Политбюро. Механизмы политической власти в 1930-е годы

Что касается 30-х годов, то в литературе широко распространено мнение, что в Политбюро в этот период противоборствовали две группировки — «радикалов» и «умеренных». Истоки этой версии уходят в 30-е годы. Уже в то время в зарубежной печати появлялись сведения о противоречиях в сталинском руководстве, о столкновениях сторонников жёсткого и более мягкого курса. Эти противоречивые политические слухи распространялись прежде всего в силу закрытости советского общества, отсутствия какой-либо информации о реальном положении дел в советских правящих кругах.

Подробный и подкреплённый конкретными примерами рассказ о борьбе в Политбюро между «умеренными» и «радикалами» впервые был опубликован в журнале «Социалистический вестник» под названием «Как подготовлялся московский процесс (Из письма старого большевика)» [5]. Материал этот был анонимным. Редакционное примечание к публикации лишь сообщало, что письмо якобы получено от некоего старого большевика. Позднее известный историк Б.И. Николаевский признался, что автором статьи был именно он, и что некоторые факты для её написания он якобы получил от Н.И. Бухарина, с которым встречался в 1936 г. на Западе. В статье приводились действительно сенсационные данные о ситуации в Политбюро и обстоятельствах подготовки первого «большого московского процесса» — суда над Каменевым и Зиновьевым в августе 1936 г. Николаевский утверждал, что в 30-е годы в Политбюро за влияние на Сталина боролись две группировки — сторонники умеренной политики, постепенного ослабления террора и примирения в партии и обществе, и их противники. Лидером первых был назван С.М. Киров, которого, по утверждению Николаевского, активно поддерживал влиятельный советский писатель М. Горький. Во главе сопротивления умеренной линии, как утверждалось в статье, стояли Каганович и Ежов, одержавшие победу после смерти Кирова.

Не все историки с доверием отнеслись к информации Николаевского, а в последние годы вдова Н.И. Бухарина А.М. Ларина, получив возможность опубликовать свои мемуары, категорически заявила, что свидетельства Николаевского фальшивы, что никакой информации Николаевскому Бухарин не давал [6]. Утверждения Лариной были оспорены; ряд историков привели аргументы в пользу того, что откровенные разговоры Бухарина и Николаевского — факт вполне вероятный [7]. Однако независимо от исхода этой полемики, информация, приведённая в «Социалистическом вестнике», широко используется в научной литературе и учебниках как достоверная. Сама же концепция противостояния в Политбюро двух группировок в разных вариациях неоднократно разрабатывалась в литературе, и, в настоящее время, преобладает в исследованиях по политической истории 30-х гг.

В качестве основы этой концепции многие историки изучают проблему взаимоотношений Сталина и Кирова. Обстоятельства убийства Кирова, а также некоторые другие свидетельства позволяют им утверждать, что Киров придерживался собственной политической линии и был лидером группы «умеренных» в Политбюро [8]. Оппоненты этой версии, отказывая Кирову в праве считаться сколько-нибудь самостоятельным политиком, нередко, тем не менее, также придерживаются концепции разделения Политбюро на «фракции». Просто лидерами «умеренных» они считают других представителей Политбюро (например, Жданова, Орджоникидзе) [9]. Соответственно оспаривается причастность Сталина к убийству Кирова [10].

Неоднократно высказываемые подозрения по поводу «умеренности» Орджоникидзе также не возникли на пустом месте. Историки давно обратили внимание на активную роль Орджоникидзе в проведении экономических «реформ» 30-х гг., в преодолении «спецеедства» и защите интересов руководителей-хозяйственников [11]. Множество данных свидетельствовало о том, что конфликт со Сталиным по поводу репрессий был причиной смерти Орджоникидзе накануне февральско-мартовского пленума 1937 г., хотя вопрос о том, как далеко заходили их разногласия, остается предметом обсуждения [12].

