцию 1630–1700 годов на рост XVI века (также в широком смысле). Уже не прежнее катастрофическое падение, а почти столетний застой — вплоть до нового подъема, который в одном случае начинается в 1680–1730 годах, в другом — после 1930 года.

Второй, и чрезвычайно важный, факт — это способ, благодаря которому было достигнуто удвоение, — одним словом, увеличение продолжительности жизни. Подлинная революция, которая происходит здесь и там, в небольших географических зонах, требует углубленного анализа. С 1680 по 1750 год Европа эпохи Просвещения и классическая Европа перекрывают друг друга; масштабные изменения проявляются понемногу повсюду начиная с 1750 года. В конечном счете они представляют собой завершение, но в еще большей мере — начало. По этому вопросу мы раз и навсегда отсылаем к нашей работе «Цивилизация классической Европы». Мы надеемся действовать опираясь на накопленные в этой области знания и развивая их. Таким образом, мы сосредоточимся на изменениях, присущих именно эпохе Просвещения, на прогрессе, достигнутом в исторических исследованиях за четыре года.

Наши познания в исторической демографии XVIII века куда беднее. Во Франции и в Англии в 1680-е годы, несомненно, зарождается протостатистика. География источников демографических сведений совпадает с географией интеллектуальной и государственной революции. Англия, Франция, Скандинавия в авангарде, Россия и Восточная Европа отстали, но быстро нагоняют, Германия, Италия, Иберийский полуостров испытывают затруднения.

Для XVIII века характерна действенная забота о параметрах человеческой жизни. Он приступил к систематическому использованию инструментария, разработанного государством. С этой точки зрения об эпохе Просвещения уже писали Вобан и Кинг. Следующий шаг — за нами. Одномоментные и текущие прямые данные, наборы цифр, срезы, входящие и исходящие, скрупулезный учет образования пар и их репродуцирующей деятельности.

В XIX — первой половине XX века история населения основывалась исключительно на голых подсчетах. Опираясь на столь скудный базис, она быстро достигала потолка. Открытие церковно-приходских книг состоялось вскоре после Второй мировой войны. Ныне мы имеем более тысячи монографических исследований этих книг, которые велись на всей территории густонаселенной Европы и следовали строгой и единообразной методике, обеспечивающей превосходную сопоставимость результатов. Выделяется ряд образцовых монографий, к материалам которых исследователи прибегают наиболее охотно. Они относятся к одному и тому же типу, — в этом и преимущество, и опасность. Сельские приходы, в которых тщательно велись и хорошо сохранились многочисленные реестры, стабильность деревень, занятых выращиванием зерна, служат условием легко осуществимой и эффективной реконструкции истории множества семей — таковы классические случаи Крюле, Онея, Колитона. Таким образом историки-демографы смогли ввести в научный оборот гербовник, состоящий из родословных европейских крестьян XVII–XVIII веков, чьи генеалогии, выстроенные в результате долгого и кропотливого труда, основываются на впечатляющем количестве высоконаучных вычислений. Дает ли нам это who is who [35] представление о параметрах жизни людей того времени? Сегодня положительный ответ на этот вопрос кажется куда менее очевидным, чем вчера.