Богдан Хмельницкий

внимание к раскаянию Козаков объявляли всеобщее прощение и забвение батогского

дела, а Хмельницкому и всему долу его обещаны особые большие почести со стороны

Речи-Посполитой, если только он совершенно прекратит союз с татарами и даст в залог

своего сына.

В сентябре Зацвилиховский и Черный прибыли в Чигирин. Не доезжая до

резиденции козацкого гетмана, они были встречены Тимошем, в сопровождении

двухсотенного конного отряда. Сын Хмельницкого, от имени отца, просил их на хлеб-

соль, приветствовал как дорогих гостей. Когда они въехали во двор, старик

Хмельницкий встречал их у крыльца с распростертыми объятиями, называя старыми

друзьями; изъявлял радость, что видит их. С особыми знаками гостеприимства они

были приглашены к торжественному столу. Хмельницкий наполнил кубки вином,

провозгласил здоровье его королевского величества и пушечные выстрелы

сопровождали заздравные кубки. Целый день Хмельницкий не говорил о деле,

показывал вид, как будто считает их своими частными гостями, а послы, радуясь

приему, надеялись успеха. Но утром на другой день, когда они объявили ему, что

приехали от короля и РечиПосполитой, Хмельницкий принял холодный тон и сказал:

«Я удивляюсь, господа, вашей отваге, что вы, такия знатные особы, пожаловали в

такой огонь, когда моровое поветрие свирепствует повсюду. Что за дело, нетерпящее

отлагательства? Право, я не надеялся вас видеть».

«Нам надобно удивляться, — сказал один из послов, — слыша от твоей милости

такой вопрос, когда ты прислал к королю просить прощения своих преступлений и

милосердия».

Хмельницкий вспыхнул, обнажил саблю и начал махать у них под носом, по

выражению летописи:

«Милосердия! прощения!—говорил он: — за что? за то, что не сделал зла королю?

В том ли мое преступление, что после разбития Калиновского удержал татар и Козаков

и не допустил их до вторжения в Польшу в то время, когда я не только мог вас

уничтожить, но даже прогнать за Рим? Так за этим вы приехали? Что вы, в самом деле,

представляетесь проста-

') Annal. Polon. Clim., I, 343.

508

ками? Что вы строите со мною шутки? Разве я не знаю, что король готовит на меня

войско!»

«На посла нечего кричать,—возразил Черный,—посол как осел: несет то, что на

него положат. Поступай, как тебе угодно с нашими предложениями, но ты должен

помнить право народов, соблюдаемое повсюду».

Выговский принялся уговаривать взбешенного гетмана и обращался то к нему, то к

послам, уговаривая последних вытерпеть этот припадок вспыльчивости. Наконец

Хмельницкий успокоился и сказал:

«Еслиб не тебя, пан Зацвилиховский, моего давнего знакомца и приятеля прислали

с этим посольством, то я бы иначе поступил. Да и пан Черненький третий раз уже у

меня! Хорошо! Ну, что-ж у вас за условия?»

Ему подали пункты. Прочитав, Хмельницкий дал такое решение: с татарами я не

могу разойтись, потому что ляхи ищут моей гибели; коммиссии нечего теперь затевать,

когда король готовится идти на меня войною: как ему угодно! Желаю, чтоб он был

предводителем; я готов встретить его там и тогда, где и когда он захочет. Сына я не

пошлю в залог, потому что один мал, а другой недавно женился: нельзя же ему

оставить так скоро молодой жены! Мне предлагают почести; но тот, кого возвысила

судьба, не нуждается в них. Пусть прежде король и Речь-Посполитая подпишут

Зборовский договор, тогда будет мир, а без того невозможно мириться».

Послы королевские уехали, ничего не сделав ‘). Между тем, генеральный судья

Самойло Богданович поехал в Москву известить его царское величество, что поляки не

исполняют договоров, и просить царя принять Украину под свою крепкую руку 2); а

другие послы—в Турцию с такими же предложениями принять Украину в

покровительство.

