Я дрался с асами люфтваффе. На смену павшим. 1943—1945.

«По самолету» тоже стреляли, но это в том случае, если ставишь заградительный огонь. Тоже пулеметами. В основном такая стрельба велась только по атакую­щим истребителям противника. По немецким бомбар­дировщикам так почти не стреляли.

—  Как вы оцениваете возможность вертикаль­ного и горизонтального маневра на Як-7Б, опять-таки по сравнению с «мессером»?

—  Вертикальный — на «троечку», если «мессер» принять за «пятерку». Конечно, в этом виде маневра Як-7Б уступал довольно сильно, особенно на «горке».

Вот на «горизонтали» «як» был сильнее — на «гори­зонтали» он «мессер» и брал.

Надо также сказать, не знаю почему, но на боевом развороте Як-7Б и Ме-109Г были практически равны­ми. Высоту набирали одинаковую, а радиус виража у «яка» был даже поменьше. Боевой разворот был у «яков» сильным элементом.

— Какова у Як-7Б по сравнению с «мессером» была скорость крена?

— Одинакова, а может, даже у «яка» и чуть повыше. По крайней мере, хоть «мессер» и редкостно вертлявый самолет, но мы его на виражах перекручивали. Сколько бы он ни пытался «вправо-влево». Правда, маневрен­ность на вираже во многом зависит и от правильной работы двигателем — сектором газа надо работать рывками. Вот так — даешь газ и становишься в вираж. Вираж покруче, и одновременно сектор газа плавно убираешь до минимума. Как только чувствуешь, что са­молет готов свалиться в штопор, то снова газ резко вперед, самолет делает рывок, и снова газ плавно уби­раешь. И так по несколько раз, вот и получается рывка­ми. Если умеешь, если машину чувствуешь, то вираж по­лучается очень маленьким и в штопор не срываешься.

—  

—  Как я понял по вашим словам, Як-7Б пикиро­вал хорошо?

—  Камнем падал! Очень хорошо пикировал, он же тяжелый. Высоту терял моментально (что не очень хо­рошо), но и скорость в пике набирал очень быстро (что вообще-то хорошо). В пике Як-7Б даже «сто девятый» часто догонял (если немец хоть чуть зазевается). От «мессеров» и мы пикированием отрывались. Вот Як-1 частенько пикировать не любил, а Як-7Б даже придер­живать надо было.

—  Если сравнивать по сумме характеристик скорости и маневренности, то Як-7Б и Ме- 109Гна-сколько сопоставимы?

—  «Мессер» был лучше. Не скажу, что подавляюще, но лучше. Як-7Б был тяжелый. В поединке «сто девято­го» и Як-7Б многое зависело от летчика и многое от ви­да боевой задачи, которую эти истребители выполня­ют. Чего скрывать, но при решении большинства бое­вых задач, которые ставят истребителям, все-таки преимущество будет у «мессера». Но в качестве истре­бителя для непосредственного сопровождения низко­высотных ударных самолетов, таких, как Ил-2, Як-7Б будет предпочтительней.

—  Бомбы или РСы ваши Як-7Б несли?

—  РСы 82-мм были, но недолго, несколько месяцев, только на Як-7Б. Как и все оружие, они пристрелива­лись на 200 метров.

РСы — ударное оружие, по самолетам ими стреля­ли редко, разлет большой. Ставили их по одной штуке на плоскость.

Потом вместо РСов мы стали нести бомбы. Бомбо­держатели на Як-7Б, а позже и на Як-1 и Як-9, устанав­ливали в наших полковых мастерских. Мы брали две бомбы по 100 кг (по одной на плоскость). Бомбы в пол­ку применяли до конца войны, и только «сотки» (другой калибр не применяли). У нас бомбодержатели устанав­ливали на все самолеты в полку, за исключением Як-9Д и Як-9ДД.

—  Бомбили как — с пикирования? И, на ваш взгляд, бомбометание было точным?

—  Техника бомбардировки зависела от цели. Если бомбим цель площадную, например пехотную колонну, то тогда бомбим с 700—900 м, с пологого пикирования. Снижаешься градусов под 30, и сброс бомб идет на вы­соте 200—250 м. Если цель прикрыта зенитками — пу­леметами или «эрликонами», то тогда бросали повыше, с метров 300—400.

Если цель была точечной, вроде моста, то тогда бомбили с крутого пикирования, градусов под 60. Там пикировали с 1,0—1,5 тысяч, в зависимости от цели. Пикировали с небольшим переворотом, чтобы цель в прицел захватить. Сброс где-то на 600—700 метров. Могли бросать и ниже, если не было зенитного проти­водействия и цель была малоразмерной.