Существует большое количество других предположений как о конфликтах «радикалов» и «умеренных» в Политбюро, так и о политических позициях членов Политбюро в 30-е годы и их взаимоотношениях со Сталиным. Все эти точки зрения и аргументы рассматриваются в соответствующих разделах данной работы в связи с исследованием архивных свидетельств.

В целом, известные пока архивные документы не подтверждают, что в Политбюро в 30-е годы происходило противоборство «умеренных» и «радикалов». Один и тот же член Политбюро в разные периоды (или в различных ситуациях в одно и то же время) занимал разные позиции — как «умеренные», так и «радикальные». Это определялось многими обстоятельствами, но, главным образом, зависело от того, какой линии придерживался Сталин, за которым, судя по документам, оставалось последнее, определяющее слово.

Это не означает, конечно, что в Политбюро не было столкновения различных интересов. Напротив, архивных свидетельств о конфликтах удалось выявить достаточно много. Как правило, все они предопределялись различиями в ведомственных позициях членов Политбюро. Изучение сути и природы таких конфликтов, их значения в формировании «большой политики» — одна из задач работы. В этом смысле она продолжает линию, намеченную конкретно-историческими исследованиями роли советских ведомств и ведомственных интересов в предвоенный период [13].

Данная книга, как и всякое другое конкретное исследование, могла появиться, прежде всего, благодаря доступности достаточного для рассмотрения проблемы комплекса источников. В последние годы было опубликовано большое количество новых архивных документов, так или иначе касающихся политической истории 30-х годов. Среди них можно выделить публикации стенограммы февральско-мартовского пленума ЦК ВКП(б) 1937 г. [14], журналов записей лиц, принятых И.В. Сталиным [15], материалов комиссии Политбюро ЦК КПСС, занимавшейся реабилитациями в конце 1980-х — начале 1990-х годов [16] и т.д. [17]

Несмотря на важность таких изданий, они, конечно, не могут заменить сплошного исследования архивных фондов высших органов партийно-государственной власти, значительная часть которых также стала доступной в последние годы [18].

Первостепенное значение среди этих документов имеют протоколы заседаний Политбюро. В последнее время в научный оборот активно вводятся справочные (рассылочные) экземпляры протоколов, комплект которых находится в бывшем Центральном партийном архиве, ныне — Российском центре хранения и изучения документов новейшей истории (РЦХИДНИ, фонд 17, опись 3). Они представляют собой машинописные брошюры большого формата, каждая из которых содержит протокол одного заседания и присоединённые к нему решения, принятые опросом. До конца 30-х годов такие протоколы тиражировались для рассылки должностным лицам, которым было положено знакомиться с решениями Политбюро, а несколько их экземпляров оставались в архиве Политбюро, откуда и попали в РЦХИДНИ.

Постановления Политбюро в этих протоколах располагались по датам в порядке их рассмотрения, каждое под своим номером. Заверялся каждый такой протокол печатью ЦК ВКП(б) и факсимиле подписи секретаря ЦК (в 30-е годы это были генеральный секретарь И.В. Сталин, а в его отсутствие вторые секретари, сначала В.М. Молотов, а затем, после перехода Молотова на пост председателя Совнаркома, Л.М. Каганович). Каждый протокол имел свой номер. Нумерация велась по созывам Политбюро от очередного съезда партии. В 30-е годы это были Политбюро XV–XVIII созывов, избранные на пленумах ЦК после XV (декабрь 1927 г.), XVI (июль 1930 г.), XVII (февраль 1934 г.) и XVIII (апрель 1939 г.) съездов ВКП(б). Наряду с решениями, протоколы содержали некоторые другие сведения. Во многих случаях в протоколах Политбюро указывалось, кто присутствовал на том или ином заседании. Иногда в протоколах (в скобках после формулировки вопроса) указывались фамилии инициаторов рассмотрения той или иной проблемы и участников её обсуждения на заседании Политбюро. Более подробно о том, как отражалась в протоколах деятельность Политбюро, будет сказано в комментариях к приложениям (см. приложения 2 и 3).