Политбюро. Механизмы политической власти в 1930-е годы

Постоянные служебные контакты между ними были неизбежны. Как председатель СНК РСФСР Сырцов принимал участие в работе различных органов правительства СССР, в частности, входил в регулярно заседавшее под руководством Рыкова совещание председателя СНК СССР с его заместителями, так называемое совещание замов (подробнее о функциях и значении этого органа будет сказано ниже). Неоднократно Сырцову приходилось решать многие вопросы во взаимодействии с союзным Совнаркомом. Рыков, судя по всему, относился к просьбам Сырцова с особым расположением, и это настораживало Сталина. Один из известных конфликтов на этой почве произошёл осенью 1930 г.

27 июня 1929 г. Политбюро приняло постановление об использовании труда уголовно-заключённых, в соответствии с которым в концентрационные лагеря ОГПУ (переименованные этим же постановлением в исправительно-трудовые) передавались все осуждённые на три года и больше. Для приёма этих «контингентов» Политбюро предписало расширить существующие и организовать новые лагеря в отдалённых районах с целью их колонизации и разработки «природных богатств путём применения труда лишённых свободы». Осуждённые на срок до трёх лет оставались в ведении НКВД союзных республик и должны были трудиться в специально организованных сельскохозяйственных или промышленных колониях [52].

Выполняя намеченную программу, ОГПУ уже к середине 1930 г. создало значительную сеть исправительно-трудовых лагерей. Северные лагеря (около 41 тысячи заключённых) занимались постройкой железной дороги Усть-Сысольск — Пинюг (300 км), тракта Усть-Сысольск — Ухта (290 км), вели работы по разделке и погрузке лесоэкспортных материалов в Архангельском порту, обеспечивали геологоразведку в Ухтинском и Печорском районах. Около 15 тысяч человек в дальневосточных лагерях строили Богучачинскую железнодорожную ветку (82 км), вели рыбный промысел и лесозаготовки. 20-тысячные Вишерские лагеря участвовали в возведении химических и целлюлозно-бумажных предприятий, в частности, Березниковского комбината, заготавливали лес на севере Урала. Сибирские лагеря (24 тыс. заключённых), помимо работ на железнодорожной линии Томск — Енисейск, обеспечивали производство кирпича для строительства Сибирского комбайнового завода и Кузнецкого металлургического комбината, вели лесозаготовки, обслуживали золотодобывающие предприятия на Лене. 40 тыс. заключённых самых старых Соловецких лагерей строили тракт Кемь — Ухта, заготавливали лес для экспорта, перерабатывали 40 процентов улова рыбы Беломорского побережья [53].

Первые успехи в эксплуатации принудительного труда увеличили аппетиты правительства, и в июне 1930 г. оно приняло решение о строительстве Беломорско-Балтийского канала. Для строительства канала всего за два года по предварительным подсчётам требовалось 120 тыс. заключённых. Заключённые, которых ещё совсем недавно не знали чем занять, превратились в один из самых дефицитных «ресурсов». На этой почве в середине 1930 г. между ОГПУ и НКВД РСФСР возник конфликт.

После постановлений о хозяйственном использовании заключённых НКВД РСФСР, так же как и ОГПУ, активно занялся экономической деятельностью. По договорам с предприятиями колонии НКВД заготавливали дрова для чёрной металлургии Урала (20 тыс. заключённых) и северных железных дорог (9 тыс. заключённых), вели экспортные лесозаготовки и разрабатывали фосфоритные рудники, участвовали в постройке железной дороги Саратов — Миллерово, организовывали мастерские, работавшие в качестве подсобных цехов различных предприятий (выпускали тару, строительные блоки, вязали рыболовные сети, занимались починкой и утилизацией) [54].