Что касается точности... Вот что было плохо. Сброс бомб осуществлялся рычагом. Сброс был механиче­ский. Это плохо. Чтобы открыть бомбовый замок, надо было потянуть рычаг сброса на себя, причем потянуть достаточно сильно. И получалось так: ты левой рукой тянешь на себя рычаг сброса и автоматически тянешь на себя правой рукой ручку. Самолет, конечно, резко приподнимает нос, и бомбы летят метров на 300 впе­ред от цели. Недоработали наши конструкторы — сброс надо было делать электрическим, от кнопки.

Потом бомбить приноровились и стали попадать довольно точно. По крайней мере, некоторые из нас. Бывало, на «охоте» застигнет наша пара таких мастеров немецкий легковой автомобиль (это же понятно: либо «чин» какой, либо связной). Так спикируют и так поло­жат бомбы, что смотришь — автомобиль уже вверх ко­лесами. Ну, конечно, в этом случае сброс делали пони­же, метров с 400—500.

По точности вот что я еще могу сказать. На полиго­не у нас мишенью был десятиметровый круг, так неко­торые исхитрялись иногда в него попадать. Но если брать усредненный результат, то точность нашего бом­бометания была тоже средней. Штурмовики и «пешки» бомбили намного точнее. Думаю, что механический сброс в основном точность и снижал, но при штурмовке немецких колонн нашей точности вполне хватало.

Бомбодержатели и сброс были одинаковы для всех «яков» — и Як-7Б, и Як-1, и Як-9.

—  Большая часть бомбометаний была с какого пикирования — с крутого или пологого?

—  Пополам. У меня из всех вылетов на ударные операции половина — это вылеты на «охоту». На «охо­те» атакуешь обычно точечные цели, с крутого пикиро­вания — одиночные машины, мосты на полевых доро­гах, небольшие войсковые подразделения и т. п.

— Кстати, мосты немцы зенитками прикрывали сильно?

—   На шоссейных дорогах и железнодорожных пу­тях — да, сильно. На полевых дорогах, небольшие де­ревянные мосты — вообще не прикрывали. Их-то ис­требителями обычно и бомбили.

—  Высоту сброса бомб как вы определяли — по прицелу или по высотомеру?

— Высоту ввода в пикирование — по высотомеру, а когда уже пикируешь, нет возможности на высотомер глядеть. Отвлечешься и воткнешься в землю. Высоту сброса определяли по прицелу, — ты же примерно зна­ешь, какую величину в прицеле должна иметь грузовая машина или человек. Это, конечно, требует навыка, выра­ботки «чувства высоты». Честно сказать, я бомбы не лю­бил — я РСы любил. РСы — сильное, мощное ударное оружие. Я искренне жалел, что мы их перестали приме­нять, хотя, конечно, по воздушным целям РСы не нужны.

— Взлет и полет с бомбами трудности пред­ставляли?

— Нет, не особо. На взлете только пробег делался больше, «держать» самолет на полосе было посложнее, ну а в полете возрастал расход горючего.

—  На ваш взгляд, вот эти ударные операции ис­требителей с бомбами, они были нужны или без них можно было и обойтись?

— Когда как. Когда и нужны, а когда и не очень. Та­кие удары — это помощь нашим наземным частям, ну и разгрузка штурмовой авиации. Это позволяло нашим штурмовикам на мелочи не отвлекаться.

Я эти вылеты, особенно на штурмовку войск, не любил. Я же истребитель! Моя задача — с воздушным противником драться. А тут летишь с этими двумя «чушками» — ни скорости, ни маневренности, да еще и зенитки по тебе бьют. Но мне приказывали, и я летал.

—  До какого времени ваш полк воевал на Як-7Б?

— В конце 1943-го, в начале зимы, нас вывели на переформирование, мы сдали оставшиеся самолеты

«братскому» 106-му авиаполку, а сами поехали в тыл, в Саратов. Там на авиазаводе и получили только что соб­ранные Як-1 с вооружением в виде пушки ШВАК и од­ного синхронизированного (левого) УБС, с «форсиро­ванным» двигателем. Именно с М-105ПФ. Хотя такая модель Як-1 — с УБС и простым двигателем — тоже была, и в нашем полку какое-то время несколько таких было (их на пополнение перегонщики с ремзаводов пригоняли).