Осенью около Ковеля собралось войско и король приказал гетману Потоцкому

выступить в Украину. Хмельницкий не опасался этого; он знал, что в Польше в такое

скорое время не соберут податей, определенных для платы войску. В самом деле, не

дойдя до Украины, жолнеры начали роптать и Потоцкий принужден был распустить их

по окрестным селениям для собрания продовольствия; тогда жолнерство производило

самые ужасные бесчинства: это заставило Потоцкого отнестись к королю, который,

сожалея о жителях, приказал приостановить поход; между тем, наступила зима и

жолнеры разбрелись. Потоцкий наделал врагам смеха своими приготовлениями.

1652 год оправдал предсказания астрологов, к которым тогда имели большую веру.

Кроме батогского поражения, Польша испытала почти всевозможные бедствия. Все

лето опустошало Польшу моровое поветрие; «и валялись трупы человеческие,—

говорит летопись,—как снопы по полям; осиротелые семейства скитались по лесам и

ущельям; звери забегали из дебрей в людские жилища». Предание, сохраненное

современниками, говорит, будто носильщики, подбиравшие тела зачумленных, испытав

болезнь и думая, что в другой раз она не пристанет, мазали мозгами из зараженных

трупов двери домов, чтоб увеличить заразу и получить себе выгоды, обдирая одежды

умер-

1) Wojna dom. Ч. 3, 81.—Histor. ab. exc. Wlad. IV, 122.—Летоп. Ведичка, 1, 122 —

123.—Истор. о през. бр.—Annal. Роиоп. Сииш., 354—355.

2)

Акты Южн. и Зап. Росс., ПТ, 484.

509

ших. Подобные вымыслы всегда сопровождают моровые поветрия. Страшные

пожары опустошили многолюдные города; от дождей погиб хлеб в полях; реки

выступали из берегов. Вода разрушала и сносила дома и истребляла людей. В одном

месте, по известию современника, на плывшей по Висле копне сена сидели волк и коза

в совершенном дружелюбии: общая опасность сделала волка кротким и козу

бесстрашною.

ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ.

Набег Чарнецкого на Украину.— Разорения.—Битва под Монастырищем.—Сейм в

Бресте-Литовском.—Письмо Хмельницкого к полякам.—Молдавские дела.—Изгнание

Дунула.—Водворение Лупула Тимофеем Хмельницким.—Поход Тимофея в Валахию.

— Битва.—Вторичное изгнание Лупула.—Союз поляков с Ракочим.—Поход

Хмельницкого.—Рада под Тарнополем.—Посольство Ждановича.—Московское

посольство.— Универсал Хмельницкого.—Сношения с Турциею, Крымом и

Московиею.—Сочавская осада.—Смерть Тимофея Хмельницкого.—Сдача Сочавы.—

Поход Хмельницкого к границам Молдавии.—Встреча с телом Тимофея.—Польский

лагерь под Жванцем.— Положение польского войска.—Советы послов.—Мнение

Любомирского.—Переговоры с ханом.—Жванецкий договор.—Опустошение Руси

татарами.

12-ть тысяч войска появилось весною 1653 года в Украине ‘); это войско состояло

из охотников грабить и разорять. Предводительствовал им Чарнецкий, который по

смерти Иеремии слыл в общем мнении храбрейшим полководцем. Неутомимо было его

трудолюбие; когда он что-нибудь замышлял, то всегда первый и показывал пример, как

делать; замысловаты были его военные хитрости, которых не только враги, но и

собственные подчиненные не могли проникнуть до времени; никто не мог сравниться с

ним в быстроте, с какою он переправлялся через реки и опасные места; никто не умел

так держать в повиновении войско; жолнеры страшились его и покорялись его

железной воле, в которой была как будто сверхъестественная сила; он беспрестанно

утруждал воинов маневрами и ученьем, приучал жолнеров к беспокойствам и

лишениям; за малейшее непослушание казнил смертью, а в награду позволял солдатам

своевольничать, чтоб приучить их не жалеть ничего на свете. Для' него не

существовало сострадания над врагом. Корыстолюбивый, мстительный, свирепый,

бесчувственный к слезам и крови, Чарнецкий рожден был для войны; огонь был у него

вместо души человеческой, говорили современники 2). Таков был полководец, которого