Нуждаясь в рабочей силе, НКВД РСФСР всячески противился передаче в лагеря ОГПУ заключённых, осуждённых на срок свыше трёх лет. В этом вопросе «своё» НКВД поддерживал Сырцов. По ходатайству республиканских властей совещание замов под председательством Рыкова 18 июля 1930 г. приняло решение об отсрочке передачи таких заключённых на полтора месяца в связи с их использованием на торфоразработках, и поручило подготовить для рассмотрения на совещании замов вопрос о возможности оставления трёхгодичников в колониях НКВД РСФСР в дальнейшем [55]. Решение это принималось без консультаций с ОГПУ. Поставленное перед свершившимся фактом, руководство ОГПУ перешло в контрнаступление. 31 июля 1930 г. заместитель председателя ОГПУ Мессинг и заместитель начальника управления лагерей ОГПУ М. Берман обратились в СНК СССР с запиской, в которой утверждали, что уже существующий дефицит рабочей силы (примерно 35 тыс. человек) значительно усугубляется в связи с началом строительства Беломорско-Балтийского канала. Угрожая срывом правительственных заданий, авторы документа требовали срочно увеличить контингент заключённых, поступающих из НКВД, «за счёт осуждённых на сроки не 3 года, как это было до сих пор, а 2 года и выше» [56]. Свою записку 4 августа 1930 г. прислал в Совнарком и заместитель наркома внутренних дел РСФСР Ширвиндт. Ссылаясь на обширные хозяйственные планы и предстоящий перевод колоний наркомата на полную самоокупаемость, он просил вообще пересмотреть решение об обязательной передаче заключённых, осуждённых на три года и выше, в ОГПУ, предлагал использовать часть из них на работах, организуемых НКВД [57].

Это ходатайство перед союзным правительством (Рыковым) поддержал Сырцов, который 10 августа 1930 г. направил в СНК СССР письмо с просьбой поставить вопрос на обсуждение [58]. 18 августа в СНК СССР была создана специальная комиссия для проработки проблемы. 24 августа она представила своё заключение: «Принимая во внимание, что лишённые свободы на срок от трёх лет и выше являются в большинстве своём наиболее социально-опасным элементом и что произведённые органами ОГПУ по заданиям правительства работы занимают не менее важное общегосударственное значение, чем работы, производимые органами НКВД РСФСР, считать передачу лишённых свободы на срок свыше 3-х лет для использования их на работах в колониях и фабриках НКВД РСФСР, нецелесообразной» [59]. Несмотря на это, 31 августа 1930 г. совещание председателя СНК СССР и его заместителей постановило: «Принять, что лишённые свободы на срок свыше трёх лет, поскольку они могут быть использованы на работах в колониях и на фабриках НКвнудела, должны быть оставлены за ним» [60].

Таким образом, в конфликте между ОГПУ и НКВД РСФСР Рыков откровенно встал на сторону Сырцова и руководства НКВД. Позиция Сырцова была объяснима — он защищал интересы «своего», республиканского наркомата. Вполне логично было ожидать, что Рыков так же заступится за «своё» ведомство — ОГПУ при СНК СССР. Однако он не только не сделал этого, но осмелился пренебречь решением Политбюро об использовании заключённых. Неудивительно, что Сталин сразу же усмотрел в этом конфликте политическую основу. 7 сентября 1930 г., находясь в отпуске на юге, он дал поручение оставшемуся в Москве Молотову: «…Говорят, что хотят отобрать у ОГПУ уголовных (свыше трёх лет) в пользу НКвнудел. Это — происки прогнившего насквозь Толмачёва (нарком внутренних дел РСФСР. — О.Х.). Есть кое-что от Сырцова, с которым заигрывает Рыков. Я думаю, что решение П[олит]б[юро] надо проводить, а НКвнудел — закрыть» [61]. 5 октября 1930 г. Политбюро подтвердило прежнее постановление о передаче ОГПУ всех «трёхгодичников». В декабре 1930 г. было принято решение Политбюро об упразднении республиканских НКВД [62].